Обедать вместе с собой отец меня не пригласил, но позвал на ужин. Про одежду никаких приказов не поступало, и Шанхаат принесла мне легкую светлую тунику длинной до лодыжек, не слишком зауженную к низу. Еще один кусок невесомой ткани я накинула через плечо, изящно задрапировав на поясе. В носилки служанка заботливо принесла тонкий шерстяной плащ, укрыв им мои ноги в изящных сандалиях.
У одного из боковых входов большого дворца меня, как и в прошлый раз, ожидал все тот же степенный царедворец. Его наряд стал заметно проще, но не дешевле. Охрана, сопровождавшая паланкин, как и утром, разделилась согласно правилам. Воины моей охраны всегда были молчаливы и старались производить как можно меньше шума. Об их существовании вполне легко было забыть. Я бы не удивилась, узнав, что им отрезают языки, дабы они не могли выболтать дворцовых тайн.
Отец находился в покоях один, если не считать мальчика с опахалом, писца в углу, двух танцовщиц и трех музыкантов. А за занавесками стояла охрана. Ни мачехи, ни сестер не было.
Приподнявшись на плетенном из тростника ложе, он, улыбнувшись, поманил меня к себе, а моего сопровождающего жестом отослал. Ну и собачья же должность у этого придворного! Меня встречай, провожай и часами ожидай в темном коридоре, правда, не каждый день.
Непонятно откуда выскочившая служанка поставила рядом с отцовской лежанкой маленький стульчик для меня. Рядом с нами находился и низенький плетеный столик, уставленный различной едой, у одного его края притулился бронзовый сосуд с пивом и длинной золотой трубочкой. С этим напитком я уже была знакома. Но, повинуясь безмолвному указу владыки, служанка поставила рядом со мной высокий кубок, наполненный темной жидкостью.
— Попробуй, это вино из далеких стран. Оно довольно вкусно, — предложил мне отец, после того как я, почтительно поклонившись и поприветствовав его, села.
— Я призвал тебя не только для того, чтобы скрасить себе вечер, — понизив голос пояснил владыка Кареша. — Правитель Самира хочет вести с нами торговлю, предлагает защиту, а послом присылает своего сына. Я подозреваю, что они попросят взамен тебя, мой цветок.
Батюшка окинул меня столь любящим взглядом, что стало ясно — от себя он любимую дочь отпускать не намерен. Такая ситуация скорее радовала — очень уж не хотелось идти замуж. Но ситуацию необходимо было прояснить.
— Позволит ли досточтимый родитель мне поинтересоваться, союз с каким из государств для нас выгоден? Кто обеспечит нас товарами и защитой, и не грозит ли нам войной ссора?
На самом деле я и сама прекрасно знала ответ на свои вопросы, но выпячивать свой ум нужно осторожно. Лучше, чтобы мужчина тебе все сперва разжевал, тогда твои советы покажутся ему плодом собственных мысленных усилий. Отец полностью подтвердил мои догадки. Хоннит — соседнее государство, с которым у нас давний мир и хорошая торговля, но размеры его немногим больше, чем у Кареша, зажатого между горами и пустыней. Самирское царство гораздо больше, мощней и агрессивнее. Нынешний правитель успешно объединил под своей властью несколько соседних государств, используя для этого самые разные методы. Если я права и присланный царевич — это юный Ашмурах Великий, то ссориться с самирским владыкой — чистое самоубийство. Даже по сохранившимся до моих дней источникам, этот человек был умен, ловок в политике и безжалостен к тем, кого считал врагами. Для надежности мне надо было увидеть, как пишется его имя, желательно на самиро-наитском. Как они сами называют свой язык, я понятия не имела.
Опустошив для храбрости почти наполовину свою чашу (напиток оказался слабеньким кислым вином), я решительно подтвердила опасения батюшки. Наедине со мной он не казался грозным скорым на гнев царем, а обычным, очень озабоченным благополучием своей семьи, родителем.
— О, владыка мой, — немного заискивающе начала я. — Правильно ли истолковано мной твое желание о том, чтобы я сама взглянула на этого посла? Хочешь ли ты узнать, что заметили мои глаза?
Идея явно пришлась отцу по душе, но он, сделав дочери знак подождать, приказал играть громко и танцевать. Теперь за шумом музыки мы могли приватно беседовать.
— Человек этот силы немалой, — тихо сказала я. — В глазах его живет лев и ум острее меча.
Внезапно в мою белокурую головку закралась отличная мысль. Как одна из верховных жриц Иинат я могла бы спросить совета у богини и уже не таясь выложить отцу свои опасения. Но все надо делать постепенно.
— Скажи мне, родитель мой, приезжали ли раньше к нам послы из самирских земель? Кажется мне знакомым лицо этого мужчины.
Ага, лицо — моя подвеска у него в ухе и страшная ненависть к нему Юилиммин. Вот ведь хитрец, с царского места побрякушку и не разглядишь!
Владыка почесал свою кудрявую бороду и задумчиво кивнул.
— Прошлой весной к нам уже приезжали посланники Асармериб-Ишана, договаривались о закупках тканей и лазурита, — вспоминая, пояснил он. — Но этого юнца не было среди послов.
Теперь я уже почти не сомневалась, что мальчик был и сделал царевне что-то нехорошее.
— Успокой свое сердце, родитель мой, я знаю, что Великая Мать раскроет нам все его планы. Дозволь мне спросить ее об этом.
— Это будет хорошим делом. Давно тебе пора вернуться в храм! Никто так не умеет служить Всеблагой Иинат как ты, Золотой Цветок.
Все шло отлично, осталось только увидеть имя царевича. Я отпила из кубка и лучезарно улыбнулась папочке. К следующему шагу нужно приступать во всеоружии.
— Владыка, простишь ли ты свою дочь, если я осмелюсь узнать, как этот мужчина пишет свое имя. В гадании это бы помогло, — надеюсь, мои аргументы папа сочтет достаточно весомыми.
Кустистые брови Маарш-а-Н'маха удивленно поползли вверх.
— Чему же тебя учат мудрейшие, если ты не способна написать это имя? — удивился он.
— Написать его по-нашему я могу, но имя чужестранца нужно знать на его языке. Великие силы сокрыты в этом! — поспешила заверить я.
— В этом есть зерно разума, — протянул отец. — Подожди меня.
Он тяжело поднялся с лежанки и сказал несколько слов стоящему у стены писцу. Тот согнулся в поклоне и начал что-то выводить на сырой табличке. Эх, а я так хотела хоть краешком глаза заглянуть в «бумаги»!
Вернувшись, отец протянул мне сырую табличку и сомнений у меня не осталось. К нам в гости нагрянул беспощаднейший воитель своего времени. Оставалось только понять, не он ли уничтожил Кареш. Мне ой как не хотелось менять исторические реалии.
***
Помня о своем обещании погадать, я наконец решилась заглянуть в храм Иинат. В качестве сопровождения я взяла с собой только мальчонку, что приходил в малый дворец и веселил принцесс игрой на флейте. Именно от него я и узнала, что царевна частенько поступала так.
Благодаря визитам Каи я уже «вспомнила» несколько основных молитвенных песен. Старая жрица частенько обращалась к Богине, прося о поддержке во врачевании. Простенькие мелодии вдруг сами собой оживали в моей голове. Возможно, увидев танцы, я и об этом вспомню.
Новый храм Иинат находился почти в центре дворцовых территорий, и его белоснежные стены возносились даже над громадой большого дворца. Дорога туда была относительно безопасной, но Иба буквально силком запихала воспитанницу в паланкин, причитая, что по такой жаре она и сама бы туда не дошла.
А ведь кормилица права, пребывание на солнце не для нежной кожи Юилиммин.
По итогу скромная процессия из меня, носильщиков, мальчика флейтиста и двух охранников с восходом солнца выдвинулась для совершения утренних ритуалов. От девушек-служанок, чтобы нести ритуальные одежды, удалось отказаться.
Путь до храмовых ворот оказался не таким уж коротким, как полагала я. А ведь по воспоминаниям царевна иногда ходила туда пешком, правда в основном ближе к закату.
Храм встретил меня тишиной, полумраком и сильным запахом курений. Девушки-прислужницы немедленно склонились в почтительном поклоне, стоило мне переступить порог. Из глубины помещений мне навстречу вышли три женщины постарше, облаченные в одеяния верховных жриц. Эти уже лишь приветливо кивнули царевне, я ответила тем же.
Воспоминания оживали. Вот по этому полу много раз в танце скользили мои босые ноги, отбивая ритм бубенцами ножных браслетов. А в самой глубине, сокрытая от посторонних глаз, восседает на своем троне Великая Мать. Внимательно смотрит она с высоты на служения и обряды, порождая саму жизнь. Именно там мне и стоит задавать свои вопросы.
Объяснить «коллегам» цель своего визита оказалось на удивление легко. Утвердительно кивнув, женщины скрылись в одном из боковых помещений храма. Вернулись они уже с помощницами, тащившими ароматное масло для ламп, травы для воскурения и прочие атрибуты. Облачившись в светлые одежды в одной из комнат, я присоединилась к остальным.
Ярко вспыхнули стебли трав на углях, выпуская клубы дыма. В глубине храма зазвучали размеренные удары бубна. Я, сжимая в ладошках уже засохшую табличку с именем Асмарраха, опустилась на колени перед изваянием Богини. Дальше меня повела интуиция и утонувшее в воскурениях сознание.
Лицо самирского царевича возникло перед внутренним взором, словно он вживую стоял передо мной. Гнев, поднимавшийся в душе при любом воспоминании о нем, утих, оставляя место непонятному восторгу. Я отчетливо увидела, как этот мужчина легко сражает врагов на узкой тропе горного перевала, и восхитилась его силой и ловкостью. Сильные руки, играя, натягивали мощный лук, а стрелы разили без промаха. Не страшась смерти, царевич бился плечом к плечу со своим отрядом.
Потом, словно заметив мой взгляд, замер и посмотрел прямо мне в глаза.
— Я хочу, чтобы ты вновь танцевала для меня, — тихо произнес он, и душу вновь охватило пламя. В непонятном порыве я в пыль разбила табличку о жаровню. Осколки жалобно звякнули о металл и затихли. Видение исчезло.
За моей спиной, сгибаясь как тростник на ветру, танцевали девушки. Их белые одежды разлетались в стороны при поворотах, а босые ноги отбивали ритм, задаваемый бубном, а флейта вторила звону браслетов и многочисленных колец в головных уборах.
Я помнила этот танец, но сейчас моя «внутренняя» царевна была на это категорически не согласна. Все, что мне оставалось — молча наблюдать за ритуалом. Что же этот юнец тебе сделал?
***
После полудня я отписала отцу, прося дозволения снова посетить его одной, и не ждала ответа раньше завтрашнего утра. Каково же было мое удивление, когда носилки за мной прислали тем же вечером. Видимо, владыку сильно настораживал этот самирский посланник.
Этот мой визит был еще более краток и приватен. Отец и два его доверенных советника ждали меня в одном из маленьких садиков. Приветствия были формальными, а разговор — тихим. Видимо, мнение жриц здесь ценили.
Про видение я рассказала, слегка дополнив его прозрением будущего. У этого царевича большой потенциал, пророчить о его будущих деяниях я не рискнула, намекнув только на то, что он какими-то неведомыми мне путями станет владыкой Самира. Отца это не удивило, наверняка, он лучше представлял, куда можно деть целую толпу наследников. Насколько я помнила, Асармериб еще при жизни сделал Асмарраха своим преемником.
За мою помощь Владыка наградил меня парой изящных звенящих браслетов из электрума, чему я была искренне рада. Уже в темноте, вернувшись из дворца, я примерила их и попробовала повторить увиденный сегодня танец.
Над садом сверкали звезды, но из-за стены уже вылезала слегка ущербная луна, приглушая их блеск. В ночной тиши мерно журчали цикады, и где-то в городе отрывисто лаяла собака. Мои «няньки» уже спали, утомленные дневной работой, а мне совсем не хотелось в кровать.
Ступая босыми ногами по еще теплым камням дворика, я закрыла глаза. Шаг, шаг, поворот, руки сами взмывают к небу и листочки на браслетах поют. Ах, как же я, оказывается, люблю танцевать! Восторг захлестывает меня, и в шуме ночи уже слышится тихая мелодия. Ноги кружат, отбивая пятками ритм.
Как жаль, что пришлось остановиться, слабое тело снова начинало болеть. Буду заниматься каждый вечер, решила я, отправляясь на покой. Я начинала привыкать к царевне, понемногу разделяя ее увлечения.
***
Настоящее время. Раскопки
Привыкнуть к такому было нельзя! Весь день напролет меня дергают то по одному, то по другому поводу, как будто я служанка! И все время надо думать, думать, думать, а я так устала быть здесь самой умной. Это не женщина была, а не пойми кто! Одевается как степной кочевник, украшений почти не носит и даже косметику, которая здесь доступна и разнообразна, не использует. Закрутит волосы утром в узел и шасть на раскоп. Хотя здесь почти все они такие. Только самые молоденькие девушки пытаются следить за собой. Ну ничего, я над этим поработаю, как только настанет это «выберемся в цивилизацию», которое мне все обещают! — Юлия Владимировна критично оглядела свое отражение в зеркале.
Оказалось, что родной город покоится теперь под десятиметровым слоем песка и это приводило в ужас. От высокого холма, на котором стояли дворец и храмовый комплекс, остался один намек. Каменная кладка стен даже там, где еще сохранилась, искрошилась, а кирпичи просто истаяли. Нет больше громады храмового зала, нет больших бронзовых створ, настенных росписей, дорогих жаровен, блестящих медных кувшинов — ничего нет. И только под каменной россыпью алтаря, гранит для которого еще ее дед привез из дальних земель, нам удалось найти расколотую голову Иинат. Ее глазницы потеряли драгоценные глаза и теперь слепо и безжизненно взирали на суету этого мира. Великая Мать навсегда отвернулась от своих земель, оставила свой народ! Как же сможет услышать она мольбы сквозь века…
Раньше царевна даже не задумывалась о времени. Предки жили давно, но когда? Старые вещи всегда казались основательней и ценнее новых. Теперь же от родного дома ее отделяло более четырех тысяч лет, и эта старина превратилась в труху… Четыре тысячи лет! Или даже тысяча, еще полтора месяца назад она могла представить себе это число только в виде россыпи несметных богатств! Теперь же с легкостью считала в уме! Вернее, считала та, что звалась Юлией. Она даже на хоннитском читала лучше царевны, и это когда все эти земли пустуют несколько тысяч лет!
Взирая на раскопки дворца, хотелось плакать, но члены экспедиции ликовали, постоянно таскали ей то осколки каких-то счетов, отрытых, наверное, в мусорном рве, то обломки кухонной посуды. Когда же раскопки захоронения за храмовой стеной принесли свои «плоды», царевна испытала настоящий шок.
Рано утром, еще ДО завтрака к ней вломились Пьетро с Агнессой, старшей того раскопа, и всучили кусок сильно потрескавшейся обожженной таблички. Разлепив глаза, она вяло всмотрелась — список чьих-то деяний. Пообещав, что через час прочитает, начальница направилась на кухню. Царевне, не привыкшей пахать как вол, такой темп жизни был в тягость, но и необходимость свою прошлая личность доступно разъяснила.
Не успела она налить себе жиденького чая (только в таком виде он казался девушке менее мерзким, чем КОФЕ), как вновь потребовалось присутствие начальства. На этот раз эти страшные люди прихватили с собой Марата. При таком раскладе отсидеться не было и шанса. Уважаемую Юлию Владимировну под белы рученьки увели на площадку.
А там они показали ей скелет! Словно высеченный из слежавшегося песка остов был раздавлен временем, кости черепа проломились, но вокруг них был хорошо заметен некогда массивный и высокий головной убор из золотых колец и рассыпавшиеся сердоликовые подвески. Наверное, не стоит и говорить, что она его сразу узнала… Узнала тяжелые наручные браслеты, бляшки, обвалившиеся с истлевших кожаных пластин, искореженное навершие клинка… Все это она видела много раз, тогда…. в прошлой жизни.
А в нескольких метрах далее из-под обломков плиты уже проступало второе захоронение, и эти люди аккуратно обметали кисточками россыпь из лазуритовых и сердоликовых бусин.
Она закрыла глаза и отошла, боясь новых находок. Хотелось выть от скорби, переполняющей грудь, хотелось кричать, чтобы оставили все как есть! Ушли! Не копали!!! Но разум жившей когда-то в этом теле взрослой женщины логично разъяснял, что раз уж начато, то бросить не получится. Это же чудо, что от них хоть что-то сохранилось, и это вечная память и почтение.
Эта дама знала огромное количество историй про живших в древности царей и цариц. Юилиммин нравилось, когда удавалось выуживать их из памяти, это приятней, чем самой читать. И почти все о них стало известно из раскопок их дворцов и могил!
Видимо и ей только через боль удастся узнать, что стало с родными после ее странного перемещения. Одна мысль о том, что они могут найти захоронение ее бывшего тела, панически пугала. Но одновременно с этим интерес к тому, как все это случилось, не отпускал. «К тому же я здесь и жива. Да и живут здесь гораздо дольше! Так что там умерла вовсе не я!» — эта мысль утешила и привела в чувства.
Унять дрожь в ногах, открыть глаза и собраться. «Сломанный побег семени не даст», — сказала она сама себе и включилась в обсуждение дальнейших планов.
***
Карешское царство. Ассуба
Утро следующего дня было как всегда солнечным и ярким. Открывать глаза не хотелось, и я позволила себе понежиться еще несколько минут. Когда-то, в прошлой жизни, мне была непозволительна подобная роскошь.
Я потянулась и ахнула — все тело ломило, словно меня всю ночь били палками. Таких ощущений я не помнила со студенческой скамьи, когда после зимней сессии и каникул возвращалась на физкультуру. Сразу вспоминаешь, что мышц у человека гораздо больше и они в самых неожиданных местах.
В покои заглянула Иба, вся такая выспавшаяся и довольная. Увидев, что сиятельное дитя уже соизволило продрать глаза, она спросила про завтрак. Есть мне хотелось, но любое шевеление вызывало боль. Если о последствиях танцев прознает Каи — запретит. Пришлось вывесить на лицо улыбку и подниматься.
День тянулся в обычных заботах: учиться, учиться, обедать и снова за занятия. За полтора месяца моего пребывания в Ассубе я сильно продвинулась в постижении местной истории и географии. Пересиливая царевнину лень, я старалась запомнить на уроках как можно больше, но непривычный формат и нетренированный ум делали свое дело. Как же мне не хватало карандаша и листа бумаги! Но продвигать письменность было бы историческим преступлением.
Ближе к вечеру, когда палящее солнце уже клонилось к горам, ко мне пришла служанка из покоев Шахриру и передала просьбу своей госпожи о моем визите к ним. Идти не хотелось, но девушка почтительно стояла в дверях.
Кликнув Шанхаат и велев ей следовать за собой, я соизволила прогуляться почти полкилометра по галереям дворца. Слишком уж косо смотрели на меня на женской половине, когда я, забываясь, пыталась пойти к кому-то одна.
Моя служанка тут же прихватила с собой все, что могло понадобиться царевне вне покоев: искусно плетеный тростниковый веер, тонкий плащ, кувшинчик с настойкой и маленькое бронзовое зеркальце на костяной ручке. Оно и к лучшему, станет скучно — буду любоваться собой. Это здорово раздражает «милую» сестренку.
На первый взгляд причина для визита была не слишком важной и Шахриру явно поставила перед собой цель выбесить белокурую красотку. Но на второй — все оказалось более интересным.
Вторая царевна, как оказалось, сегодня побывала на приеме у владыки и батюшка подарил ей чудесный драгоценный гарнитурчик для свадебных торжеств. Украшения были изящны, и тут было бы чему позавидовать, но внутренняя страсть Юилиммин ко всему золотому и блестящему была взята под контроль и теперь служила в мирных целях. Возможность нормально поесть вызывала у меня большую зависть, чем побрякушки! В последние визиты меня все больше спаивали и втягивали в политические интриги. Такой расклад мне тоже был мил, но душа тосковала по мясу.
Поохав для порядку и вежливо пожелав сестрице всех благ в замужней жизни, я приготовилась скучать, но этого не случилось. Черноглазая красотка вплетала в поток чисто девичьей болтовни крупицы полезной информации. Во дворце в ближайшее время ожидали возвращение посольства и гостей из Хоннита. Сегодняшний гонец, который, ты представляешь, весь пыльный и ужасный, явился прямо на трапезу!!! Моя внутренняя Юи вполне разделяла ужас царевны, а меня забавляла их простота.
«Если вчера они были у храма в ущелье, то не позднее чем послезавтра уже будут здесь», — думала я, стараясь, чтобы мыслительный процесс не слишком отражался на миленьком личике. Теперь я относилась к тому типу женщин, которых умные мысли не красят.
Это влекло за собой новый большой прием и, скорее всего, не один, а самирская делегация еще не отбыла. Такой расклад вызывал у меня смутные опасения. И если брак Шахриру и наследника Хоннита не сулил серьезных осложнений, то необычные планы отца насчет меня висели на волоске. Очень скоро мы узнаем ответ властительного Кумиш-Шебеша на предложение поделиться младшим сыном. А уж если об этом узнает правитель Самира, то может начать возражать!
Больше ничего ценного в рассказах сестры не было, и, позавидовав немного для приличия, я удалилась, сославшись на головную боль.
Галерея дворца еще была многолюдна. Слуги и рабы сновали туда-сюда, выполняя дневные работы. Но все почтительно расступались и опускали головы, едва завидев меня. Только одна совсем юная девушка-служанка, встав на моем пути, дрожащим голосом попросила выслушать ее. Я в задумчивости остановилась, и она буквально сунула мне в руки еще влажноватую глиняную табличку.
«Встретимся на мосту у восточной стены сада в третий час луны», — гласила она. Внизу вместо подписи проступал неразборчивый отпечаток. Неграмотная, но усердная дурочка, видимо, слишком сильно сжала сыроватое послание. Я подняла глаза, чтобы уточнить, кто ее послал, но девушка уже исчезла, а Шанхаат начала проявлять нездоровый интерес к «записке». Пришлось, рассерженно нахмурив бровки, смять таинственный кусочек глины.
— Злые шутки, — словно нехотя прокомментировала я ситуацию и неспешно последовала дальше.
Интересно, кто же таким оригинальным способом назначает царевнам свидания? И стоит ли на него вообще ходить? Разумней было бы послать вместо себя пару стражников посолидней, чтобы скрутили автора, а там уж разбираться, но мой дух авантюризма нашептывал мне иное. Девушку приглашают в сад погулять при луне, так и хочется согласиться! Если прибыть на место раньше и, прячась в темноте, посмотреть, кто придет? Всегда же можно сбежать!
Я и сама не заметила, как в голову забрела эта идея, но она показалась весьма удачной. Наверное, это гормоны молодого тела тогда помутили мой разум и я, презрев безрассудность сего поступка, решилась пойти.
Но в ранних сумерках выбраться из-под опеки моей челяди мне не удалось. Чтобы все скорее улеглись, я отправилась в постель и запретила себя хоть чем-то тревожить. Свои действия пришлось подкрепить сердитым взглядом и даже топнуть ножкой! Совсем они от моей доброты расслабились! Пролежав на ложе почти час до восхода луны, я чуть не заснула. Гудящие мышцы желали покоя. Но пора было вставать.
Облачившись в самое темное платье, какое нашлось, и, набросив на плечи плащ из серой шерсти, я выбралась через веранду. Все-таки полное отсутствие стекол иногда бывает на руку юным искательницам острых ощущений.
Скользнув тенью вдоль стены внутреннего двора, я выбралась из внутренних покоев через узенькую арку. Теперь главное — не попасться в таком виде охране. Не следует незамужним царевнам в одиночку даже по своему саду гулять. Опасения оказались напрасны. Патрули ходили только вдоль дворцовых стен, и я легко пересидела их в кустах.
Последняя половинка убывающей луны уже довольно высоко взобралась на небо, но прока от нее было мало. Сад уже сбросил с себя душные объятья дня и теперь дремал, нежно шелестя листвой, под бледным неверным светом. В кронах вяло перекрикивались какие-то пичуги, и сверчал ставший привычным хор насекомых.
Я постояла несколько минут с закрытыми глазами, привыкая к ночной темноте. Теперь мрак уже не казался столь беспроглядным, а дорожки, усыпанные светлым песком, казались путеводными нитями. «На востоке у моста», — вспомнила я, вычисляя направление. Если там мост, значит, мне нужно двигаться вверх вдоль речушки, что прихотливо петляет под кронами, питая буйную зелень вокруг. Выбрав подходящую тропку, я нырнула под сень деревьев.
Я брела уже минут пять, а стены не было видно, темные ветви все сильнее смыкались над головой, и только тихое журчание потока не давало мне сбиться с курса. Опавшие лепестки цветов наполняли воздух легким сладким ароматом увядания, а уже огрубевшие стебли трав цеплялись за подол и край накидки. Вслушиваясь в ночные звуки, я сама не заметила, как стала напевать гимн Всеблагой. Но вот едва заметная тропинка сделала небольшой поворот, и впереди замаячила громада стены. Одернув себя за нарушение «конспирации», я примолкла и огляделась в поисках моста, который нашелся чуть дальше.
По пути сюда мне уже попадались небольшие мостики. Грубовато обтесанные тела камней горкой перекидывались через бурный поток, почти не отличимые от дорожки. Этот же был значительно шире и имел парапеты высотой почти по колено. Создавалось ощущение, что раньше мост был частью большой дороги, но дворцовая стена перерезала этот путь. Речушка, выбираясь из темного тоннеля под оградой, в этом месте была довольно широка и, скорее всего, глубока, перебраться на другой берег больше нигде было нельзя. Ее воды ярко блестели в лунном свете. Деревья здесь несколько отступали от стены и только одно, на том берегу, корявым спрутом вскидывало свои ветви в бархатное ночное небо.
По моим ощущениям начинался второй час луны, но я была еще не слишком сильна в определении времени по звездам. На темном куполе неба их было видно гораздо больше, чем в моем далеком будущем, и даже очертания знакомых созвездий казались иными. «Ну да, планета же движется в космической дали», — вспомнилось мне.
На мосту никого не было, и я рискнула осмотреться. Прятаться за стволами крайних деревьев на моей стороне оказалось неудобно, они были прямыми и довольно тонкими. Выйдя на открытый участок, я огляделась, а потом закрыла глаза и прислушалась. Вдалеке, где-то в городе, лениво перебрехивались собаки, а еще дальше — тоскливо выли шакалы. Стрекот насекомых мирной рекой царил надо всем и убаюкивал. Камни моста дышали прохладой, ощущаемой через тоненькие подошвы моих сандалий, а от реки веяло холодом. И снова я услышала ту неуловимо-прекрасную мелодию, которую умели различать только ушки Юилиммин. Она рождалась из звуков ночи и исполнялась на струнах души. Ноги сами сделали несколько легких шажков и закружили меня в пируэте. Девушка хотела танцевать. Именно за этим она так часто выбиралась в сад, но голос разума в моем лице постановил, что на это у нас нет времени.
Скользнув через мост под сень одинокого гиганта, я снова огляделась, но опять никого не заметила. Ствол дерева был толст, разлапист и коряв, можно было легко спрятаться в его густой тени, но неистребимая тяга к приключениям снова родила в моей голове гениальную идею. Надо взобраться повыше и затаиться на одном из пологих суков. Оттуда все будет видно как на ладони. Была, конечно, одна мелочь — отступить с этой позиции было невозможно. Плюс, царевну еще что-то беспокоило, но причину тревоги я так и не поняла.
Взглянув вверх, я только сильней укрепилась в своем решении залезть на дерево. Часть ветвей столетнего великана лежала на верхнем краю стены, и оттуда должен был быть виден город. За все дни, что я прожила здесь в теле маленькой царевны, я ни разу не была там. Конечно, сейчас я мало смогу разглядеть, но хоть пойму, что это возможно.
Платье имело довольно широкий подол, но все-таки было длинновато. Его пришлось задрать выше колен, чтобы появилась возможность поставить ногу на самый нижний выступ ствола, плащ просто откинула назад. Зацепившись рукой за шершавую кору, я, призвав на помощь Иинат, осторожно перенесла вес. Опора выдержала. Дальше подниматься было проще. На первой развилке я остановилась перевести дух и тут же оказалась схвачена чьими-то сильными руками.