Снизу по осыпи ко мне шустро поднимались двое. Один из них — мой похититель, а второй… Я закрыла глаза и застонала от боли. Эту фигуру я узнала бы где угодно — наглый самирский наследник собственной персоной! Так вот кто напал на мой лагерь и убивал мою охрану! Так вот что задумал этот обидчивый гордец, столь быстро сбежавший из столицы!
Перед глазами все плыло, ноги дрожали. Я, боясь пошевелиться, прижалась спиной к стене над карнизом. Моя простенькая серая ночная туника развевалась на утреннем ветру, хлопая подолом и выдавая местоположение. Мужчины пробирались внизу между валунов и, видимо, пока не заметили меня. В отчаянии я сделала еще один крохотный шаг по карнизу, надеясь скрыться, но едва не упала. Камень предательски выкрошился, лишая меня опоры.
— Да найдем мы ее, командир, куда она отсюда денется? — донесся до моего слуха низкий хрипловатый голос бородатого похитителя. — Кусается эта твоя царевна, как су…собака, да и такие места знает, что девкам не положено! Больно приложила.
Самирский наследник явно не оценил по достоинству моей характеристики и отвесил бородатому тумака.
— Я тебе сейчас еще добавлю по тем местам! Просил же обращаться с ней почтительно! — рявкнул он. — А ты как ее называть удумал?
— Да я это, — начал было оправдываться подчиненный, но тут заметил меня.
— Эй, командир, смотри-ка, куда твоя драгоценная забралась! Того и гляди разобьется!
Я глянула на мужчин вниз через плечо, они торопливо преодолевали последние метры до моего «убежища». Если я не продвинусь дальше — просто схватят и вытащат. Сглотнув ком в горле, я осторожно ощупала площадку слева от себя и отодвинулась от края еще на шаг. Лучше упаду в пропасть, но живой не дамся!
— Эй, красавица, слезай оттуда, сорвешься! — раздался справа от меня спокойный голос самирского царевича.
Я оглянулась через правое плечо. Он стоял на самом краю узкой полочки и протягивал мне руку. Мое сердце застучало в ушах, но я нашла в себе силы и посмотрела в его бесстыжие глаза — они смеялись.
— И как только у тебя хватает наглости предлагать мне свою помощь! — сквозь сжатые зубы процедила я и для верности сдвинулась еще немного влево, чтобы с площадки было невозможно зацепить даже край моей юбки.
— Я понимаю, ты напугана, но поверь, я не причиню тебе вреда! — мужчина попытался было продвинуться ко мне, но при его мощном торсе это было почти не возможно. Я возликовала: «Видит око, да зуб неймет!»
— Скажи, ты именно это говорил моей охране, когда твои люди вырезали их? Или ты извинялся? — внутри меня кипела злость вместе с обидой. И этому человеку я верила, Да что там, я влюбилась в такого мерзавца! Теперь он казался мне отвратительней дохлой жабы, если не смотреть на него, конечно.
— Глупая женщина! — в голосе царевича послышалась бессильная злость. — Мы не нападали, мы помогали вам отбиться!
Конечно, теперь он будет пудрить мне мозги, выставляя себя белым и пушистым, как тогда в саду… Тогда в саду…
Я едва не сорвалась с карниза, в последний момент вцепившись похолодевшими пальцами в каменную твердь стены.
— Тогда в саду, тогда я доверилась тебе, поверила… — слезы навернулись на глаза. — Скажи, только правду, ты и тогда обманул меня? Не травил сам, но сговорился с Нинмах… Зачем? Чтобы напугать отца?
Царевич справа как-то странно хмыкнул, и я снова скосила глаза в его сторону. Его лицо было мертвенно серым, а глаза закрыты. Напряжение выдавали только пальцы, вцепившиеся в край стены.
— Я клянусь именем Небесного владыки Эну, своей жизнью и жизнью родных, что не причинял тебе вреда ни сейчас, ни тогда! — поразительно спокойным голосом произнес он. — Сегодня утром мы пришли вам на помощь, как только услышали крики.
— Много ли стоит твоя клятва? Кто услышит то, что ты скажешь тут мне? Если не хотел причинять вреда, то как же ты объяснишь свое пребывание в этих отдаленных местах? — в моем голосе звучала горькая усмешка. — Только не говори, что проходил мимо!
— Юилиммин…
Меня словно ударило током, за все время нашего бурного общения царевич ни разу не называл меня по имени.
— Твое имя означает небесный колокольчик, ведь так? — как-то слишком спокойно спросил он. Его тихий, но глубокий голос успокаивал и внушал доверие. Но только не в этот раз!
— Не пытайся увильнуть от ответа, наследник Самира! Отвечай, что ты делал в этих горах?
— Не стану лгать, я оказался здесь не случайно. Я следил за тобой, — его голос снова был удивительно спокойным, что совсем не вязалось с привычным образом нагловатого и гордого царевича, каким он держал себя в посольстве.
Я снова оглянулась через плечо. Этот гад решил заговаривать мне зубы, а сам продвинулся по карнизу уже почти на два шага! Ну, наглец!
— Не пытайся долезть до меня! Я лучше спрыгну, чем позволю себя схватить! — пригрозила я, делая еще один крошечный шажок влево, подальше от «спасателя».
— Хорошо, хорошо, только успокойся, — мягко произнес мужчина, но назад не отступил. — Только обещай, что не спрыгнешь, когда я все расскажу.
— Ты не в том положении, чтобы ставить условия, гад подковерный! — выругалась я. Да, бранный лексикон у царевен так себе.
Царевич снова хмыкнул, мне показалось, что он смеется, и я снова глянула в его сторону. Ох, зря! Он смотрел на меня таким восхищенным взглядом, что в животе сладко заныло. И ведь ни капли раскаяния в глазах!
Я аккуратно ощупала выступ слева и отползла подальше.
— Я задала вопрос! Или у тебя нет чести, чтобы на него ответить?
— Ну почему же, прекраснейшая! — теперь голос Асмарраха вновь излучал ту легкую насмешку, с какой он провоцировал меня в саду. — Я скажу тебе, зачем я был здесь!
— Я вся внимание! — нам уже приходилось кричать, чтобы слышать друг друга, утренний ветер усилился и уносил слова.
— Хорошо! Я следил за тобой, моя драгоценная, потому, что не могу допустить, чтобы ты досталась кому-то еще! Я даже подумывал тебя выкрасть, но эти типы меня опередили!
Слов не осталось, приличных. Я открыла рот и попыталась воспроизвести все многочисленные матерные выражения, которые бы точно описали весь мой восторг от услышанного. Что-то получилось… Мужчина на карнизе странно булькнул и затих.
Но теперь из-за легкого изгиба стены мне его было не видно. Пришлось спросить:
— Эй, ты там жив?
Бульканье повторилось. Я шагнула на полшага вправо и осторожно выглянула — прижавшийся к стене мужчина еле-еле сдерживался от того, чтобы не рассмеяться, что привело бы к неминуемому падению.
— Прекраснейшая, — выдавил он, слегка успокоившись, — я полагал, что весьма искусен в бранных выражениях, но твои знания удивляют. Вас этому обучают в храме Великой матери или это влияние посвящения Серебрянорогому?
Бешенство снова охватило меня. Откуда, откуда он знает про обряд? Или тогда в ночи он мне не привиделся?
— Не ругай богов — дольше проживешь! — бросила я наглецу в ответ, отступая. — Я не собираюсь ничего объяснять! Я хочу услышать объяснения от тебя!
— Хорошо, — ответили с другой стороны стены, — только напомни, о чем ты еще хочешь меня спросить?
— Значит, ты собирался сам выкрасть меня, но тебе помешали?
— Верно! — легко согласился царевич. — Не знаю как, но я хотел получить шанс еще раз поговорить с тобой. Я хочу понять, почему он, а не я?
— Начнем с того, что Энмер-ани не похищал меня! — крикнула я.
— Хорошо, но и я ведь не похитил. А теперь вообще пытаюсь тебя спасти!
— Почему я должна в это верить? Скажи, как давно вы следите за нами и сколько вас?
— Следим давно, а вот численность своих воинов позволь сохранить в тайне.
Голос за стеной был серьезен и спокоен.
— Тебе ведь не понравится, если я украду тебя силой? — спросил он как-то по-детски, как ребенок аккуратно выясняющий, что ему грозит за съеденную конфетку.
— Знаешь, мне казалось, что взрослые люди должны знать ответ на этот вопрос! Но с какой стати великого полководца-завоевателя беспокоит мнение молоденькой девушки? Разве воины не берут все, что хотят? — разум совершенно не успевал уследить за тем, что болтал мой язык.
— Верно, — тихо откликнулись с той стороны. — Раньше меня это никогда не беспокоило. Наверное, ты заколдовала меня или попросила об этом свою Богиню. Я не могу причинить тебе боль. Я постоянно думаю о тебе, понимаешь? Я ни о ком и никогда столько не думал! Ты заставляешь меня делать глупости.
Жилистая рука зашарила по изгибу, и через миг он выглянул сам. Какие силы удерживали его на карнизе узком даже для такой хрупкой девушки, как я?! Хотя он, в отличие от некоторых, продвигался лицом к стене.
Его лицо оказалось совсем рядом с моим. Оно снова не было надменным и гордым. На меня смотрел потерявшийся в своих чувствах молодой мужчина.
— Говорят, что такое происходит из-за любви, — проронила я и отвернулась. — Но я не могу снова поверить тебе! Я уже много раз прокляла себя за то, что дозволила себе даже подумать о таком, как ты!
— Так ты думала обо мне? — в голосе царевича послышались мурлыкающе нотки. — Ты думала обо мне как о мужчине?
Румянец вспыхнул на моих замерзших щеках, пришлось отвернуться, чтобы больше не смотреть ему в лицо.
— НЕТ, как о женщине! Ну как я еще могла о тебе думать? — меня снова понесло. Хотелось высказать этому человеку все, все, что наболело, а то, видишь ли, думал он обо мне, страдалец хренов!
— Я поверила тебе тогда! Тогда ты не играл со мной! Не пытался соблазнить! Мне казалось, что ты был честен! — кричала я изо всех сил в синее небо над долиной, в эти горы, этому ветру. Мне хотелось, чтобы все узнали про мою боль.
— Я даже в глубине души надеялась, что отец согласится на твою кандидатуру! А все потому, что с врагами я не справлюсь, не умею воевать! Не хочу! Не хочу! — слезы градом текли по моим щекам, ноги снова дрожали.
— Хотел он украсть меня! Развязать войну с Карешем ты хотел! Для тебя же не впервой вторгаться на чужие земли? Вся ваша любовь кончается там, где начинается выгода для государства! — я сделала еще пару крохотных шажков влево, подальше от мерзкого наследничка. Надо успокоиться, а то, и правда, улечу вниз. Но ноги все больше тряслись.
— Думаешь, что я смогу поверить тебе? Как? Да и зачем? Разве ты не добился уже своего? Думаешь, я ничего не помню? — я решила пойти ва-банк и без стеснений выложить этому мужчине все свои предположения. Пусть он сочтет меня нескромной, невоспитанной, да кем угодно — плевать!
— Я помню твой запах. Я думала, что это снова сон, потому что в этом сне ты был нежным и плакал. Но теперь я понимаю, что ты и впрямь мог быть там, просто, чтобы получить то, что мужчинам обычно и надо! А все остальное — игра одурманенного воображения… — я уже не кричала, просто роняла слова. Перед глазами голубело небо, так захотелось раскинуть белые крылья и полететь! Полететь и никогда больше не видеть рядом с собой этой похотливой рожи, и даже не думать, что его пальцы касались меня… Ветер трепал мои юбки, взошедшее над горным отрогом солнце пригревало заледеневшие ноги. Хорошо! Сейчас я досчитаю до трех, и все закончится.
Но упасть мне не дали! Чьи-то сильные руки ухватили меня за левое плечо и резко выдернули с узкого уступа.
— Поймал! — громко сообщил низкий мужской голос над ухом. Я задергалась, пытаясь вырваться из железных объятий. Врешь, я просто так не дамся!
— Командир, вылезай скорее, а то твоя ненаглядная и Кайласа покусает! — раздался совсем рядом знакомый баритон моего похитителя.
— Заткни пасть, Гаруул! — рявкнул с обрыва Асмаррах. — Мне и без твоих подколок достаточно плохо!
— Мы взяли пленного из нападавших, но он не слишком-то разговорчив. Ты поговоришь с ним сам? — пробасил названный Кайласом и охнул, когда моя пятка угодила-таки по сакральному мужскому месту. Охнул, но рук не разжал. Просто теперь держал меня на расстоянии вытянутой руки.
— Хорошо! — царевич ухватился за протянутую руку коренастого Гаруула и вытянул себя с узкого карниза. — Но это все потом.
Вся его грудь была исцарапана о камни, к которым он был вынужден плотно прижиматься. Шевелюра, заплетенная в многочисленные косички, торчала в разные стороны. Я бы рассмеялась, если бы не была зла и смущена одновременно. Получается, что эти двое слышали мои последние откровения? Нет, почему я не спрыгнула раньше! Я даже перестала вырываться, ошарашенная такими выводами.
— А что в лагере? Есть выжившие? — спросил царевич отдышавшись.
— Да вроде должны быть, я сам видел, как один удрал на лошади. Думаю, что он приведет сюда подмогу, а значит, нам пора убираться подальше отсюда, — пояснил Кайлас.
— А Асмат-ина, такой большой, со шрамами на руках, он жив? — похолодев от услышанного, спросила я.
— Не знаю, я пошел за вами, когда увидел, что Гаруул вас нашел, — пояснил державший меня великан.
— Погоди, Кайлас, нужно отвести девушку к нам, там и поговорим.
Асмаррах почти вплотную подошел ко мне и спросил:
— Можно, я понесу тебя, моя жрица?
Зря, зря он это сделал. От накатившей на меня ярости я попыталась лягнуть и его в причинное место, но мужчина легко увернулся.
— Ууу, злая она у тебя! — тихо констатировал тот, кого называли Гаруулом. Но царевич не отреагировал на его шутку.
— Кайлас, давай, дальше я сам, — тихо произнес он и обхватил меня, прижимая к груди.
Я пыталась визжать, колотить его плечи кулаками, но мужчина крепко держал меня, пытаясь успокоить.
— Все хорошо, мой цветочек, все позади. Я не трону тебя. Я никому не позволю тронуть тебя! — его тихий голос звучал ровно и уверенно. Отчего-то его словам хотелось верить. Злость отступила. Тепло, исходившее от его тела, успокаивало. Только теперь я осознала, как сильно замерзла.
— Да ты совсем окоченела! Сейчас я отнесу тебя в тепло, — продолжал говорить он, аккуратно поднимая притихшую меня на руки. — А потом мы найдем твоего Асмата. Уверен, что он достойный воин, это же ты о том, что защищал тебя утром?
Я тихо кивнула. От мужчины сильно пахло костром, терпкими пряностями, потом и, почему-то, солнечным светом. Откуда я знаю, как пахнет солнечный свет? Ответа не было, но он пах. Очевидно, мои нервы были настолько измотаны, что я заснула у своего врага на руках. И мне снились цветущие золотым и розовым цветом изумрудные холмы, голубое небо и кто-то бесконечно любимый рядом.
Это было удивительно, потому, что я боялась этого мужчину, боялась верить ему. Он со странной легкостью изменялся, становясь то яростным, то проявляя ребячество, то задавал с серьезным видом наивные вопросы, то успокаивал, словно профессиональный психолог. Раньше я никогда не встречала никого, кто бы хоть немного был похож на него. Не внешне, конечно. Внешне самирский царевич еще при первой нашей встрече напомнил мне Марата, только более мощного и взрослого, но тут, наверное, дело в бороде.
Пещера, в которую меня принесли, показалась мне странно знакомой. Где-то я уже видела этот слегка закопченный у входа потолок, эти змеящиеся трещины с небольшими бурыми наростами. Но воспоминание не приходило, затаившись на пороге сознания.
Разумеется, я была здесь не одна, у костра, отделяя меня от спасительного выхода, сидело шесть мужчин, из которых я знала двоих.
— Кажется, наша гостья пришла в себя, — промурлыкал над моей головой довольный голос Асмарраха. — Красавица, хочешь чего-нибудь съесть или горячего отвара?
Он спрашивал меня так буднично, словно я по-соседски заглянула к нему на чашечку чая. Моя голова покоилась у него на коленях. Так вот почему мне было так удобно! Осознав все, я насупилась, сползла с «мягкой подушки» и накрылась с головой куском ткани, служившей одеялом.
— Не нужно сердиться. Давай поговорим спокойно, — продолжал увещевать меня царевич. — Скажи, жрица, учили ли тебя исцелять раны?
Я повернулась и вгляделась в его лицо. Он не шутил.
— Мы нашли того воина, он и еще несколько моих ребят ранены. Нам бы совсем не помешала помощь целителя, иначе двое из них не доживут до рассвета.
— Покажи мне их раны, может быть, в моих силах будет им хоть чем-то помочь, — я начала подниматься, но предательские ноги плохо слушались. Пришлось воспользоваться помощью вражеской руки. Надеюсь, что моих знаний о первой помощи хоть на что-нибудь хватит.
Двое тяжело раненных лежали на полу, а один сидел у стены, баюкая рассеченную руку. Мой старший телохранитель был очень бледен, на его смуглом лице выступали бисеринки пота, заметные даже в полутьме пещеры. Я присела рядом.
— Ну вот, я же тебе говорил, что мы спасли маленькую жрицу, а ты не верил! — подал голос царевич, опускаясь с другой стороны.
— Госпожа! — прохрипел раненый и попытался встать, но Асмаррах не позволил ему, придержав за плечо.
— Лежи тихо, никуда твоя госпожа не исчезнет, — успокоил воина царевич.
— Асмат-ина, я побуду с тобой, попробую помочь, — подтвердила я слова нашего «гостеприимного» хозяина.
— Госпожа, я надеюсь, что владыка прислал солдат, и они скоро будут здесь, — горячо зашептал мне раненый, когда я наклонилась, чтобы осмотреть его тело, прикрытое какими-то тряпками. — Я видел, кто на нас напал! Я узнал этого человека!
Асмат недоверчиво посмотрел на самирского царевича.
— Не будете ли вы столь любезны, дать нам поговорить наедине? — попросила я, поднимая голову.
— А что мне будет, если я буду любезен? — съязвил в ответ Асмаррах.
Я резко выпрямилась и почти упала, от головокружения, но снова ощутила, как сильные руки поймали меня.
— Почему ты все еще злишься на меня? Зачем отталкиваешь того, кто всем сердцем желает помочь? — зашептали мне на ухо.
— Если ты действительно хочешь помочь, то вынеси его на солнце, и прокипяти в котле побольше чистых тряпок — раны нужно промыть и перевязать!
Ошеломленный таким напором царевич, молча кивнул и удалился к костру. Мне послышалось, как он сетует своим людям на то, что я прошу практически невозможного.
— Если вы не сожгли наш лагерь, то там я легко отыщу все, что нужно! — крикнула я вдогонку недовольному моими просьбами и вновь склонилась над Асматом.
— Так вот, госпожа, — снова хрипло зашептал мой телохранитель, — хоть эти люди и были одеты как горцы, но я узнал одного. Он служит под началом у Шалимана, того, что обучает молодых ребят военному делу.
Мужчина тяжело дышал, каждое слово давалось ему с трудом. Словно боясь не успеть, он облизал сухие губы и продолжил.
— Так вот, этот солдат много должен племяннику самого Сельмиша, почти уже ему как раб. Он отчаянный и согласиться на любое дело, лишь бы простили долг! — Асмат замолчал и закрыл глаза.
— Потерпи немного, Асмат-ина, я принесу тебе воды, — я дотронулась до широкого смуглого лба своего телохранителя — он горел.
С трудом поднявшись на ноги сама, я поковыляла к костру, где сидело большинство воинов Асмарраха и он сам.
— Мне нужна холодная вода, напоить раненых, — объяснила я. — Их нужно перенести вниз, если от наших вещей хоть что-то уцелело, то я найду, чем их перевязать.
Тот, кого называли Кайласом, молча протянул мне кожаный бурдюк, где плескалось почти два литра воды.
— Мы не можем спуститься в ваш лагерь все, — ответил царевич, поднимаясь. — Там может быть все еще опасно, а мой отряд, как видишь, не столь уж велик.
Воины закивали головами, соглашаясь с лидером.
— Хорошо, — настаивала я, — тогда сходите туда и принесите из моего шатра мои вещи. Они там в таком большом тюке.
— Вот женщина! Всегда о вещах думает! — возмутился язвительный Гаруул, но резво умолк под моим тяжелым взглядом.
— Для тех, у кого маловато ума я готова пояснить, — прорычала я, — в том тюке находится очень много тех самых чистых тряпок, что не смог отыскать сиятельный царевич! Если мы перевяжем раненых как следует, то у них будет шанс дотянуть до помощи настоящего лекаря!
Я развернулась и удалилась к больным. На полпути меня нагнал царевич.
— О каком лекаре ты говоришь, царевна? Вокруг только дикие горы на три дня пути!
Я наклонилась над огромным телом Асмата, приподняла его голову и начала медленно поить.
— Я не должна бы тебе это говорить, но здесь, совсем недалеко, должен быть один из храмов Серебрянорогого. Хочется надеяться, что там есть хоть один знающий. Я не хочу потерять последнего из верных мне людей!
— Хорошо, моя жрица, я сделаю все, что ты скажешь. Объясни Кайласу, как найти этот храм и он приведет к нам лекаря. И я сейчас пошлю людей вниз. Они принесут все, что ты попросишь, только помоги и моим людям. Сайнур еще слишком молод, чтобы уходить в нижний мир.
Я посмотрела на второго лежачего. Он тоже был плох и бредил.
— Пусть их осторожно вынесут на свет. Там я смогу осмотреть раны, да и лежать на сыром холодном полу — здоровья не принесет. Нарвите травы, сделайте хоть что-нибудь, чтобы они могли быть в нормальных условиях!
— Жрица, — протянул от стены легкораненый воин, — ты только скажи, я тоже буду помогать. Только спаси моего брата, знающая!
— Если бы знающая! — пробурчала я, пытаясь напоить второго тяжелораненого. — Всех моих знаний хватит, чтобы лишь слегка ослабить их лихорадку. Надеюсь, что при храме есть лучший лекарь, если вы не распугаете там всех!
***
День клонился к закату, когда моими стараниями раны были очищены, больные перевязаны и напоены отваром, подобным тому, что давала мне старая Каи. Благодаря тесному в последнее время общению с лекаркой я запомнила свойства нескольких самых распространенных трав и сейчас попыталась воспроизвести противовоспалительный настой по ее рецепту. О жаропонижающем я знала с самого детства, вычитав рецепт в увлекательных книжках про индейцев. Как же хорошо, что увлекаясь археологией, я живо интересовалась и другими науками, особенно медициной и биологией. Глубокими познаниями не блистала, но оказать первую помощь и отличить березу от сосны была вполне способна, так что и заросли ивняка нашла довольно легко.
Отвар ивовой коры, как положено, страшно горчил, но я и сама с радостью выпила почти полкружки, надеясь, что он хоть немного уймет боль в перетружденных мышцах. Остывшим отваром промыла некоторые из ран и снова наложила импровизированные бинты. Нарядов было не жаль, сейчас для царевны Юи в моей душе не осталось места. Хотелось лишь одного — спасти этих людей.
Усилия не пропали даром — мучившая раненых лихорадка немного отступила.
Только после заката я осознала, что сама сегодня совсем ничего не съела, только пила. От голода бурчал живот, и немного подташнивало, но просить у самирийцев еду не хотелось.
Асмаррах еще утром ушел в нижний лагерь и пропал. Да и мало ли у него дел, например, допросить пленного. Его тоже не было. Раньше этот человек лежал связанным в одном из дальних углов пещеры, но я даже не хотела смотреть на него. Теперь же там было пусто.
Без сил я привалилась к каменной стене у входа в пещеру и погрузилась в забытье.
— Госпожа, тебе надо поесть! — разбудил меня чей-то голос. Открыв глаза, я обнаружила, что рядом со мной, с деревянной страшненькой миской в здоровой руке, сидит легкораненый самирит.
— Вот, конечно, не совсем то, чем кормят во дворцах, но другого нет, — смущенно произнес он, протягивая мне плошку и осколок обточенной кости, слегка напоминавший ложку.
— Спасибо, — поблагодарила я, принимаясь за еду. — Я уже почти привыкла. Как рука, сильно болит?
— Терпимо, — хмыкнул воин. — Вот только будет ли нормально работать, когда заживет. У одного моего знакомого так и висит плетью.
— Если не будет воспаления, то постепенно все наладится, — обнадежила его я. Такие раны обычно зашивают, но я этого никогда не делала, поэтому, как могла, постаралась стянуть края скобами из серебряных браслетов. Это мне тоже не давало покоя. Но лучше так, чем ничего.
— Тебе ведь тоже плохо, госпожа, может быть, приляжешь на мою лежанку, а я покараулю брата и твоего воина, — предложил мой больной. — Да, меня зовут Наиль.
Я нашла в себе силы кивнуть и даже улыбнуться. Вся моя злость сосредоточилась в основном на их командире, ну, и еще на хохмаче Гарууле, который исчез за компанию с Асмаррахом. Остальные же были ни в чем не виноваты.