С первым снегом мы успели вернуться обратно в Безал, создав вокруг себя некоторое подобие римского триумфа. Да, несмотря на то что тотальным грабежом мы не занимались, наши трофеи оказались далеко не самыми худшими среди всех «гуляющих». У нас не было столько золота и серебра, сколько смогли выкрасть самые удачливые контингенты других городов, но заместо этого на наших кораблях сидело немного немало почти два десятка дворян разного калибра и целый граф. Каждый из них может заплатить за свою жизнь по несколько сотен и даже тысяч золотых монет.
Улицы, во время возвращения нашей грабительской флотилии, были заполнены горожанами полностью. Не существовало ни одного квадратного метра, свободного от ликующего народа. Они с восхищением смотрели на победителей и радостно кричали, лицезрея многочисленные захваченные трофеи. В идущих по выложенной камнем площади дворян-ларингийцев постоянно летели гнилые продукты под весёлое улюлюканье толпы, да так обильно, что вскоре они были с головы до пят покрыты вонючей слизью, стекающей на землю. С победителями же заигрывали молоденькие девушки, обещая прекрасные ночи тем, кто забрал больше богатств и завалил ещё больше врагов.
Однако, насладиться заслуженными лучами славы мне не удалось. Альбар, как только наш корабль пристал к гавани, мгновенно вызвал меня к себе и пришлось слушаться нанимателя. Прискакав в здание Собрания, где ещё не успели собраться самые важные шишки города, я предстал перед властителем Безала. Он сидел в зале, постоянно прикладываясь к дорогущей фарфоровой чашке с шумом втягивая питья, гуляя взглядом по стенам. Заметив меня, он кивнул, жестом указывая на место рядом с собой.
- Твоя армия хорошо справилась, Вадим. – улыбнулся кончиками губ Альбар, - Всё же слухи не врали и твои роты справляются отлично. Если ты сделаешь из ополчения моего города хотя бы на половину столь же боеспособные войска, то Ларингии с нами не справится.
- При всём уважении к вашим бойцам, сделать такую же многочисленную армию слишком сложно. Я говорю даже не о денежных затратах, сколько о сложности обеспечения. Нам нужно очень много материальных позиций, но я постараюсь.
- Это творя работа. – кивнул Альбар, вновь прикладываясь к чашке, - Думаю ты понимаешь, что позвал столь срочно я тебя не только для хвалебных речей. Ситуация развивается очень стремительно.
- Не тяните, Альбар.
- Твой старый знакомый Элиос Ландсьер прибыл на север со своей лучшей сотней и собирает со собственных земель армию. Похоже, что ваш поход значительно рассердил Красного Рыцаря. Если мои данные верны, то Ландсьер нанесёт ответный удар.
От услышанного имени я чуть не подскочил на скамье, но с великим трудом удержался, осмысляя слова старика. Через полминуты мне это удалось и я, наконец, смог ответить, - Мы с ними не граничим. Он не глуп и точно не рискнёт идти по морю.
- Правильно мыслишь, Вадим. Вы успели вовремя уйти, а значит не дали Элиосу необходимого ему генерального сражения. С пустыми руками он вернуться просто так не сможет, ведь даже его авторитет способен поколебаться, а потому ему нужна победа.
- Значит, он пойдёт на другие Дома. Элиос опытный командир. Ему не составит труда вырезать пару неопытных армий южных Домов.
- Именно. Без нашей поддержки, разрозненные армии Домов рухнут под напором Ландсьера и после этого есть два варианта развитий событий: либо к нам обратятся за помощью, либо обвинят во всех бедах.
- По какому Дому он ударит?
После моего вопроса Альбар погрузился в раздумья. Он смотрел на стену напротив, играя в одни только ему понятные геополитические шахматы. Я постарался припомнить карту Домов и прикинуть наличные у них силы. Выходило три основных варианта и каждый из домов вполне мог оказаться под ударом. Из-за отдалённости их земель от границ и относительной поддержки ларингийской короны, большие армии эти Дома не содержали, а потому не выстоят пред атакой Элиоса. Будь я на его месте, то выбрал бы для атаки Дом Ааронов. Этот Дом был печально известен своим правителем Деларом, а точнее его мягкотелостью, известной даже за пределами Рюгленда. Из-за своей беспечности он просто раздавал собственные земли дворянам и священникам, а всеми важными вопросами занималась его жена, которой по характеру бы больше подошли военные штаны, чем дамская юбка. Он точно не сможет экстренно собрать достаточные силы для противостояния с Элиосом.
- Аарон Делар. – прошептал я, но достаточно громко, чтобы Альбар услышал.
- Наверняка ты прав. Даю тебе и твоим людям месяц на отдых, потом отправляйтесь на юг.
- Со всем уважением Альбар, но мои воины понесли потери и устали. Тем более, что со своих земель Ландсьер соберёт воинство значительно больше нашего. Так что, у нас ещё есть время. Быстро собрать войско у него не получится. Мне нужно подкрепление.
- Справедливо. Даю тебе три недели. Набирайте себе любого, кто будет согласен и кого посчитаете нужным. За золото не беспокойтесь – я всем обеспечу.
Задача была ясна, и я удалился для дальнейшей подготовки, а готовиться есть к чему. Мало того что этот поход будет зимним, так ещё и соперник слишком силён. До этого мы ещё ни разу напрямую не сталкивались на поле боя. Он смог выгнать меня из Корбинбурга, но схватки так и не случилось, а потому пора наконец разрешить спор смертью одного из нас. Для того необходимо восполнить истощившиеся запасы и личный состав, потрёпанный в ходе прошлых столкновений. Нормально обучить новичков у меня не получится, но даже так шанс на победу есть и стоит рискнуть.
Я прошёл мимо кипящего празднества наёмников, наслаждающихся славной победой. Они вывалились на улицу, выкрикивая песни и вытанцовывая неказистые танцы, заливая при этом выпавший снег алкоголем. На таких пирушках мною было приказано вообще не экономить, ведь такой отдых нужен уставшему воинству. На этот раз мы занимали уже не одну таверну, а практически целый квартал различных заведений. Войдя в одну из таверн, выбранную мной в качестве своеобразного штаба, я взбежал на второй этаж, перепрыгивая через три ступеньки и уединился в своём кабинете. Под рукой тут же оказались несколько желтоватых листов, чернильница и охапка заточенных гусиных перьев.
Мысли тут же ринулись в сторону будущего сражения. Осмыслить было необходимо многое. Для начала я постарался выписать необходимое нам человеческое пополнение. Хоть под моей рукой и оставалось практически четыре сотни обученных и дисциплинированных солдат, но этого было маловато. Я ни разу не видел даже частички земель Ландсьеров, но слухи о их богатстве были на устах даже самого нищенского человека. Эту информацию подтверждал и Фабрис, заявляя о том, что Элиос самолично может поднять до тысячи латников. Наверняка большая часть мобилизационного запаса сейчас участвуют в кампании Кловиса, но даже так сила противника оставалась значительной.
Подумав несколько минут, принял мысль о том, что пригодится как минимум ещё четыре десятка лучников, доведя их численность до восьмидесяти, затем расширить страдиотов до полусотни. Они отлично показывали себя в бою и просто необходимы для погони за разбитым противником. Также стоит добавить в свой штат ещё и отряда, вооружённого спаркой копья, меча, дротиков и щита. У таких воинов не будет нужды в тяжёлом доспехе и понадобится для засад и противостояния стрелкам противника. К сожалению, увеличить количество аркебузиров пока не получится, ведь Марида приходится таскать с собой, как лучшего артиллериста. Даже так мне понадобится ещё полторы сотни человек. Для трёх недель сбора маловато, но придётся адаптироваться.
Откинув очередное затупившееся перо, я уже было хотел продолжить писать дальше, но заметил сидящего напротив меня человека. Сначала я принял его за морок и застыл, но позже понял, что это всего лишь Фабрис. Он сидел, подпирая свой худой подбородок ладонью, смотря на меня сквозь полуприкрытые веки.
- Фабрис, меня так инфаркт хватит, если ты будешь меня пугать. – вздохнул я, - Утирая вспотевший от тяжёлых раздумий лоб, - Чего ты не с остальными?
- Командир, я хотел с тобой поговорить. – прошуршал своим голосом Фабрис.
- Кончено, мой друг, я тебя слушаю.
Я отложил в сторону все письменные принадлежности и отхлебнул из стоящей на столе деревянной кружки. Успевший охладиться взвар успокоил кипящий мозг, высвободивший его наконец от вонзившихся игл желания скорейшей мести.
- Вадим, ты так и не вспомнил ничего о себе?
Я задумался. Со времени моего появления в этом мире я практически не пытался узнать или вспомнить хоть что-то о бывшем владельце этого тела. Скорее всего это было ошибкой, но у меня не было ни одной зацепки. Однако в взгляде Фабриса читалось то, что старый лекарь знает обо мне гораздо больше.
- Нет, мой друг. Ни единого клочка воспоминаний.
- А знаешь почему?
Я застыл, а мысли в черепушке закрутились с бешенной скоростью. Что он может знать? Может он предатель? Шпион? Нет-нет, Вадим, тебе надо успокоиться. Ты с Фабрисом с самого начала и возжелай он сделать что-то плохое, то сделал бы это давно. Значит разговор о чём-то другом…
С великим усилием я отпустил подлокотники кресла, которые сжал побелевшими от напряжения пальцами и, посмотрев в вечно спокойные глаза Фабриса, произнёс: - О чём ты, Фабрис?
- Ты же сам прекрасно понимаешь, что ты не Вадим. Вернее даже, может быть и Вадим, но истинный владелец этого тела Никола Краб из Брвада. Высокие Предки даровали мне способность хорошо рисовать и твои портреты я разослал по монастырям. На протяжении всего нашего пребывания в Безале я вёл переписку с одним из святых братьев, и он в точности смог описать тебя или того кто раньше владел этим телом.
Фабрис на несколько мгновений замолчал, сканируя мою реакцию. Я же сидел, окаменев лицом и вжавшись всем своим естеством в кресло. Почему-то я стал бояться этого старого монаха. Несмотря на то, что в одну секунду я могу выхватить пистоль из кобуры и проделать в его голове дыру, но его спокойствие поражало, нивелируя любые боевые навыки. Он был столь силён в своей уверенности, что я почувствовал на спине противные капельки холодного липкого пота. Но что кем же был бывший хозяин этого тела, что его знают священники?
- Не знаю кто ты такой сейчас, но Никола Краб – есть известный разбойник и душегуб. Его обвиняют в сожжении нескольких деревень, массовых убийствах крестьян, конокрадстве разграблении торговых караванов, порчи десятков дев и убийстве двух священников. С такими обвинениями его должны были разорвать конями, расчленить, сжечь, затем рассыпать прах над болотами, после чего дать забвение в летах.
- Но похож ли я на преступника? – повергнутый в шок, я попытался оправдаться.
- Нет. – медленно помотал седой головой Фабрис, - Краб не был человеком образованным, а ты говоришь и пишешь на двух языках, отлично считаешь мысленно и не воюешь с простым божьим народом. Ты не похож на преступника, а потому я и спрашиваю кто ты вообще такой?!
Почему-то мне не хотелось врать этому мудрому человеку. Определённо он не хотел мне зла, и я чувствовал практически физическое отвращение к вранью в этот напряжённый момент. Но как же ответить Фабрису? Сказать правду? А не посчитает ли его средневековое сознание меня за какого-то демона, с последующим логичным решением снести мне голову, а затем пробить чем ни будь острым сердце? Вполне себе может быть и это мне мало нравилось. Соврать? И что тогда сказать? По своей глупости я так и не придумал себе историю, выдерживающую хоть какую-то критику. Может до конца топить за идею тотальной амнезии? Слишком сложно…
- Не говори мне, что ты потерял память. Мне уже рассказал тавернщик, что в Безале ты общался с суром на его языке. Ларингийский и сурский совсем не похожи. Тем более, что пишешь ты аккуратно, что никак не может сделать неграмотный человек, не так давно получивший умение писать.
А ведь он прав. Из меня бы точно не вышел бы диверсант с такими легчайшими ошибками. Я вновь совсем не думал о том, что кто-то будет столь внимательным, что обнаружит «ошибки» почерка. Значит, что отговариваться бессмысленно. Фабрис точно не шёл на этот разговор неподготовленным, а значит проработал все возможные варианты его развития. Придётся идти ва-банк.
- Фабрис, ты крайне умён. – растеряно улыбнулся я, - Я и вправду не Никола Краб, но зовут меня Вадим. Вадим Растров, если быть точнее и я не из этого мира. Не знаю, как этого объяснить, но, похоже, что меня убили в том мире и душа моя переместилась в это тело. Моя страна называется Россия и если искать здесь что-то похожее, то мы сильно схожи с сурами, а от того я их язык почти понимаю. Мой мир совсем другой, у нас нет ни орков, ни некромантов, ни любой другой магии, хотя, ты сказал бы совсем иначе.
Я стал рассказывать старому лекарю о своём мире. Рассказывал о всём, что мне казалось хоть немного важным: войнах и мире, искусстве и науках, религии и истории. Рассказывал ему о высоких домах, созданных из стекла и металла, подпирающих небо. Ведал ему о стальных грохочущих машинах, способных сравнять с землёй огромные города, о самолётах, телевизорах, интернете, метро. Далеко не всё умещалось в сознании Фабриса, но слушал он с огромным интересом, постоянно что-то уточняя. Я практически слышал, как с щелчком встают на места пазлы мыслей в голове Фабриса. Проговорили мы до самого позднего вечера и закончили уже под тусклым светом свечей. Только тогда Фабрис отправился в госпиталь, чтобы продолжить лечение раненных воинов, а я же вышел на улицу, стараясь хоть немного освежить голову.
На улице было практически безветренно и снег медленно падал крупными хлопьями. Холод практически не чувствовался и спасала даже не самая толстая шерстяная накидка на плечах. Я стоял и смотрел в небо, поправляя на поясе ножны. Захотелось пройтись и проветрить мозги.
Я отправился в сторону порта. Не смотря на бурю бушующих там запахов, дышалось там отлично. По пути я вновь погружался в собственные мысли. Может ли Фабрис разговориться и поведать все детали разговора остальным наёмникам. Послушают ли его это вообще отдельный разговор, но скорее всего «да» чем «нет». Но надо ли это Фабрису? Чего-чего, но этого я совсем не понимаю.
Двигался я по тёмным улочкам, ориентируясь только с помощью отражающегося от снега света. Бродить так в одиночку и без факела было дюже опасно. Опасность была даже не в том, что поскользнёшься и расшибёшь себе лоб, сколько в том, что тебя нашинкует городская стража и будет полностью права. Зачем ты, господин горожанин, ночью ходишь, да и ещё без света? А не задумал ли ты чего-то неправомерного? И будь ты хоть ремесленник, хоть голубокровый – всё равно получишь чем-то тяжёлым по своей неразумной голове.
Тем не менее, я продолжал идти вперёд, не прислушиваясь к словам разума. Если не повезёт и набреду на человека, который не знает кто я такой, то на следующее утро я просто не проснусь. Печальная тогда выйдет ситуация.
Спустя несколько кварталов я так и не встретил ни один из патрулей, но спиной почувствовал идущего за мною человека, а может даже не одного. Ладонь сама потянулась к поясу и обхватила чёрную рукоять полуторной сабли. Будь это цеховое ополчение или городская стража то меня с разгона бы уже отоварили по голове, а раз преследуют и не приближаются, то у них определённо есть не самые законные дела.
Памятую о своей первой засаде, я свернул на наиболее широкую улицу, приготовившись обороняться и разить любого душегуба, смелого для нападения на меня. Луна освещала широкую улицу, по бокам закрытую стеной сплошных домов. Я шёл по ней медленно, ступая по скрипящему снегу и вытягивая из ножен саблю. Сзади послышался топот подбитых сапог, и я развернулся, проскользив по свежему снегу.
Из-за угла на меня вывернуло пять человек, принадлежность которых к бандитским группировкам лежала на поверхности. Шли они, совсем не стесняясь возможной стражи, похоже не высматривая во мне опасности. Вооружены эти работники «ножа и топора» самыми излюбленными инструментами промысла: короткими дубинками и прямыми кинжалами. Фехтовать с таким невозможно, но дело ночных разбойников – напасть из-за угла, после чего ограбить, убить или ещё чего похуже.
Однако их намерения ко мне были понятны с одного взгляда, но откупаться от каких-то вшивых средневековых гопников было противно. Меньше, чем через мгновение резная рукоять пистоля удобно легла в ладонь, а бандиты, заметив моё оживление, перешли в атаку. Первым пошёл здоровяк, бывший, видимо самым борзым, сжимая в своей толстой руке короткую, обитую свинцом дубинку. Оружие в умелых руках страшное, но вступать с ним в ближний бой я не планировал.
Вскинув руку, я нажал на спусковой крючок. Ударивший по кресалу кремень выдал сноп ярких искр, а из ствола вылетела тяжёлая пуля, обдав пороховой вонью воздух. Выстрел разорвал ночную тишину, а свинцовая пуля пробила голову разогнавшегося здоровяка. Мозговая каша, дымящаяся на холодном воздухе, обдала стоящих сзади разбойников через развороченный выстрелом череп. Сам здоровяк рухнул на землю, пробороздив подбородком снежную подушку.
Выстрел только разозлил врага и все они рванулись вперёд, размахивая оружием. Вернув пистоль на место, я взялся за чёрную рукоять сабли обеими ладонями, чувствуя, как внутри вскипает ярость. Красные руны на клинке стали значительно ярче, и я ринулся на врага.
Первый из разбойников, желая размозжить мне голову одним ударом тяжелой дубинки ударил сверху вниз, вложив в него силу всего своего жилистого тела. Я отскочил в сторону, пропуская тяжёлый снаряд сбоку. Дубина врезалась в мощённую улицу и камень под ударом треснул. Я же с оттягом ударил его по спине. Клинок со свистом вошёл в спину разбойника, рассекая переплетения мышц и мяса, прорубая хрустящие позвонки. Бандит быстро рухнул как подкошенный и текущая из его спины кровь быстро стала пропитывать снег.
Оставшаяся троица напала сразу вместе. Приходилось постоянно отходить и уворачиваться от ударов, пытаясь не подставлять свою драгоценную тушку. Так не оставалось даже малейшего временного окна для контратаки и грозилось тем, что меня просто загонят к стене, а там останется только распрощаться с жизнью.
Я шагнул на одного из бандитов, пропуская над головой занесённый кинжал. Он оказался быстрее, и холодная сталь врезалась в моё плечо, но адреналин не дал мне заорать от боли. Длинная сабля не позволяла так быстро перемещаться, но мой верный нож вонзился под подбородок душегуба. Заточенная сталь легко пробила его мясистый язык, войдя в мозг. Тело разбойника пару раз дёрнулось и обмякло, пытаясь погрести меня под собой. Предпоследний ночной грабитель попытался заколоть меня сверху, но я перекатился и, встав на колено, с рыком перерубил его руку чуть выше локтя.
Этот уже точно был не жилец и я отвлёкся на последнего уцелевшего бандита. Он, поняв, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, решил спешно ретироваться, активно улепётывая в сторону спасительного угла дома. Я поднял дубину одного из нападавших и в сердцах кинул её в бегущего душегуба. Удивительно, но подстёгнутое адреналином тело таки смогло добросить тяжёлый снаряд, и свинцовая дубина ударила в спину человека. Человек рухнул, а я схватился за нож, напрыгивая на последнего выжившего нападающего.
- Кто вы такие?!
Мужчина с ошалелым взглядом смотрел на меня, пока клинок ножа надрезал лоскут кожи на его шее. Кровь тонкой струйкой потекла вниз, а бандит втянул в лёгкие воздух, готовясь что-то сказать, но тут где-то сверху тренькнула тетива. Мужчина выгнулся дугой, а из его лба торчало оперение тяжёлого болта.
Я рванулся назад, скрываясь в дверной нише одного из домов. Выглянув, увидел, как по крыше одного из домов перемещается едва видная тёмная фигура. Я потянулся к пистолю, но вовремя понял, что он пустой. Оставалось только наблюдать за убегающим человеком, что через несколько секунд скрылся во тьме.
Рана на плече оказалась глубокой, и я понял, что нужно пользоваться адреналиновым безумием, не позволяющим сознанию погаснуть. Срезав рукав своей рубахи, я намотал его на окровавленное плечо как можно плотнее и поспешил в сторону квартала таверн. Если мне повезло, то основные кровеносные узлы не задеты и тогда получится дожить до завтрашнего дня, хоть без помощи медиков это вряд ли получится. Попытавшись встать, понял, что тело трясло, словно Японию в любое время года и ни о каком передвижении даже думать не стоит. Я просто сел поудобнее, надеясь на то, что на звуки боя стянуться стражники.
Только бы не уснуть…