— Ты сам понимаешь, — со вздохом проговорил Эйбер, — что твой план не сработает.
— Это почему же? — поинтересовался я.
Мы сидели в библиотеке, в окружении книг и пергаментных свитков. Эйбер принес из своей комнаты большую, украшенную изысканной резьбой шкатулку, битком набитую волшебными Картами. На многих из них были изображены люди и пейзажи, которых я никогда прежде не видел. Люди в большинстве своем, как заверял меня Эйбер, были нашими дальними родственниками — двоюродными сестрами и братьями, дядьями и тетками, а также дедами и бабками по линии разнообразных браков нашего отца. Эйбер рисовал их портреты на протяжении многих лет и хранил у себя в комнате — так, на всякий случай.
— Кто это такой? — спросил я, взяв Карту с изображением импозантного мужчины с усами и бородой. Его глаза чем-то напоминали глаза Фреды.
— Владиус Инфенум, — ответил Эйбер. — Дед Изадоры по материнской линии. Скорее всего, его уже нет в живых.
— Убит?
— Собственной женой. — Эйбер вытащил из шкатулки другую Карту, с изображением худющей дамы с торчащими изо рта клыками. — Полюбуйся: леди Ланара Доксара де Фенетис. Думаю, она нам подойдет.
— А она кто такая?
Я старательно рассматривал портрет, пытаясь при этом не слишком сосредоточиваться на изображении, чтобы нечаянно не войти в контакт с этой «красоткой». Маленькие черные глазки леди Ланары смотрели так алчно, что от этого взгляда становилось не по себе.
— Наша двоюродная бабка. Старшая сестра матери отца.
— Точно. Ты как-то рассказывал мне о ней. Это она научила тебя рисованию, верно?
— Угу.
— И что, у нее большие связи?
— Когда-то были весьма обширные, — ответил Эйбер. — Она отказалась от светских утех лет десять назад, в связи с тем, что ее здоровье пошатнулось… хотя лично я думаю, это была всего лишь отговорка. Просто-напросто приглашаемые ею гости обожали подолгу задерживаться в ее доме и поедали все припасы. При дворе ее по сей день хорошо помнят, и я так полагаю, перерыв в светской жизни ей самой уже порядком прискучил, так что она может и не отказаться помочь тебе. Она всегда высоко ставила семейные отношения. — Мой брат любовно улыбнулся. Он явно питал к двоюродной бабке теплые чувства. — В свое время она была великой художницей и иногда давала мне уроки…
— А я думал, в этом следует винить отца.
— Я унаследовал его талант. Тетушка Лан обучила меня тому, как этим талантом пользоваться. Она всегда говорила, что я ее любимый внучатый племянник. А папаша меня с большей охотой утопил, чем стал бы чему-нибудь обучать.
— Послушать тебя, так она просто идеально подходит для осуществления наших целей, — встрял я, не дав Эйберу сменить тему и начать жаловаться на отца. Что-то он в последнее время слишком часто стал сбиваться на подобное нытье. — Попробуй-ка вызвать ее и спросить, как она посмотрит на такое предложение.
А ведь могло, могло получиться. Определенно было нечто пикантное в том, чтобы выудить стареющую даму из небытия и вернуть в высший свет. И те, кто в противном случае могли бы отказаться от подобного приглашения — то есть от знакомства с каким-то выскочкой — в данной ситуации запросто явились бы в гости к нашей двоюродной бабке только для того, чтобы поглазеть на нее.
Эйбер взял Карту, ушел в дальний угол библиотеки и пристально уставился на портрет. Я тихонько подошел, заглянул через плечо брата, и увидел, как изображение старухи подернулось рябью и зашевелилось. Ее волосы подернулись сединой, клыки пожелтели, кожа стала морщинистой, как изюмина.
— Тетушка Лан! — воскликнул мой брат. — Это твой внучатый племянник Эйбер. Могу я заглянуть к тебе на несколько минут?
Старуха что-то ответила Эйберу — что именно, я не разобрал, но мой брат потянулся к ее портрету. Не успел я и глазом моргнуть, как Эйбер исчез и унес с собой Карту.
Я уселся в кресло и стал с нетерпением ждать, надеясь, что мое ожидание не будет долгим. Было у меня такое чувство, что наши враги не станут сидеть сложа руки, и глядеть, как мы готовимся к тому, чтобы сделать ответный шаг. Миновало минут десять, и я вдруг ощутил покалывание в затылке. Это означало, что кто-то пытается связаться со мной через Карту. «Наверное, это Эйбер», — подумал я, раскрыл свое сознание и устремил взгляд в пространство.
Передо мной возникло изображение — однако это был отнюдь не Эйбер, а моя двоюродная бабка Ланара, собственной персоной, в черном с головы до пят. Она пытливо всматривалась в меня своими голодными черными глазками, сверкавшими посреди сморщенного лица. С тех пор, как Эйбер изобразил ее на Карте, ее торчащие клыки стали, пожалуй, еще длиннее.
— Стало быть, ты — Оберон, — изрекла она. Ее голос, в котором слышался едва заметный акцент, слегка дрожал. Она медленно смерила меня взглядом с головы до ног. Казалось, она видит меня насквозь и заглядывает мне прямо в душу. От этого осмотра мне стало очень не по себе, но я постарался этого не выказать.
— Он самый, — ответил я, скрестил руки на груди и ответил Ланаре не менее открытым взглядом. — Я очень рад, что наконец получил возможность познакомиться с вами. Эйбер с восторгом отзывается о вас и ваших работах.
— Моих… работах?
— О ваших картинах.
— Он славный мальчик. — Ланара улыбнулась, а точнее, растянула губы в жутковатом оскале, — Он поведал мне о твоих придворных амбициях и о том, что ты желаешь выйти в свет. Он говорит, что ты жаждешь возвыситься и обрести известность при дворе, а также обзавестись властью и влиянием, как некогда то было дано мне.
— Вам это дано до сих пор, — учтиво заметил я. — Иначе мы бы к вам не обратились.
Ланара едва заметно повернула голову и обратилась к кому-то, кто был мне не виден:
— Ты был прав. Он мне очень нравится.
Я предположил, что эти слова были обращены к Эйберу.
— Я так и знал, что он тебе приглянется, — послышался ответ. — Он определенно самый лучший из отпрысков отца.
Ланара вернулась взглядом ко мне.
— Ответь мне на два вопроса, и ответь честно. Покривишь душой — я это сразу пойму. Если твои ответы мне придутся по сердцу, я сделаю для тебя даже больше, чем ты просишь. Гораздо больше.
— Прекрасно, — отозвался я и бесстрастно воззрился на Ланару. — Отвечу честно и откровенно.
— Кто твоя мать?
— Моя мать была женщиной из мира Теней. Ее звали Эйлиа Сэнтайз, если вас это интересует.
— Интересует. Имена наделены особой силой. Твоей матери уже нет в живых?
— Нет. Она давно умерла. Ланара едва заметно кивнула.
— Ты не лжешь, — заметила она. — Однако ты не все говоришь мне.
— Что еще я должен вам сказать?
— Все.
Я неловко поерзал на стуле.
— Я незаконнорожденный, дитя супружеской измены. Дворкин не признавал меня своим сыном — хотя на самом деле он помогал матери взрастить меня — помогал много лет. Мать всю жизнь обманывала меня. И Дворкин тоже… То есть мой отец. Они говорили мне, что мой отец был моряком и что он погиб, попав в плен к салитирским пиратам.
— Забавно, — проговорила Ланара с загадочной полуулыбкой. — Значит, с престолом ты связан только через отца. Жаль. Две крови всегда сильнее, чем одна.
— Я — это я, — буркнул я. — И извиняться не намерен.
— Я и не просила извинений. А ты горяч. Я это люблю… когда в меру. Я принимаю твой ответ.
Я склонил голову.
— А второй ваш вопрос?
— Как ты отплатишь мне за эту услугу?
Я задумчиво посмотрел на Ланару.
— На этот вопрос ответить труднее, — признался я. — Ни золото, ни драгоценные камни вам не нужны, поэтому я не стану оскорблять вас, предлагая подобные дары. Полагаю, у вас не вызовет особого восторга и обещание вечной признательности от незаконнорожденного внучатого племянника, которого вы видите впервые в жизни.
— Верно, — проговорила Ланара. — Продолжай.
— Поэтому, — резюмировал я, — я ничего вам не стану предлагать.
— Ничего? — переспросила Ланара так, словно ей было трудно в это поверить. Она запрокинула голову и зашлась в приступе хохота. — Ничего! Этот наглец не предлагает мне ничего!
— Ничего, — продолжал я, как ни в чем не бывало, — кроме того душевного подъема, который принесут вам ваши деяния. — Я наклонился и посмотрел ей прямо в глаза. — Подумайте об этом, тетушка! Дом, полный жаждущих развлечений гостей, заговоры и интриги, в бешеном темпе разворачивающиеся перед вашими глазами. Очень может быть, что у вас в компании окажется убийца! Мне грозит смерть, тетушка Ланара, так же, как и Эйберу. Вместо того чтобы трусливо прятаться в Тенях, мы выманим наших врагов из логова, чтобы уничтожить их! Помогите мне, Ланара, и вы поможете нам обоим!
— Славно сказано, — отметила она. — Верю, ты сказал мне правду — по меньшей мере сказал так, как ты ее видишь, ибо правда изменчива, у нее много значений и много граней. Да, я помогу тебе, Оберон, но очень может статься так, что ты будешь жалеть об этом до конца дней своих. Цена за мою услугу будет довольно высока.
— Назовите свою цену, — сказал я.
— Одна из моих племянниц, чадо моей сестры Деспонды и ее супруга, Янара, носит имя Браксара. Ничего от тебя не утаивая, скажу, что Браксара уродлива, занудлива и глупа. Родители не сумели подыскать для нее подходящего жениха, и теперь это предстоит сделать мне.
Я сглотнул подступивший к горлу ком. Мне совсем не нравилось то, какой оборот приняла наша беседа. Тетка Ланара улыбнулась на манер паука, который только что заметил жирную муху, угодившую в его паутину. Она неторопливо подвела пальцы под подбородок и склонилась вперед. Мне показалось, что в такой позе она стала еще страшнее.
Между тем Ланара продолжала развивать свою мысль.
— Если я помогу тебе в этом деле, я потребую, чтобы через год ты сочетался браком с Браксарой. За год ты успеешь за ней поухаживать.
— Но, может быть, она была бы более счастлива с кем-нибудь вроде Эйбера? — робко возразил я.
— Никогда бы не пожелала такой судьбы моему возлюбленному племяннику, — заявила Ланара и многозначительно улыбнулась. — И не Эйбер меня просит об услуге, а ты.
Целый год… Мне казалось, что это целая вечность. За такой срок многое могло измениться. Меня могли убить. Браксара могла умереть… или для нее нашлась бы другая партия, появился бы более достойный искатель ее руки. Уж лучше было сейчас дать обещание и поскорее воспользоваться плодами такого альянса.
Я склонил голову.
— Предполагая, что я доживу до собственной свадьбы, — объявил я, решив не дать Ланаре передумать, — я принимаю ваше условие.
— Прекрасно. — Она снова улыбнулась. — Я все подготовлю к сегодняшнему вечеру. Времени мало, но успеть можно. Эйбер, мой милый мальчик!
— Что, тетя Лан? — прозвучал в стороне голос моего сводного брата.
— Вернись домой и помоги Оберону подготовиться к вечеру. Для пущего эффекта вам лучше опоздать, но не слишком. И вот что еще, Оберон… — Она вернулась взглядом ко мне. — Я. конечно, стара, но друзей у меня много, и клинки у них острые. О твоей помолвке будет объявлено сегодня же, и данную клятву нарушать нельзя. Смотри, не огорчай меня, иначе ты даже не успеешь при жизни пожалеть об этом.
Она поманила пальцем Эйбера, и я протянул ему руку. Как только он сжал мои пальцы, я перетянул его обратно, в библиотеку.
— Не забудь, Оберон! — сказала мне Ланара. Ее голос прозвучал издали, еле слышно. — Через год!
Она коротко махнула рукой, и наш контакт прервался.
Эйбер плюхнулся на стул рядом со мной.
— Вот как все получилось легко и просто, — выдохнул он, положил ноги на стол и скрестил руки на животе. — Вот такие планы я обожаю.
— «Легко и просто»! — рявкнул я. — Из-за тебя я теперь помолвлен с безобразной полоумной кузиной!
— Да не так уж она страшна! — Эйбер рассмеялся. — По крайней мере, когда завивает свои хвостики.
— Хвостики? Завивает?
— Ну да. А то у нее они больно тонкие, как у крысы. — Эйбер пожал плечами. — Но я уверен, вы будете счастливы вдвоем. У них в семействе все такие плодовитые. Нарожаете уйму детишек, ты присмиреешь. Тридцать — сорок отпрысков для начала, я так думаю, хватит. У этой Браксары в роду все двойни да тройни…
Я застонал. Почему-то мне показалось, что на этот раз мой братец не шутит.
— А еще, — просияв, продолжал Эйбер, — всякий раз, как только тебе захочется пожаловаться на свою незавидную долю, тоненький голосочек у тебя в голове будет напоминать тебе: «По крайней мере, она — не суккуб!»
— Вот спасибо, удружил!
Эйбер пожал плечами.
— Да ладно тебе, будешь доволен. Попадешь в высшее общество, как ты и хотел. И благодаря тетушке Лан ты уже, можно сказать, имеешь первых сторонников.
— Вот как? И кто же это, если не секрет?
— Она и ее супруг, естественно. Ты ей ужасно понравился.
— Откуда ты знаешь?
— Она уже делает все, о чем ты попросил. Если бы ты ей не приглянулся, она бы честно и откровенно сказала: «Нет!», и стесняться особо не стала бы. Так считай все происходящее подарочком от нее. Свадебным подарочком.
— Это не подарок, если мне приходится за это платить!
Эйбер вздохнул и покачал головой.
— Ты не понимаешь. С этой женитьбой она тебе оказала гораздо большую услугу, чем тебе кажется. Лорд Янар — один из советников короля Утора. Женитьба на его дочери немедленно обеспечит тебя положением при дворе… не говоря уже о том, какая это отличная протекция. Янар силен и влиятелен.
— Мы с Браксарой еще не поженились, — мрачно ухмыльнувшись, напомнил я брату. — Год — не такой уж малый срок.
— Хочешь, чтобы я упросил тетушку Лан приблизить день свадьбы?
— Нет, как-то не горю желанием! — рассмеявшись, отозвался я.
Эйбер хихикнул в ответ.
— Понятное дело!
— Наверное, у тебя нет Карты с портретом Браксары? А хотелось бы хотя бы отчасти понять, во что я вляпался.
— Нет. Ее Карты у меня нет. И я никогда не испытывал жгучего желания нарисовать ее!
— Просто восторг, — пробормотал я. Насколько же она страшна, моя будущая невеста?
Именно это мгновение Порт выбрал для вмешательства в наш разговор.
— Сэр, — изрек он, и его физиономия возникла на дверной панели. — Анари просит разрешения войти.
— Впусти его, — отозвался я.
Порт распахнул дверь, и порог поспешно переступил наш старенький домоправитель. Он тяжело дышал. Наверное, бегом взбежал по лестнице.
— Что стряслось? — встревоженно спросил я.
— Господа, — выдохнул Анари. — Леди Фреда… прибыла только что… и…
Не дав ему сказать больше ни слова, я пулей промчался мимо него и выбежал в прихожую. Фреда, здесь? Это могло означать только самые дурные вести.
Нашей сестре было приказано скрываться в Тени до тех пор, пока мы не разыщем нашего врага и не разделаемся со всеми осложнениями. Только ужасное несчастье могло заставить Фреду явиться домой раньше срока.