- Вот это, я понимаю, спор! - восхищается Шурик Колесников.
- Да... Похоже, скоро Кир получит то, о чем и не мечтал, - сомневается в моем успехе Витька Пасько.
- Посмотрим, - цежу я сквозь зубы и смачно сплевываю на пол школьного сортира.
В тот же день я иду за Супниковой, сопровождаемой парой подружек, до тех пор, пока она не остается одна.
- Ксюха, привет! - немедленно догоняю я ее и бесцеремонно забираю полиэтиленовый пакет с учебниками и тетрадками.
- О! Ты что, решил меня проводить? - не верит она собственному счастью. Еще бы! У Супниковой тонкие кривые ноги и грудь плоская, как доска, хотя все ее сверстницы давно уже примеряют лифчики. Примеряют, но не носят - нынче они не в моде. Во всяком случае, мне еще ни разу не приходилось с девчонки лифчик снимать, хотя трусики - уже не однажды.
- Ага! - улыбаюсь я улыбкой дебила. - Мне в компьютерный салон надо зайти, нам как раз по пути.
- А я уж решила, что ты с Ягуповой рассорился, - разочарованно говорит Супникова и замолкает.
- Еще нет, но собираюсь.
- Почему?
- Больно много о себе воображает.
- Мне бы такие ноги, как у нее... Я бы тоже воображала, - раскатывает губу Ксюха.
- У тебя тоже ноги красивые, - беззастенчиво вру я.
- Правда? - приостанавливается Супникова и заглядывает мне в глаза.
- В натуре! Только ты, наверное, еще не девушка? - красноречиво смотрю я на то место, где у нее должны быть сиськи.
- Давно уже девушка. А груди у меня тоже есть, только еще маленькие. Мама сказала, они у меня вырастут позже. И целоваться я умею, двоюродный брат научил, - бесхитростно сообщает Ксюха.
- Может, он тебя и всему остальному научил? - хмыкаю я.
- Нет. Остального он и сам не умеет.
- Хочешь, научу? - столь же бесхитростно предлагаю я.
- А ты умеешь? - не верит Супникова.
- Спроси у Ягуповой.
- Не буду. Я и так знаю, что умеешь, - опускает глаза Ксюха и чуть заметно краснеет.
- От кого?
- Девчонки в туалете болтали.
- А что еще обо мне говорят?
- Что ты умеешь делать это классно.
- Хочешь попробовать?
- Нет. Мама ругать будет.
- Она не узнает.
- Жена директора - и не узнает? Да я только подумаю о том, чтобы покурить перед уроками, а она уже мне пальцем грозит и говорит: "Не делай того, что ты собралась делать!" - строгим противным голосом передразнивает Ксюха родную мать.
- Жаль. Мы бы классно провели время.
- Мне тоже жаль. Ты куда? - спохватывается Супникова, обнаружив, что я остановился и протягиваю ей пакет с учебниками.
- В салон, дискеты покупать.
- Ты всегда так быстро сдаешься?
- Нет. Первый раз. Другие не боялись, что их отругает мама.
- Я тоже не боюсь.
- Не понял?
- Проводи меня завтра после уроков, только от самой школы.
Ага, вот в чем фишка: Супникова хочет, чтобы все видели, с кем она теперь встречается. Да не теперь, а первый раз в жизни. Самая, пожалуй, некрасивая девчонка - с первым плейбоем лицея! Ну и влип... А ведь придется ее провожать, никуда не денешься. Иначе не видать мне ни мотоцикла Кирилла, ни собственной виртуалки - как своих ушей.
Две недели я провожаю Супникову из школы чуть не каждый день. А в выходные еще и гуляю с нею по нашему "Бродвею" - проспекту Гагарина. И старательно отвожу глаза, встречая знакомых. Но с некоторыми все-таки приходится разговаривать. Супникова, правда, большей частью молчит, но мне от этого не легче. А вечером приходится ее еще и целовать, да не раз и не два.
У меня от этих поцелуев уже скулы сводит.
Правда, я стараюсь побыстрее залезть ей под блузку или под юбку. Но под блузкой у нее ничего интересного нет, а бедра она сводит так плотно, что делать мне там в общем-то нечего. Приходится снова целоваться.
Я уже и мотоцикла этого не хочу. Но и расставаться со славой первого плейбоя лицея мне тоже не катит. А Супникова, пожалуй, последняя девственница в нашем лицее. Он физико-математический, девочек с самого начала было мало.
А теперь и вовсе осталась, наверное, только одна. И обесчестить ее - для меня вопрос чести.
Шпак знал: весть о том, что в семнадцатой палате произошло что-то неладное, разлетелась по институту мгновенно. Такого никогда еще не было. Такого, просто не могло произойти.
Главный инженер, среднего роста стройный мужчина с нездоровой кожей и мелко вьющимися волосами, успел подготовиться к разговору.
- Пациент из семнадцатой палаты оплатил один сеанс, но просмотрел как минимум десять. Потому что начинающийся в конце каждого сеанса выход из состояния летаргии уже через несколько секунд сменяется последней фазой погружения в сон.
- Но это невозможно. Каждый сеанс заканчивается резким спадом эмоций или смертью пациента. В результате потрясения он не может не выйти из летаргии. Просто не может!
- Мы тоже считали, что не может. Однако реальность опровергает...