- Вы знаете, что это такое?
- Да, сэр, я видел эту бумагу.
- Взгляните ещё разок, чтобы освежить память.
- Хорошо, сэр. - Джонни Кейпхарт послушно пробежал глазами заключение. - Это подписанный капитаном Джонсоном рапорт по оружию, послужившему причиной смерти судьи Ноутона.
- По тому кольту, что вы видели?
- Да, сэр.
- Что вы можете сказать нам про капитана Джонсона?
- Это - главный специалист нашего штата по баллистике. К нему обращаются всякий раз, когда нужно определить, из какого оружия выпущена пуля. Раз в год он читает у нас лекции по баллистической экспертизе.
- Верно ли, что любой пистолет или револьвер оставляет на пуле характерные и уникальные отличительные следы после выстрела?
- Да, сэр.
- После того, как врач извлек пулю из тела судьи Ноутона, её отдали капитану Джонсону?
- Да, сэр.
- И капитан Джонсон сличил пулю с револьвером?
- Да, сэр.
- И какое заключение он сделал?
- Он пришел к выводу, что пуля, сразившая судью Ноутона, была выпущена из револьвера, который лежал на столе в гостиной.
- А что случилось в тот день потом, офицер, после того, как вы осмотрели оружие?
- Я попытался допросить мисс Пиласки, но она отказалась отвечать. Потом приехали шеф Комински с доктором Хоумером. Доктор начал оказывать помощь миссис Ноутон, а шеф Комински расспросил меня о том, что случилось. Я рассказал. Потом он стал задавать вопросы мисс Пиласки, но она отказалась отвечать.
- Она хранила молчание?
- Да, сэр. Потом он...
- Кто?
- Шеф Комински. Он сказал, чтобы я отвез мисс Пиласки в управление и оформил арест по подозрению в убийстве. Это просто принятый прием, чтобы отказать в освобождении под залог. Так я и сделал.
Сандлер повернулся ко мне и любезно произнес:
- Можете его расспрашивать, мистер Эддиман.
А Милли Джефферс прошептала:
- Бедненький, неужели кто-то ожидает, что ты достанешь из шляпы кролика?
Хелен бросила на меня странный взгляд. Кроликов ни в шляпе ни в рукаве у меня не было; у меня не было вообще ничего.
Я прошагал к Джонни Кейпхарту, славному американскому пареньку, который стал полицейским.
- Офицер Кейпхарт, - сказал я, - вы замечательно описали нам дом судьи Ноутона. Поздравляю, у вас прекрасная память. Однако у меня сложилось впечатление, что вы хорошо знаете этот дом. Вам приходилось бывать в нем прежде?
- Прежде, сэр?
- До того, как мисс Пиласки вызвала вас туда, позвонив по телефону.
- А, понял. Да, сэр.
- И когда это было?
- Примерно за полгода до убийства.
- Я бы хотел, чтобы этот ответ из протокола вычеркнули, - сказал я Харрингтону. - В юридическом смысле, убийство - это умышленное лишение жизни другого человека. Пока мы ещё не установили, что в резиденции судьи Ноутона произошло убийство.
- Хорошо, - кивнул Харрингтон и обратился к Джонни: - Воздержитесь пока давать определение гибели судьи Ноутона. Говорите просто как о смерти.
- Да, ваша честь.
Я повторил свой вопрос.
- Я был там примерно за полгода до смерти судьи Ноутона, сэр.
- Ваше посещение носило профессиональный характер - вы выполняли свой долг?
- Да, сэр.
Я пристально следил за Сандлером. Нюх у помощника прокурора был прекрасный, и он мигом смекнул, чего я добиваюсь. Он даже открыл было рот, чтобы заявить протест, но в последний миг сдержался. Любопытство пересилило; тем более, что он отлично знал, что успеет внести протест и после того, как удовлетворит любопытство.
- Расскажите нам, какие именно обстоятельства привели вас туда впервые.
Сандлер тут же возразил, а судья Харрингтон прищурился и спросил:
- Вы намерены как-то связать это с уже представленными показаниями? Я не понимаю, какое отношение к делу может иметь нечто, случившееся полгода назад. Вы сможете установить связь? В любом случае, это не вполне корректный перекрестный допрос.
- Я попытаюсь установить связь.
- Вы ведь можете вызвать этого полицейского как собственного свидетеля, мистер Эддиман.
- Я возражаю! - снова выкрикнул Сандлер. - Это просто попытка половить рыбку в мутной воде!
- Прошу вас, подойдите оба ко мне, - пригласил судья Харрингтон. - И ещё прошу вас, мистер Сандлер, воздержаться от громких выкриков. Я, конечно, чуть-чуть постарше вас, но на слух пока не жалуюсь.