Рюгленд шёл и поступь его отзывалась грохотом по всему миру. Двигались мы быстро, не обременяя себя обозом, здраво полагая, что долго двигаться нам не придётся. Сидеть в осадах мы не собирались и всё должно будет решиться в течении всего одного дня. Один бой будет стоит человечеству множество жизней, но эта плата изменит судьбы двух государств, а может и всего мира.
Всё войско Домов оказалось гораздо большим, чем мне до того казалось. Если рассеянные вокруг города бойцы не выглядели столь огромной убийственной массой, то теперь, растянутые в многокилометровую колонну, внушали страх и трепет. Десятки и сотни знамён трепетали на ветру, а земля дрожала под ногами тысяч воинов. Наша колонна была столь громадной, что когда её «голова» уже выходила на привал, то «хвост «только начинал выдвигаться с места. По моим скромным прикидкам, на двадцать тысяч человек выходило, что войско растянулось на добрые два десятка киллометров и это нам ещё повезло, поскольку маршировали мы по широкому дорожному тракту, где бок о бок могла идти сразу дюжина воинов или же шесть всадников. Дорога была достаточно утоптана и кое-где под ногами даже встречалась старая каменная кладка, выложенная ещё несколько сотен лет назад, а на худой конец гать, уложенная грубой доской, как это делали германские племена. В противном случае, не будь дорога столь большой и удобной, колонна могла растянуться на тридцать, а то и больше километров, что ставило бы нас в крайне неприятное положение.
Боялся ли я битвы? Нет, но опасаться было чего. Против меня и войска сейчас выступает хоть и потрёпанная, но до сих пор одна из сильнейших армий всего известного мира. А кто под моей рукой? Большая часть подконтрольного мне войска состоит не из самого боеспособного ополчения, многие из которых ни разу не вступали в бой. Конечно, были и те, кто зарабатывал себе на жизнь кровью врагов на мечах, но таких, к сожалению, было маловато. Впрочем, даже самых неопытных можно использовать так, чтобы на остриях их копий можно было принести победу. Нужно лишь только сделать так, чтобы их позиции были удобными, а умы замотивированы. Конечно, старик Сунь Цзы сказал бы мне, что я дурак, ведь как полководец я веду людей по велению злобы, а не разума, а потому мне придётся сделать так, чтобы моя победа осталась в анналах истории этого мира.
- Где нам дать бой?
Свой главный вопрос я задал на совете, собранным мною ночью под светом десятков свечей. Их было столь много, что мне казалось, будто бы целая звёздная система предстала пред мной. Но это было не так важно, куда как важнее было решить, где и как нам нанести поражение Кловису.
- У нас множество вариантов, но вопрос в том, как завести врага на нужное нам поле боя. – пожал плечами Вирт.
- Было бы решение конкретнее, а то твои слова мне совсем не помогают. – зыркнул я на не пьянеющего офицера, - Есть у кого более конструктивные предложения?
- Я вижу три наиболее удачных решения. Можно встретить их на топях, как это было в нашу «прогулку», - сухой палец Фабриса ткнулся в пожелтевшую карту, - можно сразиться с ними на холме Колинтред, - ещё одно указание на карте, - или дать битву в открытом поле, но там нас скорее всего просто-напросто сомнут.
Я вперился взглядом в карту, рассматривая указанные Фабрисом места. Вариант с топью был заманчивым, но, судя по имеющимся у нас картам, топь была бы удобна, если бы наши общие силы исчислялись просто тысячами, а не десятками тысяч. Холмы тоже были интересны, ведь там Красному Рыцарю не удастся воспользоваться сильнейшим преимуществом в подвижной кавалерии, но здесь заключалась проблема в том, что заманить туда врага будет до невозможности сложно.
- А если здесь?
Мой палец ткнулся в фрагмент карты, на которой был изображён лес. Этот лес был разделён на две части большим пролеском, по которому и шёл тракт. Точность карты не давала мне нормально оценить эту ширину, но, судя по словам рюглендцев, торговавших на этих землях, пролесок был измерим примерно в полторы тысячи обычных шагов взрослого мужчины, что в переводе на нормальные цифры, равнялось примерно километру. Достаточно широко, чтобы разместить плотные ряды пехоты, но недостаточно для манёвров кавалерии. Ширина не была равной на всём протяжении пути, но сильно это ничего не меняло.
- Вадим, но есть один минус. – Бернд провёл пальцем по карте, в точности повторяя контур огибающей с запада лес дороги, - Длинна пути всего километров пятнадцать. Если он пустит туда хотя бы часть своей кавалерии, то нас закроют в клешнях и перебьют словно новорождённых котят. Позиция не очень выгодная.
- Не всего пятнадцать километров, а целых пятнадцать километров. Если они захотят загнать лошадей, то рывок сделают быстро, но тогда и боеспособность их уменьшится в разы, ведь на усталых лошадях нормально не повоюешь. У нас преимущество в пехоте и стрелках. Необходимо пользоваться этим преимуществом, а на таком узком участке это будет наилучшим исходом. Для тыла мы оставим отряд, который сможет прикрыть нас в случае тылового удара. Если мы сможем оказаться там быстрее, то успеем подготовиться. Сколько у нас вообще лучников?
- Я привёл полторы тысячи «зелёных». Среди них шесть сотен умеет стрелять, плюс рюглендцы и наши наёмники. Итого выходит, что не меньше семи тысяч человек, да плюс пушки.
- Негусто, но и этого должно хватить.
- Что ты задумал? – нахмурился Бернд.
- Погнать все войска туда как можно быстрее. Кловис наверняка также двигается по этому тракту, и мы с ним не разминёмся. У нас должно быть пару дней преимущества, и если мы их используем для подготовки, то победа будет за нами. Наверно…
На назначенное место битвы мы успели вовремя. Это стоило нам запыхавшихся лошадей и уставших людей. За последние сутки мы промаршировали целых восемнадцать часов, остановившись лишь на пять коротких десятиминутных и один длинный двухчасовой привал. Но даже так я не был готов сейчас дать воинам заслуженный отдых. Войска Кловиса были всего лишь в дне пути от нас и завтра в полдень должны будут показаться на противоположном от нас конце Тракта и если мы не будем готовы, то смерть будет платой за наши старания. Потому бойцам было приказано прямо сейчас начинать заготовку кольев. Этих кольев нам было необходимо великое количество, поскольку мой план состоял в том, чтобы не подпускать противника на расстояние удара копья. Если мы дадим ларингийцам прорваться и вклиниться в наши ряды, то ситуация примет не самый лучший оборот. К тому же, прямо на поле мои наёмники уже сейчас копали площадку для батареи пушек, да и вообще объём инженерных работ был обширным. Многие солдаты Домов выражали явственное недовольство, желая отдохнуть после перехода, а потому приходилось их подгонять окриками и обещаниям озолотить в случае победы.
Сам я также не спал, вдалбливая командирам Домов, что нельзя просто нестись вперёд сломя голову и необходимо слушаться приказов. От чёткого исполнения этих самых приказов напрямую зависит победа, а значит наши жизни и всё имущество в нашем маленьком обозе. О проигрыше думать не хотелось, ведь тогда вряд ли нам удастся отступить, особенно учитывая тотальное преимущество врага в кавалерии. Потому либо победа, либо поражение.
- Командир, ты боишься битвы?
Ко мне сзади подошёл Рубен, причём сделал эти тих словно мышь. Будь он врагом, то без особенных проблем воткнул мне в бочину кинжал, да оставил бы меня валяться на этом тракте в луже собственной крови. Надо мне быть осторожнее, ведь в общей суматохе, царящей сейчас в нашем лагере, сюда вполне мог пробраться диверсант и тогда ларингийцам не понадобится даже сражаться.
- Смысл бояться смерти, если она неизбежна? – попытался напустить храбрости я, но в моём уставшем голосе не было даже крупицы уверенности.
- А что будем делать, если проиграем? – голос Рубена звучал буднично, будто завтра эта земля не покроется тысячами мертвецов.
- Постараемся забрать с собой как можно больше врагов. Впрочем, тебе я бы посоветовал при необходимости отступить. Ты ещё моложе меня и класть голову из-за своры двух упрямых полководцев тебе не стоит.
- Ты платишь исправно, командир. – улыбнулся Рубен, потирающий раскрасневшиеся из-за работы ладони, - Пока ты платишь, то наш контракт в силе, а раз контракт не разорван, то биться я должен до последнего.
- Рубен, раньше я твоих советов спрашивал не так часто, но раз ты один из сокольничих Кловиса, то, как ты думаешь, пойдёт ли он в атаку первым?
- Кловис хоть и не многим старше тебя, командир, но уже научился держать себя в руках. Но ныне им двигает ярость за убитого сына и сейчас я не могу сказать, как он поведёт себя.
- Рубен, ты веришь, что я убил его сына? – я исподлобья глянул на своего адъютанта.
- Нет, командир. – быстро замотал головой Рубен, - Вы не грабите мирных жителей, хоть это и могло принести в вашу казну ещё больше золота, а я не могу и мыслить о таком страшном преступлении, как детоубийство. Раз мы до сих пор живи, то Предки точно улыбаются нам, и я буду молиться, чтобы эта улыбка и впредь озаряла наш путь.
- Ты нравишься мне, Рубен. – я похлопал парнишку по плечу, - Если мы победим, а я погибну, то этот клинок будет твоим. – на этот раз хлопков удостоились ножны с саблей внутри, - Я скажу об этом остальным, и никто не будет претендовать на него. Правда, главой ты не станешь, а Бернд вернётся на свой пост.
- Спасибо, командир, но с поля боя мы вернёмся вместе. – с улыбкой приободрил меня Рубен.
Завтрашний день наступил слишком быстро. Войска Кловиса появились хоть и ожидаемо, но эффект от их появления показался нешуточным. Посланные вперёд разведчики заблаговременно сообщили нам о подходе врага, а потому мы оказались на позициях заранее.
Несколько сотен всадников вывалились на тракт и их боевой клич раздался над землёй. Их бронированные тела, блестели на жарком солнце, из-за чего были сравнимы с новой звездой, чей жар вскоре грозиться опалить наши лица и вскипятить кровь в наших жилах.
Всадники двинулись в бой сразу с марша, не позволяя своим всадникам отдохнуть, желая сразу же опрокинуть наших солдат. Я чувствовал их силу, чувствовал всю ту мощь, которая хранилась в их тяжёлых стальных телах и знал, что они дали клятву своему королю, что принесут мою голову на острие пики. Клятва для рыцарей Ларингии священна, и они будут готовы положить свои жизни, чтобы не запятнать свою честь.
Вся батарея успела навестись на несущихся вперёд рыцарей, и лучники приготовились дать первый залп, но неожиданно вся кавалькада стала замедляться, остановившись на границе досягаемости моих стрелков. Пушки могли вдарить уже сейчас, но я медлил, видя, как ряды всадников стали расходится, пропуская одинокого рыцаря, держащего за своей спиной знамя. Даже с расстояния шести сотен метров, которые разделяли передние края наших армий, было прекрасно видно, что на его знамени, вышитом драгоценными нитями, расположились два перекрещенных кавалерийских полосатых копья.
- Он вызывает нас на поединок. – констатировал Вирт, стоящий рядом со мной на пушечной батарее.
- Это кто-то из Ландсьеров?
- Тебе может быть отсюда не видно, но это сам Элиос. Только этот старик носит шлем с двумя золотыми перьями в их семействе. Позволь мне сразиться с ним.
- Анселм, раз я главный в этом воинстве, то мне и только мне открывать столь кровавую битву. Если я отправлю тебя, то воины меня не поймут. Подать коня!
- Ты умелый воин, но в седле хуже меня! Будь благоразумен!
Но я уже не слышал Вирта. Его доводы были правильными, ведь потомственный дворянин куда как умелее обычного реконструктора, волею неизвестных сил закинутого в этот жестокий мир, но такова будет специфика средневековой войны. Ещё не настали те времена, когда военачальник находится не на передовой, а в тылу. Потому если я буду первым пустившим кровь врага, то боевой дух всех подчинённых мне людей значительно возвысится.
Опустив забрало, я выехал из-за специально нарытого нами холма, где сейчас стояли наши пушки и осмотрел ряды лучников, сосредоточившихся за целыми стенами из кольев, которые в любой момент могут быть вытащены и врыты в другом месте. Все взгляды воинов сейчас были сосредоточены на мне и только на мне. Один из наёмников подоспел быстрее, чем это было необходимо и сунул мне толстое кавалерийское копьё с узким четырёхгранным наконечником.
- Жизнь за победу! – крикнул я, но крик частично поглотило опущенное забрало.
Повернув коня, я пришпорил его ударом о бока, разгоняя это прекрасное мощное животное. Внутри его чёрного тела было столько мощи, что даже десятки пушек не сравнились бы с ней. На конях люди воевали сотни и тысячи лет, миллионы этих животных погибли в человеческих войнах на остриях пик, от стрел, болтов, ядер и пуль. Они шли на смерть даже в эпоху пулемётов, когда их мощные тела мгновенно наполняли свинцом сотнями грамм. В этот день ещё сотни конных душ отправятся к своему конному богу.
Увидев, что я готов к поединку, Ландсьер также повернул своего коня в сторону и положил древко копья в специальный вырез своего кавалерийского щита, приготовившись к сшибке. Мы стали быстро сближаться и теперь разделявшие нас сотни метров не казались расстоянием. Мощные кони несли нас вперёд, разрывая землю своими твёрдыми подкованными копытами. Весь окружающий пейзаж смазался, превратившись в сплошное месиво из красок, тусклых в этот облачный день. Единственным, что оставалось чётким, так это глаза Элиоса, смотрящие на меня с пылающей ненавистью из-за щели забрала.
Время слилось в мгновение, и мы сшиблись. Закалённый наконечник моего копья ударил прямо в середину стального панциря старшего из Ландсьеров, но раскололась, рассыпавшись на десятки осколков, разлетевшихся на многие метры. Элиос вылетел из крепкого стекла с той невероятной силой, что в стремени чуть не остались его латные сапоги.
Но и мне остаться в седле не удалось. Ландсьер, будучи умудрённым жизнь рыцарем, удар держал крепкий и куда как более профессиональный. Меня сбило с коня будто паровым молотом и небо с землёй стали переменяться с нечеловеческой скоростью. В моём щите даже остался осколок копья Ландсьера, а мне самому хотелось сменить голову, гудящую от удара об землю.
Кони моментально разбежались, а я с трудом встал на колено, останавливая кружащиеся перед взглядом звёзды. Элиос также пытался подняться на ноги. От удара об землю золотые перья его шлема погнулись, а сам маршал шатался, опираясь на свой меч-бастард. Желая закончить схватку побыстрее, как только я оказался на ногах, то выхватил из портупеи на груди пистоль, направляя его в сторону также поднявшегося Ландьсера. Пистоль выдал сноп искр, рукоять толкнулась в ладонь, и пуля засвистела, разрезая свинцовым телом воздух. Шагнув из облака дыма и надеясь на удачный исход, мгновенно разочаровался. Пуля, ударив в панцирь Ландсьера, лишь сделала на нём вмятину и стесала слой краски.
- На многое надеешься, малец! – рыкнул Элиос и неожиданно ловко рванулся в мою сторону.
Для старика, давно разменявшего пятый десяток, двигался он быстро, словно не замечая давящих на плечи лет. Он в мгновение преодолел разделявший нас десяток метров и со всей силы рубанул сверху, целясь мне прямо посреди глаз. Продолжающая плавать картинка перед глазами не позволяла мне двигаться также стремительно и его меч достиг моего доспеха. Я успел отшатнуться вбок, из-за чего меч проскользил по наплечнику, высекая яркие искры. Мне удалось отмахнуться от него и Элиос стал держать дистанцию, постоянно нанося молниеносные удары, раз за разом раздёргивающие мою защиту. Такой прыти я не видел даже у молодых воинов, а потому на время растерялся, не имея возможности контратаковать. Казалось бы, рубить латника мечом идея глупая, но я чувствовал, что моя уверенность в победе с каждой секундой таяла.
Клинок моей двуручной сабли загорелся красными рунами, но даже вскипевшая в крови ярость не позволяла мне пересилить старика. Казалось, будто он с каждой секундой становится только сильнее и сноровистее. Единственное, что сейчас меня спасало, так это отборная сталь доспехов, не позволявших ударам Элиоса достигать моей драгоценной плоти. Наши клинки раз за разом сталкивались и напряжение от этих ударов, казалось, могло разорвать ткань пространства, но в один момент полуторный меч Ландсьера раскололся надвое и осколок с мелким противным звоном вонзился в землю.
Казалось бы, вот прекрасный случай, чтобы убить твоего врага – просто ударь. Но я медлил даже не из-за страха, а из-за того, что к нам на полной скорости нёсся всадник с молотом наперевес. Однако он, похоже, не собирался вмешиваться в наш поединок. Шуганув меня поднявшишимся на дыбы конём, он крикнул что-то подбадривающее Ландсьеру, затем кинул ему какое-то оружие, после чего так же быстро удалился.
Такая поддержка в мои планы не входила, тем более что Элиос стал только активнее, и я дал себе зарок, что самолично прикончу этого «помощника. Ландсьеру подвезли оружие, получившее в моём мире имя «лютеранский молот», представлявший из себя конечную точку эволюции алебарды и соединявшую в себе молот, копьецо и подобный чекану «клюв». Это оружие по-настоящему и оправдано носило прозвище «открывашки», ведь даже самые крепкие латы можно было пробить этим страшным оружием.
Благодаря длинной рукояти, Элиос окончательно «забрал» разделявшее нас расстояние. У меня не было даже малейшего «окна», чтобы провести атаку, ведь только заметив моё движение, старик уже был готов размозжить мне голову. Лишить его оружия было практически невозможно, ведь усиленное стальными полосами древко было достаточно крепким, чтобы выдержать несколько ударов моей сабли. Элиосу даже удалось несколько раз достать меня навершием копьеца и только крепкий доспех оставлял шансы на существование.
Конечно, битва шла далеко не в одни ворота и Элиос практически перестал атаковать, пытаясь подловить меня контратакой, но и из этого мало что получалось. Сложился крайне неприятный паритет, который не приносил никому из нас ощутимой пользы, и мы просто смотрели, друг на друга тяжело дыша после скоротечной, но изматывающей схватки.
Полные латные доспехи практически не оставляли мест, в которые бы можно было нормально нанести удар, оставляя исключительно зону подмышек и лицо за забралом шлема. Оба этих элемента были малодоступны для удара, а потому придётся действовать неожиданно.
Разорвав дистанцию метров до пяти, я со всего размаху метнул свой клинок. Глупо было полагать, что этот шаг испугает умудрённого жизнью воина, но Элиос всё же рефлекторно отбил летящий снаряд своим молотом, подарив мне несколько необходимых секунд для рывка. Я побежал на Элиоса, на ходу выхватывая из ножен давно полюбившийся мне четырёхгранный кинжал. Хоть разгон и был не столь большим, но масса закованного в латы тела позволило сбить с врага с ног, и мы вместе рухнули на землю.
Молот Ландсьера отлетел в сторону и мне удалось перехватить освободившуюся руку Элиоса, сразу же взяв его на болевой, перекрестив ноги на его плече. Старик постарался нашарить резервный кинжал на своём поясе, но адская боль во второй руке не позволяла ему вменяемо сопротивляться. Я же вложил в болевой все силы, истово желая вырвать конечность с корнем и это у меня удалось. Не прошло и минуты, как с хрустом что-то разорвалось в руке старшего из Ландьсеров. Он нечеловечески заорал, матеря вся на чём вообще стоит мир. Доведя до момента, когда его рука выгнулась под неестественным углом, я отпустил конечность и напрыгнул сверху, целясь в раскрытое забрало Элиоса. Здоровой рукой он попытался перехватить мой удар, но из этого ничего не вышло и глаз Ландьсера пробила закалённая сталь. Он задрыгался и заорал сильнее прежнего, а я давил всё сильнее и сильнее, пронзая упругий мозг вражеского маршала. Он перестал орать и только мелко задрожал в агонии. Сбросив шлем с головы мертвеца, я посмотрел в покрытое кровью лицо мертвеца. Противостояние, длившееся почти два долгих года, решилось за несколько минут яростного боя, как-то даже жалко.
Но для жалости сейчас не было времени. Убит всего лишь один мой враг, а второй всего через несколько секунд направит на меня всю мощь своей закалённой во множестве боёв армии, но уже сейчас у меня для него будет подарок. Подхватив свою полуторную саблю, валявшуюся в мокрой от крови траве, в одно мощное движение я отсоединил голову от туловища.
Подняв отсечённую черепушку Элиоса, я взглянул в его мгновенно помутневшие глаза. Судьба определённо была неблагосклонна к маршалу. Он всем сердцем желал объединить страну и сделать из неё нечто большее, чем средневековое государство. Даже не так. Его амбиции, как и амбиции его короля не умещались в границах всего одного королевства. Но нет, судьба подкинула ему противника не из этого мира, который оказался не по зубам. Однако всё можно было решить вопрос просто простив дерзость неизвестного наёмника и тогда не было бы кровопролития и лишних жертв.
Повернув голову лицом к армии Кловиса, я метнул её с замаха. Голова с глухим стуком ударилась о мягкую землю просеки и немного прокатилась вперёд. Мёртвые глаза отсечённой черепушки смотрели на армию ларингийского короля и в этот момент небеса содрогнуло гудение труб, мощь которых пронимала до самого сердца.
Битва началась.