Я расслабился, выровнял дыхание и отправил мысленный запрос на активацию оберега, выделение каналов связи и управления ресурсами.
Знакомый, желтовато-зелёный виртуальный пульт возник у меня перед внутренним зрением немедленно. На этот раз трёх знакомых кнопок на нём не было. Вместо них на горизонтальной панели пульта, под экраном, появилась обычная компьютерная клавиатура.
Я снова превратился в бесплотный дух, сгусток энергии, существо иного измерения. Почувствовал, что внутрений критик оценил важность происходящего и присоединился ко мне из подсознания. Ему тоже не нужно физическое тело, только пространство моего "эго". И пропадать, если придётся, нам вместе. Без всякой музыки и посмертных почестей от благодарного человечества.
На экране пульта висит дежурная надпись
Диалог в любом удобном для вас режиме — голосовом, зрительно-тактильном или информационными блоками по ментальному запросу.
Это специально для меня. Напоминание для аборигена, полезное на взгляд учёных высокоразвитой цивилизации, примитивному интеллекту, несмотря даже на то, что этот "туземец" "заряжен" базовыми знаниями эндорфов и формально уполномочен представлять их интересы на чужой планете.
Ну что ж, надо принять к сведению. Наверное, мои далёкие друзья, всё-таки, немного свысока относятся к представителям миров, стоящих ниже по уровню развития. Чисто подсознательно, что, иногда, может вот так, ненавязчиво, проявляться в мелочах.
А то я бы не сообразил, как мне общаться с хен-хаем? Наверное, улыбнулся бы в душе, если бы не был так озабочен…
Ладно, начнём. Пока голосом.
Я затребовал канал прямой гиперсвязи с дипломатической миссией Эндорфии.
Пульт ожил, подсветился сочным зелёным светом и чётким синтезированным голосом на отличном русском языке, сообщил, что канал заблокирован по причине долгого неиспользования и превышения лимита ожидания. Но, в пределах моих полномочий, существует возможность передать красный сигнал тревоги высшего уровня с сопроводительным сообщением, по идентификационному номеру хен-хая.
Это, к сожалению, не мгновенная и полноценная двусторонняя связь, а так называемая односторонняя, симплексная, но, эндорфы, всё-таки, получат сигнал, прочитают моё сообщение. И тогда, если сочтут его достойным внимания, возможно, что-то предпримут. Полностью откроют канал связи со своей стороны для получения более подробной информации или сами явятся на Землю.
Всё понятно. Надо использовать то, что я узнал, перебрать в памяти все важнейшие события, которые смогут объяснить военным и дипломатам Эндорфии происшедшее на Земле с момента подлёта к ней "Светлячка".
Мне надо сообщить о том, что случилось с его экипажем, где находится корабль мракосов, и чем они занимаются на Земле. Отразить драматичность момента и объяснить причину вызова. Составить мысленное видеосообщение максимально кратко, последовательно и убедительно. Выводы пусть делают сами.
Некоторое время я потратил на подготовку послания для эндорфов. Получилось, наверное, несколько сумбурно, что-то вроде небольшого документального клипа из разрозненных кадров и сценок из памяти, моих голосовых и текстовых комментариев. Надеюсь, эндорфы поймут. Я не профессиональный "мыслережисёр", да и времени в обрез. Сделал всё, что мог.
Дал разрешение хен-хаю на передачу сигнала тревоги с моим сообщением эндорфам узконаправленным лучом специальной сверхкороткой связи (СКП), в режиме максимальной скрытности. Будем надеяться, что мракосы не засекут и не заглушат передачу.
Теперь, как связаться с Маршавиным? Может быть, так же подготовить и переслать сообщение, как и эндорфам? Только в виде телепатического послания?
А почему бы и нет?
Профессор сам обладает редкими способностями к телепатии и телекинезу, поэтому, думаю, сможет всё воспринять адекватно. И звонить тогда ему не придётся или ехать сейчас, подвергать риску жизнь Татьяны.
Наверное, это наилучший выход из положения.
Да и чем он бы смог мне помочь в этой ситуации? Фальшивого меча, "дубликата", у него, скорее всего, ещё нет, а если бы даже и был, вдруг, в группе Долбая окажется человек, которого мракосы снабдили знаниями или приборами, как отличить подделку от оригинала? И тогда всё пропало…
Решено, не буду блефовать. Приеду на встречу со всеми доспехами Белогора, и дальше буду действовать по обстоятельствам. Мракосы и их исполнители уже показали, что могут допускать ошибки.
Подготовлю и передам краткое телепатическое сообщение Маршавину о том, что произошло и что я собираюсь сделать, благо, прекрасно вижу его мощную светящуюся в астрале ауру здорового тела и духа.
Несколько минут у меня ушло на то, чтобы составить и передать Игорю Леонидовичу телепатическое сообщение о том, что произошло и как я собираюсь поступить.
Потом я занялся инвентаризацией своих боевых возможностей. Что из стандартного пакета закачанных в меня знаний и навыков гражданина Эндорфии, его физических и ментальных способностей, может мне завтра помочь в драке за Татьяну?
Надо ещё и с полными ресурсами хен-хая окончательно разобраться.
У меня осталось примерно пять часов времени…
До самого рассвета я лихорадочно впитывал информацию, получаемую в скоростном пакетном режиме от обманчиво-примитивного, слабо мерцающего зеленовато-жёлтым светом, архаичного виртуального пульта — терминала гигантского хранища знаний сверхцивилизации эндорфов.
В конце сеанса связи с хен-хаем мне даже показалось, что над пультом появилось прозрачное дрожащее марево или небольшой дымок, то ли от информационной перегрузки инопланетной техники, то ли от усталости моих глаз…
К утру я был полностью готов к драке с бандитами, "чёрными дьяволами", с их диверсантами. С кем угодно. С удовлетворением ощущал в себе, немного подзабытую со времени военной службы, здоровую и кипящую боевую злость. Она горячей волной циркулировала внутри меня, наполняя мышцы Силой.
Разум же оставался холодным и расчётливым.
Внутренний критик, как штурман или второй пилот в экипаже стратегического бомбардировщика, вылетающего на секретное спецзадание, ясно давал понять, что свою задачу и ответственность понимает, подстрахует меня и, если что, прикроет спину, защитит от коварного сюрприза.
В том испытании, которое меня ожидает, одинаково важны и интуиция, и логический расчёт.
Кольчугу Белогора я надел, как бронежилет, на себя. На футболку. Сверху — спортивный костюм. Молнию на куртке затянул до упора, низ кольчуги заправил в брюки.
Усмехнулся — прямо современный вариант старинного русского воина, идущего на битву с вражьей силой, страшным Кощеем Бессмертным. Карикатура на былинного богатыря…
Меч я положил в сумку. Немного поколебавшись, бросил туда же и шлем. На голову его сейчас не наденешь, а вторую сумку с собой тащить — не очень удачная мысль.
На ноги — теннисные туфли. Нужны максимальная подвижность, лёгкость, скорость.
Что ещё?
Взять с собой немного денег на дорогу и сотовый телефон.
Ох! Чуть не забыл!
Надо провести сброс моих новых настроек на хен-хае, как на чужом компьютере. Я же кое-что там изменил, когда проводил зарядку оберега возле ТЭЦ. Теперь меч автоматически не активируется при извлечении его из ножен.
Мракосы об этом ничего не знают. Они обнаружили устройство эндорфов на Земле только по неким специфическим излучениям при зарядке или в боевом режиме, как в случае с Белогором и Халиным. Следовательно, у меня могут возникнуть две проблемы.
Первая. Люди Долбая, пользуясь полученными инструкциями, приборами или тестами могут не признать меч той вещью, которую ожидает Заказчик. Это плохо. Может вызвать дополнительные осложнения в вызволении Таньки. Надо будет как-то доказывать, что меч — тот самый.
Второе. Если мракосы догадаются, что я разобрался в назначении устройства эндорфов и даже научился им пользоваться, то мне, скорее всего, сразу кирдык придёт. И не только мне.
"Чёрные дьяволы" увидят для себя реальную угрозу и, не вдаваясь в детали, могут сразу ударить по опасному субьекту и его окружению всей своей мощью. После этого, конечно же, будут вести себя ещё более скрытно и наверняка форсируют ту тайную программу, ради которой они прилетели на Землю и уже больше четырёхсот лет сидят на ней и что-то готовят.
Мне предстоит пройти по тропиночке на краю пропасти…
Не вызвать ненужных осложнений и подозрений. До последнего момента играть роль случайного лоха, который нечаянно вляпался в глупую историю с мечом, ничего в ситуации не понимает и просто спасает свою бабу.
Моя задача в тактическом плане — выбраться вместе Танькой живыми из этой западни, а в стратегическом — протянуть время и дождаться помощи эндорфов.
А дальше будет видно.
Если же что-то пойдёт не так, придётся действовать по обстоятельствам. Всего не предусмотришь…
Я вынул меч из сумки, погладил ладонью шершавую теплую поверхность ножен, рукоятку с красным камнем. Затем вызвал информканал связи, меню команд, и убрал внесённые изменения в настройки хен-хая. Теперь они стали точно такими же, как при последней битве Белогора и при нападении двух бандитов на Халина, о котором он рассказал мне.
Если мракосы как-то зафиксировали своим оборудованием параметры "игрушки эндорфов" во время её предыдущих включений, то сейчас они должны оставаться точно такими же и не вызывать вопросов.
Теперь, вроде, всё.
Я окинул последним взглядом свою уютную квартиру, в которую, возможно, никогда больше не вернусь, уложил меч в сумку, взял её и вышел из дома.
Коричневая шестёрка с охраной стояла на своём обычном месте. Я неторопливо прошёл мимо и отправился к троллейбусной остановке. Краем глаза увидел, что ребята меня заметили. Они люди опытные. Раз я не подошёл к ним, не подал знака, не заговорил, значит, мы незнакомы и нет повода нарушать конспирацию.
Шпионы Долбая или другие наёмники мракосов, могут меня "вести". Нельзя допускать никаких проколов.
Пока всё в пределах обыденности, нет причин для беспокойства. Мои бодигарды из "шестёрки" доложат командирам, что охраняемый объект вышел из дома сегодня немного пораньше, чем обычно, с сумкой, и куда-то уехал. Возможно, на рынок. То уж его дело. Дежурная смена на посту. Бдит.
А осведомители противника никаких подозрительных действий с моей стороны заметить не могли.
Вероятно, и раньше не замечали, иначе, похититель Татьяны, скорее всего, как-то бы проговорился о своей информированности относительно "второго дна" моей персоны. А раз этого не случилось, то, значит, враг ничего не знает о "белом маге" и его команде, или не принимает нас всех всерьёз.
Это только к лучшему.
Электричка до Прохоровки идёт сорок минут.
Монотонный перестук колёс, мелькание за стеклом знакомых пейзажей. Можно подремать, но внутреннее напряжение не позволяет, да и не хочется.
Вагон немного покачивает. На жёстком деревянном сидении затекает задница. Неудобно. Ёрзаю.
Сумка с мечом и шлемом под скамьёй. Придерживаю свою драгоценность ногами. Людей вокруг много. Присматриваюсь, но явного интереса к своей персоне не замечаю, хотя и знаю, что за мной наверняка следят.
Несколько коротких остановок на промежуточных станциях и вот, справа, выглядывая в окно, я уже вижу вдали высокий золотой купол Звонницы, а слева давно уже тянется широкое Танковое поле.
Поле великой славы России. Место на планете, где несколько десятилетий назад решалась судьба мира. На этой израненной, перепаханной металлическими траками, нашпигованной свинцом земле и в пропитанном запахом пороха, небе, гремела война раскатами выстрелов танковых пушек, разрывами снарядов, авиационных бомб, трескотнёй пулемётов.
Таранили наши советские "тридцать четвёрки" бронированной грудью оскаленных немецких зверей — "Тигров", "Пантер", "Фердинандов". Ревели моторы, летели из-под гусениц комья жирного чернозёма вместе с человеческими останками, полыхали огнём и исходили чёрным смрадом горящие машины.
Клубы дыма поднимались к небу, на котором тут и там завязывались скоротечные воздушные бои между нашими штурмовиками с красными звёздами на крыльях и немецкими мессерами с чёрными крестами на фезюляжах.
Падали подбитые самолёты с раздирающим душу воем, оставляя за собой длинные дымные хвосты.
Огненная дуга.
Место, где фашисткому зверю перебили хребет, сломали зубы и подпалили шерсть. Именно здесь пришлось очередному завоевателю расстаться с планами мирового господства, в тот раз — "арийской расы", и, огрызаясь, ковылять на полусогнутых обратно в свой "фатерланд", спасать шкуру.
Пёрли наши танкисты на врага лоб в лоб, не щадя живота своего, бились до последнего в рукопашных схватках, когда не выдерживали моторы и плавилось раскалённое железо. Дрались, как те казаки с Белогором на Изюмской сторОже у Белгородской засеки, защищая границу от крымских татар.
И те, и другие не пустили врага дальше.
Щедро полили русскую землю своей кровью, испустили последний вздох вдали от жён и детей и навеки успокоились на последнем своём ратном поле.
Да будет им пухом мать-земля, мягкий животворящий чернозём!
Благодаря этим безымянным солдатам, мы живём сейчас.
Благодаря им, сохранилась Россия.
Благодаря им, уничтожена коричневая чума…
Прошли годы, и вот… снова война. Правда, не такая явная, прямолинейная, зримая, как прошедшие, но, тем не менее, ещё более опасная своей невидимостью, коварством и изощрённостью. Не поймёшь в ней, где друг, а где враг, где правда, а где искусная ложь, где симпатии, уважение и любовь, а где тонкий расчёт, артистическая игра, блёстки и мишура мастерски срежессированного спектакля…
Электричка, простонав старыми тормозными колодками, плавно остановилась.
Приехали.
Я подхватил сумку и с немногочисленной кучкой прибывших вышел из вагона на платформу.
Прохладно.
Утренний ветерок легонько обдувает лицо, щекоча ноздри и неся запахи буйной июньской растительности. Воздух тут гораздо чище и, как бы, "вкуснее", чем в городе. Оно и понятно. Здесь его ещё не успели испортить стадами бензиновых катафалков на колёсах и чадящими, смердящими производствами.
Но, вероятно, эта благодать ненадолго. Доберётся и сюда "цивилизация".
Испоганит эту первозданную красоту и свежесть. Отравит воздух, воду, землю…
И в этом — тоже война двух лагерей. И у идеологов каждого из них есть свои аргументы и оправдания, есть свои сторонники и противники, есть высокие декларируемые цели, а есть шкурные, умалчиваемые.
Нет, я не против прогресса и бизнеса. Глупо тормозить техническую мысль, если она несёт человечеству добро и удобства. Нельзя всё запрещать и "не пущать".
Но! Но! Но! По-моему, всё надо делать с головой и ради блага всех людей, а не только для собственного кармана и личных выгод относительно небольшого количества богачей. Думать о том, как будут жить твои дети, внуки.
Иначе, когда глаза становятся "завидущими", а руки — "загребущими", когда слабые слепнут от блеска золота, от манящих соблазнов всяких Куршавелей и Лас-Вегасов, когда люди теряют остатки совести, стыда и здравого смысла — вот тогда-то у нас на Земле и рождаются свои собственные маленькие… мракосы.
С большими последствиями для планеты и человечества. А, может, даже и других миров.
Люди разошлись, электричка освободила путь, и я остался один на пустом перроне. Теперь надо ждать, когда ко мне подойдут, а пока похитители наверняка издали наблюдают за мной и высматривают, не ли "хвоста".
Ну что ж, пусть проверяются, это стандартный элемент подобных сделок.
Я поставил сумку на асфальт, потянулся, и, разминая затёкшие ноги, стал прогуливаться взад-вперёд по платформе.
Волнения уже не было. Пришли спокойствие, сосредоточенность и готовность к действию. Знание того, что сделал всё возможное для успешного проведения операции по вызволению Таньки и теперь остаётся положиться только на госпожу удачу и Божью волю.
Я заметил, что под ногами, пробив толстое асфальтовое покрытие нежными зелёными стебельками, выбрались ростки травы, жёлтые одуванчики и кустики молодого колючего чертополоха. Для меня это добрый знак.
Сконцентрировав жизненные силы и волю в одной точке, слабое, но целеустремлённое, разрушает любое, кажущееся непреодолимым, препятствие на пути к свету.
Стучащему да откроется.
Прошло минут пятнадцать. Интереса к моей персоне никто не проявлял.
Подошёл следующий поезд, идущий в сторону Москвы. На перрон вышли проводники и несколько десятков заспанных пассажиров, чтобы покурить, размяться или купить чего-нибудь сьестного в привокзальных ларьках. Обзор резко сократился, и я перестал уходить далеко от своего багажа.
В сутолоке кто-то тронул меня за руку. Я повернулся и увидел незнакомого высокого типа примерно моих лет, в мешковатых тёмно-коричневых брюках и такого же цвета шерстяной рубашке.
У встречающего было узкое лицо с выдающимся вперёд подбородком, беспокойные тёмные глаза с припухлостями под ними, тонкие губы ниточкой. Русые волосы были коротко подстрижены, на ногах — небрежно зашнурованные чёрные кроссовки.
— Привёз, что просили? — глядя в сторону, негромко спросил мужчина.
— В сумке, — так же коротко ответил я и слегка пнул по ней ногой.
— Иди за мной, — "стриженый" быстро огляделся вокруг и пошёл к зданию станции.
Я забросил кладь на плечо и отправился следом.
Мы миновали здание вокзала с надписью "Прохоровка", прошли через какой-то скверик и вышли на улицу. У тротуара стояло несколько машин.
Одна из них, чёрная БМВ, привлекла моё внимание. На заднем стекле, над багажником, я заметил знакомую наклейку с головой оскалившегося леопарда.
Ну, вот и встретились.
Не надо только демонстрировать свою информированность. Пусть всё идёт своим чередом.
Сопровождающий, будто бы высматривая кого-то, пару раз прошёл мимо ряда машин, видимо, давая возможность пассажирам БМВ меня повнимательнее рассмотреть, а, возможно, дистанционно и проверить спецаппаратурой на наличие милицейских "жучков" или видеопередатчика.
Заодно, встречающие ещё раз убедились в отсутствии "хвоста" за мной.
Бдительные.
Когда открылась дверца БМВ, и оттуда вышел крепкий черноволосый мужчина со смуглой, задублённной ветрами кожей и с лёгкой сединой на висках, я узнал своего ночного визитёра сразу.
У него на лице ещё оставались лёгкие следы ссадин и синяков, наставленных трубой от пылесоса и металлическим совком.
Теперь он был без маски, и я мог его хорошо рассмотреть.
Бывший сотрудник КГБ, а ныне директор охранного агентства "Леопард" выглядел для своих лет очень неплохо, имел весьма заурядную внешность без всяких заметных "особых примет".
Долбай был в свободном джинсовом костюме. На расстёгнутой куртке рукава были засучены, выпуклая грудная клетка, мощные плечи и шея, говорили о недюжинной физической силе. В чём я уже имел возможность убедиться.
У Григория Арамовича была небольшая голова, низкий морщинистый лоб и маленькие, близко посаженные острые колючие глазки, глубоко запрятанные в глазных впадинах.
От него веяло опасностью, непредсказуемостью, коварством.
Директор царапнул по моему лицу цепким взглядом, следя за реакцией объекта — "узнал или нет"?
Я внешне остался невозмутимым и, не обратив на него никакого внимания, прошёл мимо.
Взади раздался щелчок открывшейся дверцы.
Првожатый остановился и повернулся ко мне
— Пришли. Давай, садись.
Когда я усаживался на заднее сиденье, Григорий Арамович настороженно следил за моим лицом и периодически бросал внимательные беглые взгляды на пешеходов, проходящих рядом с машиной.
Видимо, ничего подозрительного для себя он не обнаружил и уселся на место водителя.
Справа от меня сидел неизвестный полный детина, слева устроился встречающий "стриженый".
Впереди, рядом с водителем тоже сидел спортивного вида парень, в тёмной футболке.
Четверо. Наверняка, все с оружием.
Я поставил сумку с мечом себе на колени и спросил
— Где женщина?
Интуитивно почувствовал, что локоть быка справа готов был впечататься мне в рёбра, но, почему-то возникла заминка.
В салоне на несколько секунд повисло растерянное молчание, потом кто-то из бандитов механически ляпнул
— На Танковом поле, в машине. Километров пять отсюда.
Остальные через силу закивали.
Тот, что был в тёмной майке, даже показал пальцем в нужную сторону
— Туда.
Тёртые мужики неловко переглядывались. Такого пункта-подарка в их плане не было. А когда происходит что-то непредусмотренное — это плохо. Из рук уплывает инициатива и контроль над ситуацией.
Старший это почувствовал. Он повернулся ко мне, ощерил жёлтые прокуренные зубы и недовольно бросил
— Покажи железку.
— Сначала хочу увидеть женщину.
Долбай хмыкнул
— Здесь я диктую условия. Не устраивает — выметайся!
Я пожал плечами, вжикнул молнией на сумке, достал меч и протянул его в просвет между передними креслами рукояткой вперёд.
Директор осторожно взял меч за ножны, внимательно рассмотрел его, обратив особое внимание на рукоятку с красным камнем. Чуть выдвинул меч из ножен, глянув на клинок. Осмотр, видимо, удовлетворил бандита.
Он бросил раритет на колени сидящего рядом парня и завёл двигатель.
Потом процедил сквозь зубы
— А сейчас, если хочешь, чтобы всё кончилось хорошо, сиди тихо и веди себя прилично. А ты, — Долбай кивнул моему соседу слева, — проверь его багаж, не ли там чего подозрительного?
Сумку быстро выдернули у меня с колен, обшарили. Шлем вызвал некоторое недоумение, но как предмет, родственный по назначению с мечом, подозрений не вызвал и после секунды размышлений, повертев странный музейный экспонат в руках, "стриженый" бросил его обратно в сумку, вернул её мне и доложился
— Чисто.
Здоровяк справа ощупал карманы брюк, рубашки, провёл рукой по торсу вдоль ремня, потом быстро и профессионально надел на меня наручники. Затем извлёк откуда-то из-под сиденья тёмно-синюю скомканную тряпку, оказавшуюся рваной и замызганной шерстяной рубахой, надавил мне на затылок, заставив наклонить голову, и замотал рубахой глаза, завязав рукава сзади.
Всё, почти как в кино — профессионально, без запинки и лишних движений.
Только они уже проболтались, где Танька. Правда, искать по всему Танковому полю какую-то машину…
Первый раунд — без особых сюрпризов и возможностей использовать ошибки противника.
Пусть всё идёт своим чередом.
Почему-то бандиты не стали обыскивать меня "по полной программе" и даже не отобрали пока сотовый телефон. Но, вполне возможно, что у них есть спецаппаратура, которая позволяет дистанционно обнаруживать или нейтрализовывать любую скрытую электронику — радиозакладки, диктофоны, видеокамеры. Глушить сотовую связь.
Машина некоторое время мягко шла по асфальту, слабо шурша шинами, водитель несколько раз менял направление, петлял по райцентру и, наконец, съехал на грунтовую дорогу.
Несмотря на прекрасную амортизацию кузова и мягкие подушки сиденья, меня ощутимо трясло и подбрасывало на выбоинах и кочках.
Долбай, следуя основам своей профессиональной подготовки, делал всё, чтобы я не смог запомнить маршрут движения и сориентироваться.
Бандиты молчали, мягко и негромко гудел мощный мотор.
Мы ехали уже около часа. В темноте, с завязаными глазами, несмотря на остроту ситуации и тяжесть навалившихся проблем, меня начало укачивать и клонить в сон. Спасала грязная рубашка. Она ужасно воняла застарелым кислым потом бывшего владельца, что действовало подобно нашатырному спирту. Чем больше проходило времени, тем больше беспокоящих мыслей лезло в голову.
Машина резко нырнула вниз, вьехала в какую-то яму и остановилась.
Мы прибыли.