Корд повернулся к Тави и пнул его башмаком.
— Ну, урод?
Тави лихорадочно думал. Должен же быть способ потянуть время, пока Амара не догонит их… или дядя найдет… и вообще, о чем это Корд говорит? Давешняя потасовка? Что-то случилось, когда его дядя вернулся раненый? Должно быть, так. Может, они пытались убить Бернарда? И поэтому боятся, как бы на них не пожаловались графу Грэму?
Корд снова пнул его в бок.
— Говори, парень. Или урою тебя прямо сейчас.
Тави сглотнул слюну.
— А если я скажу, вы нас отпустите?
— Нас? — с опаской переспросил Корд.
— Он имеет в виду идиота, папа, — пояснил Арик.
— Это уж как и что ты нам скажешь, урод, — буркнул Корд. — И поверю ли я тебе.
Тави кивнул.
— Дядю ранил воин-марат, — произнес он, не поднимая глаз. — Его ранили, когда он меня защищал, и я смог уйти. И в Бернардгольд прибыл один из курсоров Первого лорда, вот мне и нужно попасть к графу Грэму, чтобы предупредить о наступлении маратов, — чтобы он поднял войска и был готов к войне.
Последовала секунда оглушенного молчания, потом Корд негромко, хрипло хохотнул. Грубая рука схватила Тави за волосы.
— Даже урод, — сказал Корд, — мог бы выдумать что-нибудь получше, чтоб обмануть меня.
— Н-но… — пробормотал, заикаясь, Тави с отчаянно забившимся от ужаса сердцем, — но это правда! Клянусь всеми фуриями, это правда!
Корд потащил его за волосы обратно к воде.
— Меня тошнит от твоей брехни, урод!
А потом он сунул Тави лицом в воду и надавил на затылок.
Амара пыталась унять сердцебиение, успокоить дыхание. Циррус извивался под ней, хотя воздух у нее под ногами казался почти таким же твердым, как земля. Даже так фурия ветра слегка покачивала ее из стороны в сторону, что делало стрельбу почти невозможной — если сама она не успокоится и не соберется.
Боль в лодыжке и плече, хоть и ослабленная целительством Исаны, все же напоминала о себе. Она на пробу натянула тетиву, и левое плечо сразу же заболело сильнее. Ей не удастся удерживать лук натянутым дольше пары секунд — чему, впрочем, вряд ли стоило удивляться, ведь он делался в расчете на огромные лапищи стедгольдера.
Так — дрожа, не в состоянии долго целиться — ей придется подпустить противника ближе… первым нужно снять мечника. Ей ни за что не одолеть его в поединке на мечах. Его собственный опыт в сочетании с заклинаниями превратили его в живое орудие убийства, остановить которое мог только воин, не уступающий ему в мастерстве.
Если у нее останется еще время, следующей мишенью станет Фиделиас. Циррус способен одолеть даже ее старого учителя с его усиленным заклинаниями мастерством стрельбы. Впрочем, стрельбе помогают только заклинания дерева, а вот с силой, которую давали ему заклинания земли, она справиться даже не рассчитывала, ему ничего не стоит разделаться с ней. Даже с помощью Цирруса она вряд ли справится с ним один на один.
А вот для водяной ведьмы хватит и меча… хотя Амара не возражала бы против возможности подстрелить и ее. Конечно, в открытом бою она не представляет такой опасности, как двое других, но и ее тоже не стоит сбрасывать со счетов. Даже при том, что теперь Амара была начеку и имела возможность задушить ее, вряд ли это удастся довести до конца прежде, чем та одолеет разделяющее их расстояние, — а стоит ведьме коснуться ее, и Амаре конец. Так или иначе, из всех троих эта была единственной, с кем Амара почти наверняка могла справиться с мечом в руках.
Плохой расклад, подумала она. Весь план плохой. Вряд ли ей дадут возможность выпустить вторую стрелу — даже если допустить, что первая поразит Олдрика, человека, встречавшегося в поединке с самыми опытными воинами — в том числе с самим Арарисом! — и победившего их. Или, по крайней мере, пережившего их. Но если им удастся догнать мальчика, того наверняка убьют, — а мальчик единственный, чьи показания могут убедить графа поднять войска по тревоге.
Амара стояла, вглядываясь в темноту в направлении, противоположном тому, куда скрылись мальчик с рабом, и вдруг поняла, что она, скорее всего, погибнет здесь. И смерть ее будет болезненной. Сердце забилось от страха.
Она нагнулась, чтобы подобрать с земли две стрелы. Одну она сунула за пояс, вторую наложила на тетиву. Потом проверила, легко ли выходит меч из ножен и не отхватит ли она себе при этом ногу. Впрочем, даже пояс разрезать было бы ох как некстати: хлопающая одежда с чужого плеча будет сковывать движения, сведя на нет все преимущества.
Она смотрела на север и кожей ощущала собиравшихся там, у зловеще высвеченной последними лучами пурпурного заката горной вершины, грозовых фурий. Снежная шапка горы казалась отсюда злобно горящим глазом. Тучи надвигались, обволакивая вершину, и до Амары доносилось морозное дыхание приближающейся грозы, настоящих зимних вихрей. Что ж, как только они докатятся сюда, гроза сделает дальнейшую погоню за мальчиком невозможной… если только не убьет при этом и его самого. Ей не обязательно побеждать. Ей достаточно хоть на время задержать тех, кто за ним гонится.
Поэтому, если ей удастся хотя бы это, смерть — вполне приемлемая плата.
Руки ее дрожали.
Она не ощутила прокатившуюся под ней по земле волну заклинания, но увидела ее: едва заметное колыхание поверхности, напоминающее разбегающийся по воде круг. Волна прошла и убежала дальше. Ноги ее находились на расстоянии доброго фута от земли. Он не мог заметить ее.
Она перевела дух и подышала на пальцы правой руки, которым предстояло натягивать тетиву. Потом, не обращая внимания на боль в руке, подняла лук и приказала Циррусу переместить ее чуть ниже по склону, чтобы не выделяться темным силуэтом на фоне подсвеченных пока еще далекими вспышками молний облаков.
Она увидела, как земля колыхнулась еще раз, и постаралась застыть неподвижно, скомандовав Циррусу удерживать ее со всех сил. Еще одна волна прокатилась по земле, на этот раз более сильная: источник ее приближался. Фиделиас не раз проделывал такое при ней, и она хорошо знала, как эффективно он обнаруживает любого, кому не хватит ума оторвать ноги от земли.
Темный силуэт приближался, хотя она не могла еще определить, кто это и сколько их. Она натянула тетиву как можно сильнее, нацелив стрелу вниз. Темное пятно приближалось, и она уже слышала шаги. Потом тень превратилась в очертания рослого мужчины; в темноте блеснула сталь. Мечник.
Она сделала глубокий вдох, задержала дыхание и одним движением подняла лук, прицелилась и выстрелила. Хлопнула спущенная тетива, и стрела со свистом ушла в темноту.
Силуэт застыл с поднятой в ее направлении рукой. Она услышала резкий треск ломающегося дерева. Амара потянулась было за второй, заткнутой за пояс стрелой, но мужчина в темноте негромко прошептал заклинание, и что-то с силой схватило ее за руку.
Амара опустила взгляд и увидела, что древко стрелы одним концом обмоталось вокруг ее запястья, а другим зацепилось за пояс, ее рука оказалась привязанной к талии. Она резко повернулась, замахиваясь луком, чтобы швырнуть его в нападавшего и одновременно высвободить левую руку… и как, интересно, она выхватит ею меч? Однако не успела она повернуться, как лук изогнулся у нее в руке и змеей скользнул вверх по рукаву куртки. Длины его не хватало, чтобы обвиться вокруг талии, но он затвердел в положении, никак не позволявшем руке дотянуться до меча. Амара повернула голову в попытке разглядеть нападавшего и с помощью Цирруса метнулась вверх, над его головой. Прыжок вышел что надо, и ей удалось с размаху врезать ему пятками.
Она целилась ему в шею у основания черепа, но промахнулась, и удар пришелся по плечу. Циррус затормозил падение, не дав ей коснуться земли ногами, однако не успела она восстановить равновесие, как сильная рука бесцеремонно схватила ее за лодыжку, раскрутила в воздухе и безжалостно бросила на землю.
Амара пыталась сопротивляться, но удар оглушил ее, замедлив движения. Прежде чем она успела прийти в себя, он навалился на нее сверху, намертво прижав к земле. Одна рука сомкнулась у нее на горле, вторая легко, как котенку, запрокинула голову за волосы назад, едва не ломая ей шейные позвонки.
— Где он? — рявкнул Бернард. — Убью, если мальчик пострадает из-за тебя!
Амара перестала биться, отослала Цирруса и просто лежала, не шевелясь, под придавившим ее к земле разъяренным стедгольдером. Краем глаза она видела темноволосого великана — тот был одет не по погоде легко и вооружен здоровенным топором, который он, прежде чем схватить ее, отбросил в сторону. Ей едва хватило сил вздохнуть, чтобы произнести хоть слово.
— Нет. Я не причиняла ему зла. Я осталась задержать тех, кто за ним гонится. Они с рабом ушли дальше.
Каменная хватка на ее горле чуть ослабла.
— Тех, кто за ним гонится? Кто это?
— Трое путников. Те, которые пришли, когда вы внесли меня в зал. Они охотятся за нами — я точно знаю. Прошу вас, сэр. Времени нет.
Стедгольдер зарычал. Продолжая удерживать ее одной рукой, другой он вытащил из-за ее пояса меч и отшвырнул его в сторону. Потом провел рукой по ее талии, нащупал нож — тот самый, который она украла у Фиделиаса, — и бесцеремонно залез ей под куртку, чтобы отобрать и его. Только после этого он чуть ослабил хватку на ее горле.
— Я еще не знаю, кто ты, девочка, — сказал он. — И пока не узнаю, ты останешься здесь. — При этих его словах земля у ее локтей и коленей вздыбилась, и из нее полезли ростки и корни, мгновенно привязавшие ее к земле.
— Не надо! — взмолилась Амара. — Стедгольдер, меня зовут Амара. Я королевский курсор. Первый лорд сам, лично послал меня в эту долину.
Бернард встал, отошел от нее на шаг и полез в висевшую на боку сумку. Он достал из нее что-то, потом что-то еще.
— Так ты, выходит, не рабыня, да? Мой племянник попал в какую-то заваруху, и это твоя вина.