Эйбер надулся и все то время, пока мы завтракали, старательно делал вид, что он на меня жутко сердится. Слуги приносили с кухни блюдо за блюдом, подавали, потом уносили грязные тарелки. Наконец, водрузив на стол два внушительных подноса с фруктами и сыром, слуги оставили нас наедине.
Эйбер вздохнул.
— Иногда, — выговорил он, обращаясь неведомо к кому, хотя я-то знал, что его речь адресована мне, — у меня создается такое впечатление, что в этом семействе только у меня осталась хоть капля здравого смысла.
— Здравого смысла — да, но не предвидения.
Он соблаговолил повернуть ко мне голову.
— Как я должен это понять?
— Если бы мы разумно повели себя в Джунипере, мы все были бы мертвы. Мы должны совершать неожиданные, отважные и дерзкие поступки. Только при таком поведении мы можем надеяться на победу. Тебе нужно увидеть верный путь. Но он не всегда безопасен.
Эйбер фыркнул.
— Ты сейчас говоришь в точности, как наш папочка.
Я склонился к столу, посмотрел брату прямо в глаза и откровенно выложил ему все свои планы насчет Реаллы… про то, как она заявит, что убила меня согласно приказу, а потом станет шпионить за своим господином и докладывать мне обо всем, что сумеет вызнать. Признаться, я был несколько удивлен тем, что моя задумка Эйберу, похоже, приглянулась.
— И кто же ее господин? — осведомился он. — Кто послал ее сюда?
— Какой-то не шибко знатный лорд Хаоса. По имени Ульянаш.
Эйбер побледнел.
— Ульянаш?
— Ты с ним знаком? — требовательно спросил я.
— Лорд Ульянаш… он — не друг. Никому из нас не друг.
Лицо Эйбера посуровело.
— Может он стоять за всем этим? За убийствами? За нападением на Джунипер?
— А твоя дамочка-суккуб что об этом говорит?
— Она не думает, что его рук дело.
Эйбер медленно покачал головой.
— Я тоже думаю, что он тут ни при чем. Он — законченный тупица. Если бы он не был таким блестящим воином, на него бы вообще никто внимания не обращал. Должен быть кто-то еще, кто-то более могущественный и властный, кто незаметно руководит Ульянашем и направляет его в нужном русле.
— Вот и Реалла так говорит.
Эйбер с любопытством взглянул на меня.
— А ты от нее немало сумел узнать, верно?
Я пожал плечами.
— Поцелуями от женщин можно добиться большего, чем угрозами. Извлеки из этого урок.
— Ну… Может быть, я и ошибся насчет нее, — признался Эйбер, и я мог понять, насколько тяжело ему далось это признание. — Только не обещай ей золотых гор, братец, ладно? Как-то неохота заиметь невестку-суккуба.
Я улыбнулся и устремил в одну точку мечтательный взгляд.
— Она так хороша…
— Она явилась, чтобы убить тебя!
Я хмыкнул.
— Как же тебя легко раздразнить! Не бойся. Я знаю, что она собой представляет и зачем ко мне пришла. И я об этом не забуду. Как только она выполнит свою работу… — Я пожал плечами. — На первом месте для меня — безопасность нашей семьи. Все остальное не имеет значения.
Эйбер кивнул, внимательно изучая мое лицо. Его мысли были передо мной, можно сказать, на ладони: он думал о том, что я, пожалуй, не такой уж наивный и доверчивый солдатик, каким кажусь. В общем, у меня сложилось такое впечатление, что мой сводный братец мысленно поставил мне более высокую оценку, чем та, коей я у него заслуживал прежде.
— Так ты в конце концов все-таки убьешь ее? — спросил он. — За то, что она пила твою кровь?
— Я этого не говорил.
— Да, не говорил, но…
Я продолжал:
— Ты слишком кровожаден, и это не идет тебе на пользу. Предоставь это мне. Пусть Реалла будет моей заботой. И позабочусь я о ней по-своему и в свое время.
— Все кончится тем, что ты женишься на ней, я точно знаю! — почти простонал Эйбер.
— Забудь о ней. Она ничего не значит. Нам нужно поговорить о важных вещах.
— Хорошо. С чего начнем?
— С лорда Ульянаша. Расскажи мне все, что тебе о нем известно.
Мой брат глубоко вдохнул.
— Если я не ошибаюсь, его полное имя звучит так: Демаро иль Дара фон Сартр Ульянаш, барон из рода Танатар и повелитель Дальних Пределов. Уверен, найдется еще парочка титулов в этом списке, но я их не вспомню.
— Звучит впечатляюще, — сказал я. — «Повелитель Дальних Пределов»…
Я представил себе внушительных габаритов замок, окруженный барскими землями, простирающимися во все стороны, на сколько хватает глаз.
Эйбер ухмыльнулся.
— «Дальние Пределы» — это болотистые земли у черта на куличках, а род Танатар — это так далеко, как только можно уйти от короля Утора, и при этом остаться его кровным родственником. Род совсем не знатный.
— Тогда… с какой стати ему нападать на нас? — спросил я. — Чем мы ему насолили?
— Ничем, насколько мне известно.
— Судя по тому, что мне рассказывали ты и Локе, мы не представляем для Ульянаша угрозы… да и ни для кого в здешних краях. Так зачем же с нами возиться? Мы все жили в Тенях, каждый занимался своим делом. Как же может уничтожение нас помочь Ульянашу — или кому бы то ни было еще — улучшить собственное положение?
— Ульянаш всегда задирал нос и хотел больше, чем ему было положено, — ответил Эйбер. — Его возвышение при дворе всех — лучше слова не подберешь — ошарашило.
— Как же так?
— Когда я его в первый раз увидел, он мне напомнил слона в посудной лавке. Он понятия не имел о том, как себя вести при дворе, с кем как разговаривать, кому тут положено льстить. Он совершал ошибку за ошибкой, и все над ним потешались. В конце концов лорд Диор решил сделать из Ульянаша пример для всех прочих бедных дальних родственничков. Диор, воспользовавшись традициями, вызвал Ульянаша на дуэль, и они начали поединок.
— Ты сам видел эту дуэль?
— Да. Все видели, кто был при дворе.
— И что случилось?
Эйбер облизнул пересохшие губы и с трудом сглотнул слюну.
— Ульянаш прикончил Диора — он убивал его медленно и жестоко. Он не согласился на сатисфакцию после первой и даже после второй крови. Он превратил дуэль в жестокое, кровавое цирковое представление. Женщины плакали. Мужчины умоляли его прекратить истязание противника. Но Ульянаш не желал отказываться от права, которое ему предоставляли традиции, и это он сделал из лорда Диора пример для других… Такой пример, какой никто никогда не забудет.
— А Диор был хорошим бойцом? — спросил я.
— Одним из лучших во Владениях Хаоса.
— И что случилось потом?
— Все стали говорить, что Ульянашу конец. Ходили слухи, будто король Утор задумал лишить его всех титулов и бросить в Гомарскую Яму за это злодеяние. И однако же ничего подобного не произошло. Ульянаша никак не наказали за его наглость. Он начал бывать на самых роскошных балах и светских сборищах — от Праздника Крови до Пира Семи Циферблатов. От него некуда было деться. Он был вездесущ. Куда бы он ни попадал, он всюду стремился попасть в центр внимания, и лучшие люди с радостью принимали его как равного. — Эйбер покачал головой. — Им не стоило уделять Ульянашу столько внимания, учитывая его происхождение и то, что он сотворил с лордом Диором, и все же… он добился своего. И продолжает добиваться, насколько я понимаю.
Я медленно кивнул. Теперь многое становилось мне понятно. Некий могущественный покровитель увидел, на что способен Ульянаш, и решил его использовать. Отчасти — против нашего семейства.
Я спросил:
— А кто ему покровительствует?
— Этого я не знаю. Но покровитель у него наверняка имеется, иначе он бы так высоко не взлетел. Однако я ни разу не слышал, что хоть кто-то упомянул имя этого человека.
— Может быть, боятся.
— Не исключено. Меня он пугает, это точно!
— А догадаться ты не можешь, кто мог бы поддерживать Ульянаша?
— Нет. — Эйбер покачал головой. — Прежде мне ни разу не доводилось слышать ни о чем подобном, а для того, чтобы теперь попытаться что-то осторожно разведать, я слишком долго здесь отсутствовал. Мои немногочисленные друзья при дворе все до одного разъехались и поселились в дальних краях. Уже много лет я не слышал никаких сплетен. Да и никто не слышал — ни Фреда, ни Блейзе, ни даже Локе, хотя он бы, по идее, должен был бы первым что-то разнюхать. Да, он мог что-то узнать через родственников по материнской линии… у них очень, очень большие связи.
— Да, смерть всегда невыгодна, — пробормотал я. — Забудем о Локе. Еще какие-нибудь мысли есть?
Эйбер покачал головой.
— Наша семейство никогда не пользовалось особой любовью. Как только отец унаследовал все свои титулы, нашему влиянию при дворе, можно сказать, пришел конец. Отцу никогда особо не было дела до того, чтобы заводить друзей или союзников, которые потом могли бы нам помочь… Он был слишком занят своими опытами и изготовлением всяких безделушек.
Почему-то это меня не удивило; наверное, потому, что я уже немало знал о нашем семействе. Кроме того, я сам всегда обзаводился друзьями легко и непринужденно; должно быть, это качество мне досталось с материнской стороны. И я решил, что мне нужно будет составить список наших союзников во Владениях Хаоса… на тот случай, если мне удастся здесь выжить.
Несмотря на то, что Эйберу не удалось снабдить меня полезными стратегическими сведениями, у меня создалось такое чувство, что кое-что у него еще можно было выспросить. И я решил испробовать другой подход.
— Давай вернемся назад, — предложил я. — Много ли найдется здесь людей, кто обладал бы такой властью и влиянием при дворе, что они могли бы возвысить Ульянаша до его нынешнего положения?
— Это не так-то просто. — Эйбер нахмурился и задумался. — Король Утор, само собой. Может быть — кое-кто из его министров. Пожалуй — с десяток лордов Хаоса, оказывающих сильнейшую поддержку престолу и власти монарха.
— Если так, то мы имеем не слишком обширный список. Нужно будет проработать его по пунктам, отбрасывая неподходящих кандидатов. Насколько я понимаю, вряд ли кто-то из этих типов походит с виду на гигантского змея?
— Боюсь, никто. По крайней мере, никто из них так не выглядел, когда мы виделись в последний раз. Но это было много лет назад.
Я понимающе кивнул.
— А что собой представляет Ульянаш как человек? Очаровашка?
— Неотесанный чурбан и простой, как правда. Никогда ни о ком хорошего слова не скажет, кроме как о себе. Какой он, дескать, необыкновенный фехтовальщик, да на скольких поединках дрался, да сколько соперников прикончил.
— Может быть, есть в нем хоть что-то такое, за что можно зацепиться?
— Он хороший воин. Но кроме этого… Картина очень напоминала ту, какую нарисовала Реалла.
— Что еще ты мог бы сказать о нем? Он самовлюблен? Тщеславен?
— И то, и другое. Ульянаш считает себя лучше всех, и готов все, что угодно, счесть за оскорбление — реальное или воображаемое. Он обожает навязывать людям дуэли. Его поединок с Тэйном…
— Что?! — Я сел ровнее. — Он дрался с Тэйном?
— Это было давно. Шрам на щеке у Тэйна — после той дуэли.
— А я не знал, — признался я.
— А что, это важно?
— Пока не понимаю, — сказал я и, покачав головой, задумался о возможных выводах. — Почему он не убил Тэйна, если у него была такая возможность? Если он хотел таким образом свести счеты с нашим семейством, то упустил неплохой шанс.
— Может быть, тогда у него не было причин убивать Тэйна.
Я попробовал переварить это сообщение. Оно показалось мне разумным. Если дуэль состоялась до того, как образовался заговор против нашей семьи, у Ульянаша могло и не быть повода для убийства Тэйна. Ему вполне могло хватить дуэльного шрама как знака его победы.
— А ты видел этот поединок? — спросил я у Эйбера.
— Нет. А вот Блейзе видела. Она присутствовала на этой дуэли.
— Ну конечно, присутствовала, — со вздохом выговорил я.
Еще один тупик — из-за того, что Блейзе сейчас, из соображений безопасности, находилась в отдаленной Тени. Она ничего не могла рассказать мне о технике боя, применяемой Ульянашем.
Эйбер продолжал:
— Но она мне все поведала в подробностях. Она сказала, что для Ульянаша этот поединок был игрой. Минут десять он забавлялся с Тэйном, заставлял его закрываться и обороняться. Тэйн уже с трудом держался на ногах, когда Ульянаш ударил его мечом плашмя по заднице. Тэйн завопил от боли. К концу поединка Тэйн задыхался, обливался потом и был не на шутку напуган. Все над ним хохотали.
— Включая Блейзе, — домыслил я.
— Она сказала, что ничего не могла с собой поделать. Уж очень потешно выглядел Тэйн. А Ульянаш… этот, конечно же, наслаждался каждым мгновением дуэли.
Я вздохнул, ярко представив себе сцену поединка. Наверняка Тэйну пришлось несладко. В илериумском войске было несколько молодчиков, которые любили похваляться своим мастерским владением клинком, унижая менее искусных бойцов из числа своих соратников. Я никогда с подобными мерзостями не мирился… ни тогда, когда был простым солдатом, ни тогда, когда стал командиром.
— А потом? — пытливо спросил я. — Что случилось с Тэйном?
— Он куда-то сгинул. Наверное, просто не смог никому в глаза смотреть во Владениях Хаоса после случившегося. Я его с тех пор не видел.
Ужасная мысль пришла мне в голову.
— Он сам ушел… или его похитили?
— Похитили?! — Эйбер ошеломленно вытаращил глаза. — Ты о чем?
— А ты подумай, — проговорил я. Мои мысли бешено метались. — Представь, что некая могущественная персона пожелала взять его в плен и что-то у него выпытать про всех нас. И эта самая персона не хотела, чтобы кто-то из нас хватился Тэйна, обратил слишком большое внимание на его отсутствие. Дуэль могла послужить прикрытием. Ее навязали Тэйну, чтобы потом все решили, что он бежал, будучи не в силах выдержать позора. При таком раскладе его исчезновение выглядело очень правдоподобно.
— И ты думаешь, что все это время он томится в плену?
— Да.
Эйбер отвел взгляд. Эта мысль явно его раньше не посещала. И она ему явно не пришлась по сердцу.
— Ну? — поторопил его я. — Что скажешь?
— Не верится. Тебе мерещатся заговоры там, где их быть не может.
— Я не параноик. Нас действительно пытаются убить, и…
— Ладно, ладно. — Эйбер встал и нервно заходил из угла в угол. — Но если кому-то охота нас прикончить, зачем начинать с похищения? Почему не вызвать на дуэль Локе и Дэвина… или отца, если на то пошло?
— Не знаю. Может быть, для начала злоумышленник хотел побольше о нас разнюхать. Может быть, он действовал против нас не один год, но скрытно. Никто не понимал этого, потому что никому не приходило в голову обратить внимание на какие-то детали. Очень может быть, что всей правды мы не узнаем никогда.
Эйбер остановился и посмотрел на меня.
— Допустим, ты прав. Допустим, кто-то держал Тэйна в плену со времени той злосчастной дуэли.
— Пытал его, допрашивал, замучил до полусмерти и в итоге заставил за нами шпионить. И теперь он помогает нашим врагам…
Эйбер покачал головой.
— Нет. Не верю. Тэйн никогда бы нас не предал. Он такой упрямец — ты просто не поверишь. А я его знаю.
Я вспомнил о том, как храбро вел себя наш брат даже тогда, когда валялся полумертвый на жертвенном камне, и переменил свое мнение. Нет, Тэйн ничего не выдал бы своим мучителям — по крайней мере сознательно.
— Змей использовал его кровь, чтобы подглядывать за нами, — заметил я. — Тэйну совсем не обязательно было выбалтывать семейные тайны.
Эйбер кивнул.
— Магия отличается симпатическими свойствами. Подобное притягивается к подобному. Для этого змей мог воспользоваться кровью Тэйна. Мы — ты и я, и все остальные в нашей семье — во многом одинаковы. — Эйбер помедлил. — Но я все равно не понимаю, почему кому-то потребовалось начинать войну против нас с похищения Тэйна. Он был почти безвреден. Ненависти к нему, по большому счету, никто не питал. Зачем же кому-то понадобилось подвергать его таким мукам?
— С чего-то надо было начать, — пожав плечами, сказал я. — Может быть, Ульянаш счел его самой легкой мишенью.
— Более легкой, чем я? — рассмеялся Эйбер. — Я так не думаю!
— Сколько раз ты дрался на дуэли? — осведомился я.
— Ну… ни разу. — Эйбер неловко переступил с ноги на ногу. — Какой из меня воин, если на то пошло? Я больше художник, философ, поэт.
— И я не сомневаюсь, об этом известно всем и каждому при дворе.
— Конечно. — Он кивнул. — Я многим нарисовал Карты — не только своим родственникам.
— Ну а как насчет Тэйна? Он до того случая дрался на дуэлях?
— Да. — Эйбер невесело вздохнул — так, словно прочел мои мысли. — Он успел получить свою долю царапин и неудач. Никто особо не удивился, когда он затеял ссору с Ульянашем.
— Вот-вот. Тебя Ульянаш не вытащил бы на поединок просто потому, что ты не дерешься на дуэлях. Может быть, он и осел, но все же ему не придет в голову вызывать на бой кого-то вроде тебя… кого его покровители считают слабым и беззащитным. Нет ничего противнее, чем когда тебя сочтут обидчиком слабых. Тогда от Ульянаша отвернулись бы все, и даже его патрон. Нет, он не настолько глуп.
Эйбер нахмурил брови.
— Поэтому Ульянаш мог раздразнить Тэйна и в конце концов довести дело до дуэли — потому, что все знали, что Тэйн способен за себя постоять.
— Вот именно. В конце концов, все это выглядело шуткой. Для Тэйна дуэль закончилась царапиной на щеке. По-настоящему уязвлена была только его гордость. Если он не сумел постоять за себя… Ну, все решили, что ему просто сильно не повезло.
Эйбер кивнул.
— Да, понимаю.
Он хотел сказать что-то еще, но в это мгновение в столовую вбежал капитан Неоле.
— Господа! — прокричал он. — Произошло убийство!