- Да, разумеется, - отмахнулся я. - Можете задавать мне любые вопросы.
- Знаете, мистер Идни.. Энди... Моей дочери следовало бы выйти замуж за вас. Может, тогда в её жизни все вышло бы иначе. Но вы уже женаты. Я это вижу.
- Да, я женат.
- Так я и знала. Самые лучшие, они почему-то всегда женаты.
Допив вторую двойную порцию виски, которое мгновенно возымело на неё свое действие, миссис Пиласки расслабилась. в конце концов, не так уж часто ей выпадало сидеть в баре аэропорта города Сан-Вердо с молодым человеком, который платил за её выпивку.
- Знаете, мистер Аддиван, - заговорила она, доверительно наклоняясь ко мне, - я бы с удовольствием заглянула в одно из этих знаменитых казино. Я, правда, никогда в азартные игры не играла, но вот посмотреть бы хотелось... Что там у них внутри. Вы не думайте, я ни о чем не прошу. Деньги у меня есть. - Она раскрыла сумочку и извлекла из неё ветхий бумажник. - Вот, здесь пятьдесят девять долларов. Я не нищенка. А, знаете, бывают ведь люди, которым ничего не стоит за один вечер просадить в казино двадцать, а то и тридцать баксов!
Я кивнул и перешел к делу.
- А меня, миссис Пиласки, больше всего волнует судьба вашей дочери. Вы знаете, что ей грозит?
- Ее посадят в тюрьму?
- Она уже в тюрьме. Ее хотят отправить на эшафот.
- Что? - У неё отвисла челюсть.
- Ей грозит смертная казнь, - пояснил я. - Через повешение.
- Нет.. - миссис Пиласки криво усмехнулась, обнажив ряд неровных желтых зубов с зияющими между ними дырами. - Так только в кино бывает.
- И в нашем штате. Вам известно, миссис Пиласки, что ваша дочь застрелила человека?
- Я не желаю иметь с ней ничего общего! - вскричала вдруг её мать. Она проститутка!
- Нельзя так говорить. Вы нужны вашей дочери.
- А не кажется ли вам, что мне стоит выпить еще?
- Может быть, после ужина?
- Одну порцию.
Я заказал ей виски.
- Как, говорите, вас зовут-то? - вдруг спросила она.
- Эддиман.
- Ваше здоровье, мистер Эддиман.
- Ваша дочь хорошо успевала в школе? - спросил я.
- А?
- В школе. Она хорошо училась?
- Кто?
- Ваша дочь, - терпеливо повторил я.
- А почему, по-вашему, её оттуда выгнали, сучку эту?
- Я имею в виду её успеваемость, - сказал я. - Оценки по разным предметам.
- Она была безнадежна, - сказала миссис Пиласки. - Тупа, как пробка.
- Может быть, все-таки не совсем тупа? - пытался настаивать я.
- Сучонка бесстыжая... Послушайте, что я вам скажу, мистер Иддивен. Я это не каждому говорю, я - женщина гордая. Сейчас гордых людей мало, а я вот как раз такой человек. Но вы... вы ведь вроде врача, да?
- Ну, не совсем...
- В том смысле, что от вас дальше это никуда не пойдет.
- Да, можете мне доверять, - заявил я.
- Так вот, я не хочу, чтобы моя дочь, какой бы она ни была, оказалась на электрическом стуле. Зла я ей не желаю, нет, сэр. Но что еще? Ей было всего двенадцать, когда она позволяла парням щупать себя во всех местах за десять центов. И сама их щупала. Эх и драла же я ее! Кровища так и хлестала! Я ей говорила: прекрати, ты вырастешь дешевой блядью. И - вот видите, так и случилось! Она и стала дешевой блядью! Что делать-то?
- Расскажите про её отца.
- Мерзавец! Он бросил меня двадцать лет назад. Думаете, легко было растить её в одиночку? Нет, сэр. Жизнь - сложная штука, мистер Айзерман...
Она залпом осушила очередную рюмку и, громко икнув, спросила, не закажу ли я ей пива.
- От этой имбирной шипучки у меня жажда разыгрывается. А жажду лучше всего утолять хорошим светлым пивом, мистер Зандиберг...
Я заказал официанту стакан пива и спросил миссис Пиласки про книги.
- Она, должно быть, много читала? Брала в библиотеке книги...
- Читала, как же. Одни комиксы. Журналы ещё музыкальные листала. Много читала, ха! Говорят же вам - одни комиксы. Чего от неё было ещё ожидать.
- А ваш отец был немец? Или, может быть - отец вашего мужа?
- Что?
Я повторил вопрос.
- Слушайте, дорогуша, отца своего мужа я никогда в глаза не видела. Может, у него вообще отца не было. А мой папаша был украинец, который всю жизнь покорячился на сталелитейном заводе и отдал Богу душу ещё до того, как Хелен появилась на свет.
- Но ведь она говорит по-немецки?