— Просыпайся! Да проснись же ты! — кто-то толкал меня в плечо. Я откинул одеяло и зажмурился от яркого света, заливавшего нашу спальню.
— Что? Который час?
— Да какая разница! — это был Нотт, и в его голосе сквозило восторженное нетерпение. — Поднимай свою задницу и пошли в Большой зал!
— Зачем? — глаза у меня автоматически закрывались, так я хотел спать.
— Дамблдор вернулся! Кажется, им все-таки удалось найти чудище!
Я вскочил — сна как ни бывало.
— Пошли же! — Нотт ухватил меня за руку и потащил за дверь.
Толпы учеников вливались в празднично украшенный Большой зал. Столы ломились от угощений. Судя по всему, был уже глубокий вечер, если не ночь, но это никого не смущало. Мы расселись по местам. Идя по коридорам, я вспоминал, что происходило со мной в течение дня, и мое настроение постепенно ухудшалось. Среди преподавателей за столом я не увидел Локхарта, зато в центре восседал довольный Дамблдор, а рядом с ним — сияющая Макгонагалл. Однако даже всеобщая радость по поводу избавления от василиска и возвращения пациентов мадам Помфри не могла стереть моей подавленности.
Еще больше она усугубилась, когда я узнал, что василиска победил Поттер, выследивший его и спасший от его зубов похищенную змеей Джинни Уизли. По большому счету мне было все равно, Поттер это, Локхарт, или кто другой. Я думал о том, какой смысл был в моих ежедневных упражнениях и в преследовании пней, если при столкновении с реальным противником все, что я сделал, это побежал в учительскую? Меня даже не обрадовала отмена экзаменов для всех курсов, кроме пятого и седьмого. Что с того? Подумаешь — экзамены… у меня, можно сказать, тоже был экзамен, и я его с треском провалил.
Флетчер снова переживал по поводу того, что из-за последних событий Гриффиндор по очкам опередил Слизерин и взял кубок.
— Да расслабься ты, — сказал ему Пирс. — Тоже мне, большое дело — кубок. Жестянка блестящая. По крайней мере, теперь мы нормально доучимся, и школу не закроют.
Малфой выглядел понурым и ни на кого не смотрел. Нотту было все равно — он радовался тому, что этой ночью можно не спать и есть всякую вкуснятину, а в следующем году сбрендивший Локхарт не будет преподавать нам защиту. Через несколько часов вернулся Хагрид, и это, пожалуй, было единственным, что меня немного порадовало.
Однако в последующие дни мое мрачное настроение только усугубилось. Я забросил тренировки, поскольку был разочарован в себе, и все свободное время рисовал, благо экзамены отменили, готовиться к ним было не надо, и времени стало хоть отбавляй. Рисунки получались мрачными — череда полумертвых уродцев, напоминавших гибриды человека и насекомых, искаженные пропорции, кровь и грязь… Клайв Пирс снова прислал мне деньги и просьбу о новых рисунках. Я отправил ему несколько работ тушью и вновь погрузился в переживания по поводу своей неудачи.
Ко всему прочему, впервые отправившись навестить Хагрида после его возвращения, я наткнулся на неразлучную гриффиндорскую троицу. Распахнув передо мной дверь, Хагрид приветственно улыбнулся и без предисловий подтолкнул меня с порога прямо к столу, за которым сидели Поттер, Уизли и Грейнджер. Сопротивляться Хагриду было невозможно — от его толчка я едва не врезался в столешницу. Гриффиндорцы неприветливо смотрели на меня. Стоит ли говорить, что я тоже не был доволен таким поворотом событий.
— Садись, — пригласил Хагрид и указал на колченогий табурет. Я сказал:
— Лучше я потом зайду.
— Никаких потом, — он хлопнул меня по плечу, и я против своей воли опустился на табурет. Передо мной тотчас возникла треснувшая кружка, в которой через пару секунд уже дымился черный чай.
Не знаю, о чем они говорили до меня, но после моего появления разговор не клеился. Впрочем, Хагрид не обращал внимания на наше угрюмое молчание. Он в красках живописал свое пребывание в Азкабане, рассказывал об ужасных охранниках-дементорах, антисанитарных условиях, о том, как тосковал по Хогвартсу и переживал за лесных подопечных. Я пил чай, желая только одного — поскорее отсюда убраться.
Пока я вполуха слушал Хагрида, мне вспоминалась жизнь до школы волшебства. Живя на улице, я чувствовал себя нужным. Ровесники меня уважали, взрослые поручали пусть и незаконные, но ответственные задания… мне доверяли серьезные вещи, и никто никогда не усомнился в том, что я смогу их выполнить. В интернате тоже было не так уж плохо — там, по крайней мере, меня если не уважали, то хотя бы боялись. А здесь? Расстроенный, я вертел в руках опустевшую кружку, дожидаясь удачного момента, чтобы вернуться в спальню и снова перемыть себе кости за проявленную перед василиском трусость.
Наконец, Хагрид иссяк, и я поднялся из-за стола. Вместе со мной начали прощаться и гриффиндорцы. Через минуту мы вышли на улицу и зашагали к замку.
Когда мы отошли подальше от хижины Хагрида, Поттер ухватил меня за руку:
— Почему ты не сказал нам про василиска?
— Я сказал, — буркнул я, погруженный в свои невеселые размышления.
— Ничего ты не сказал! — возмутился Уизли.
— А ты вообще заткнись! — повернулся я к нему. — Я все объяснил Поттеру, и если он вовремя не сообразил, что к чему, это его проблемы.
— Ты должен был сказать, что ты тоже змееуст, — продолжал Поттер.
— Во-первых, я ничего не должен, а во-вторых, я сказал! Чем ты только слушал? Помнишь, я говорил, что ты слышишь слова, которых не слышат и не понимают другие? Что тебе еще было надо?
— Линг, но ты мог бы выразиться… ну что ли более понятно, — заговорила Гермиона.
— Ладно, — я резко остановился. — Чего же вы хотите от меня сейчас?
Троица молча переглянулась.
— Вот и хорошо, — я развернулся и быстро зашагал в замок. Что они могут от меня хотеть? Да ничего. Просто лишний раз напомнили, что я подлый слизеринец, всегда себе на уме. Возможно, так оно и есть. Однако после этого разговора моя меланхолия странным образом начала исчезать. Ее место медленно занимала глухая ярость. Я вам еще покажу, думал я, обращаясь к не уточненным "им". Черта с два я брошу свои тренировки. Нет уж, я буду работать, и в следующий раз, когда представится случай, все сделаю сам. Больше никаких Макгонагалл и учительских. Никаких тщетных надежд на чью-то помощь. Каждый сам за себя, думал я, входя в замок, и так оно и должно быть.
Я уже направлялся к лестнице в подвалы, когда за моей спиной раздался голос:
— Мистер Ди, а я вас повсюду ищу…
Я повернулся.
— Здравствуйте, — сказал я Дамблдору. Возможно, мне стоило поумерить кипевшую злость, поскольку директор легко ее заметил. Однако что бы там ни писали в учебнике по окклюменции, вряд ли это было рассчитано на тринадцатилетних разочарованных подростков, и сдерживать свои эмоции мне сейчас было крайне сложно.
— Мне бы хотелось с вами поговорить, — сказал Дамблдор, глядя на меня своими пронзительными глазами. Это была не просьба. Твердость его голоса немного привела меня в чувство, и я зашагал с ним рядом по длинному коридору между классами.
— Хагрид поделился со мной тем, что вам удалось продать некоторые ваши рисунки, — сказал Дамблдор. — Надеюсь, это была не тайна, и вы не обижаетесь, что Хагрид мне об этом рассказал?.. — Он посмотрел на меня, и я отрицательно покачал головой.
— Трент Пирс послал один мой рисунок отцу на день рождения, и тот написал, что хотел бы купить какие-нибудь мои работы, — объяснил я. — Еще их вроде покупают его знакомые… вот уже десять рисунков продал.
— Поздравляю, — добродушно сказал Дамблдор.
— Спасибо, — ответил я уныло.
— Похоже, вы не слишком этому рады, — заметил директор.
— Просто не хочется, чтобы он делал это из жалости, — пробурчал я.
К моему удивлению, Дамблдор рассмеялся.
— Из жалости? — переспросил он, качая головой. — Клайв Пирс никогда ничего не делает из жалости. Он очень прагматичный человек. Если бы его действительно не интересовали ваши работы, он бы не стал с вами переписываться и утруждать себя их продажей или покупкой.
Это меня немного приободрило.
— А вы с ним знакомы? — поинтересовался я.
— Встречал пару раз, — ответил Дамблдор, кивнув проходившей мимо Макгонагалл, которая строго покосилась на меня.
— Профессор Флитвик рассказывал, что он очень сильный стихийный маг, — сказал я, все более заинтригованный фигурой Клайва Пирса.
— Это правда, — подтвердил Дамблдор и остановился. — Клайв Пирс способен убить человека обычной каплей воды.
Я в восхищении покачал головой:
— Ничего себе!
— Вам кажется это любопытным? — поинтересовался Дамблдор, блеснув очками. Я понял, к чему он клонит, но отступать было поздно:
— В общем, да. Не то, что он способен кого-то убить, а то, что он серьезный мастер… судя по всему.
Дамблдор помолчал.
— Профессор Макгонагалл рассказала мне о вашей встрече с василиском, — наконец, произнес он. Я подумал, что можно было бы начинать прямо с этого, безо всяких разговоров о рисунках. — Скажите, Линг, когда вы впервые поняли, что по замку ползает василиск?
— Кажется, зимой, — ответил я, ожидая теперь самого худшего. — Я слышал голос за стенами, и моя палочка на него реагировала.
— Реагировала палочка? — Дамблдор, кажется, был удивлен.
— Ее сердцевина — шкурка белого василиска… — объяснил я. — Это профессор Флитвик определил. Наверное, поэтому она весь год была такой непослушной — потому что василиск ползал, а она его чувствовала.
— Надо же, — директор покачал головой. — Я читал о похожих вещах, но ни разу не видел никого, кто испытывал бы на себе подобные эффекты. Очень интересно… не расскажете мне поподробнее? — он заглянул в ближайший класс и, увидев, что там никого нет, пригласил меня внутрь.
Мы сели друг против друга — Дамблдор за учительский стол, а я — за первую парту. Мне потребовалось минут пять, чтобы рассказать, как я впервые услышал василиска, как вела себя при этом палочка и какие стихийные бедствия я творил из-за ее безудержной энергии на чарах и трансфигурации. Под конец я описал встречу с василиском в коридоре, ведущем к библиотеке.
— … А когда она перестала вибрировать, это означало, что василиск уполз. Ну я встал и пошел к профессору Макгонагалл, — мрачно закончил я.
— Понятно, — задумчиво сказал Дамблдор. — И вы так никому и не рассказали о своей догадке?
— Я думал, все и так знают, — ответил я. — Да и профессор Снейп меня подозревал, но я ему еще зимой сказал, что не открывал комнату.
— Профессор Снейп вас не подозревал, — сказал Дамблдор несколько удивленно.
— Тогда почему он за мной следил? Ну не прямо следил, а… не знаю… В общем было понятно, что я у него на мушке.
Дамблдор засмеялся:
— На мушке… это замечательно! Нет, Линг, профессор Снейп наблюдал за вами вовсе не потому, что считал виновным в открытии Потайной комнаты. Напротив. Он беспокоился, что вы можете… скажем так, пуститься в самостоятельное плавание и решить найти чудовище в одиночку.
— Может, так и следовало сделать, — сказал я с горечью. — По крайней мере, тогда, в коридоре, я должен был пойти за ним.
— И вы полагаете, что смогли бы его победить?
— Не знаю, но я мог хотя бы попытаться. У Поттера-то получилось…
— Гарри был не один, — заметил Дамблдор.
— Теперь это уже неважно, — вздохнул я и взглянул на директора. — Профессор, а кто ее все-таки открыл, эту комнату?
— Волдеморт, — просто ответил директор. Я в изумлении покачал головой:
— Но ведь Волдеморт вроде развоплощен! Как он смог пробраться в Хогвартс?
— Сам он, конечно, не смог бы проникнуть в школу, — кивнул Дамблдор. — Но у него остались помощники, верные слуги, которые ждут его возвращения. Так что ему помогли.
— Надо же, — сказал я, не зная, что еще можно на это ответить.
Когда в Хогвартсе остались только пятые и седьмые курсы, мне стало значительно легче, а после их отъезда я почувствовал себя совсем хорошо. Профессор Спраут снова подрядила меня работать в теплицах — мы пересаживали некоторые подросшие растения, укореняли молодь и приводили в порядок чересчур разросшиеся экземпляры. Хагрид продолжал знакомить меня с Запретным лесом и, наконец, рассказал историю своего исключения из школы.
— … И живет теперь Арагог в лощине, вон там, — Хагрид махнул рукой куда-то в глубину леса. Был вечер, и мы возвращались с пастбища фестралов. — Вместе со своим племенем.
— Племенем? — переспросил я. — Значит, их много?
— Страсть как много, — кивнул Хагрид.
— Ты меня туда сводишь?
— Нет, — отрезал Хагрид. — Пауки — нервные существа. Лучше их попусту не тревожить.
— А мы не будем их тревожить. Только поздороваемся и пойдем обратно.
— И не проси, — Хагрид перебросил на другое плечо здоровенное бревно, которое тащил себе для хозяйственных нужд. — К паукам не пойдем. Зато в августе сходим с тобой в Хогсмид.
— Да ты что! — Я был потрясен. — Прямо в Хогсмид?
— Заходил профессор Снейп, — кратко объяснил Хагрид. — Он и разрешил.
— Снейп? К тебе заходил Снейп?
— Я и сам удивился, — хмыкнул Хагрид. — Ну да его наверняка Дамблдор послал. Пришел, значит, и говорит: мол, сходи с ним — с тобой то есть, — в Хогсмид, пусть там себе одежду какую купит, а то смотреть на него больно.
— Да ладно, — я засмеялся. — Снейп так не мог сказать.
— Я ж тебе не дословно передаю, а общий смысл. Так что готовься. Угощу тебя пивом.
— Хагрид, ты меня сегодня поражаешь! — воскликнул я в восторге.
— Сливочным, — с улыбкой уточнил Хагрид.
Беседа с Дамблдором немного успокоила мои расшатавшиеся нервы, но добавила пищи для размышлений. Теперь я целыми днями думал, что же он хотел мне сказать — или что узнать. Вряд ли ему просто захотелось поболтать на невинные темы вроде моих художественных успехов. Конечно, с Клайвом Пирсом я перегнул палку, но то, что капля воды может быть смертельным оружием, действительно поразило меня до глубины души. Я знал о существовании Непростительных заклятий, в том числе и заклятья Avada Kedavra, но что такое была какая-то Avada Kedavra по сравнению с умением управлять стихиями с такой степенью мастерства, что оружием мага становилось все что угодно — даже вода, из которой состояли наши тела. Я решил разузнать о магии стихий побольше и с нетерпением ждал, когда же мадам Пинс отправится в отпуск. К тому же, надо было вернуть книгу об огненной плети, упражнения из которой я давно выучил наизусть.
Вторая часть нашего разговора ставила меня в тупик. Ни на секунду я не верил, что Снейп мог беспокоиться о моей скромной персоне. Он следил за мной — и Дамблдор этого не отрицал, — но почему? Голова пухла от версий, но ни одна из них не казалась мне убедительной. Впрочем, финал нашей беседы был вполне однозначным — Волдеморт не дремал и собирался брать реванш.
Если я не занимался растениями и не болтался по лесу с Хагридом, то сидел в библиотеке или трудился в лаборатории. Снейп задал мне приготовить всего одно зелье — настой сквозного видения, которым обычно пользовались маги, ищущие в труднопроходимых горных местностях магические артефакты, — но делать его надо было в три этапа, несколько недель настаивать, накладывать в процессе изготовления два неизвестных мне заклинания и всегда оставаться начеку: состав был крайне нестабильным и мог взорваться при неправильном исполнении, особенно во время наложения заклятий.
— Когда я вернусь, — сказал мне Снейп в своей обычной манере, — лаборатория должна находиться в том же состоянии, что и сейчас. Никаких заляпанных стен, разбитых экспонатов и оправданий собственной невнимательности. У вас только одна попытка. Если зелье взорвется на втором этапе, можете не начинать варить его заново — все равно не успеете.
Флитвик перед своим отъездом вытянул из меня все подробности наших встреч с василиском — его, как и Дамблдора, очень заинтересовало поведение моей палочки.
— Я подозревал возможность чего-то подобного, — сказал он, когда я закончил свой рассказ. — Вы правы, василиски плохо изучены, в основном из-за опасности, которую они представляют для исследователя. Большинство работ о них написаны еще в древности. К тому же, египетский василиск давно вымер, гималайский белый живет в таких труднодоступных местах, что даже неизвестно, сколько их сохранилось, а индийский находится под охраной — там и осталось всего-то порядка тридцати особей, и все их шкурки на учете. Говорят, в Южной Америке, в джунглях, довольно много василисков, но они значительно мельче и слабее — их взгляд не способен убить, а только парализует, и магия их не такая сильная. То, что шкурка в вашей палочке отреагировала на своего живого собрата, означает, что палочка не новая и уже успела кому-то послужить. Что называется, тонкая настройка. Было бы интересно узнать, кто пользовался ею до вас. Олливандер вам ничего не рассказывал?
— Он сказал, что палочка перешла к нему от какого-то другого мастера, который тоже ее не делал, а только пытался продать, — ответил я. Флитвик покачал головой:
— Любопытно, любопытно… Что ж, Линг, задание на лето вы получили. Только не переусердствуйте — с механизмами работать не так просто, как это кажется на первый взгляд.
Мое летнее задание включало в себя теоретический обзор системы заклинаний для зачаровывания различных рукотворных механизмов, как магических, так и маггловских, и практическую работу с приборами, оставленными мне Флитвиком. Я просиживал над ними долгие часы, пытаясь сперва разобраться, как они действуют, а потом заколдовывая их так, чтобы они работали согласно наложенному заклинанию — или не работали вообще.
Вызванный Макгонагалл для получения задания на лето, я слегка опасался, что после происшествия с василиском она начнет относиться ко мне примерно как Снейп к Поттеру. Она и так не была слишком дружелюбной, а сейчас в ее голосе сквозил еще больший холодок. Я получил очередной список трансфигуративных заклинаний и выслушал сопроводительный комментарий профессора.
— Эти заклинания касаются трансфигурации противоположных элементов, — объяснила Макгонагалл, поглядывая на меня так, словно я нарушал правила одним своим существованием. — Речь здесь идет не о живой и неживой природе, а о структуре и придаваемом объектам смысле. Наше восприятие серьезно влияет на любой процесс превращения, о чем вы, вероятно, уже знаете. Поэтому превратить деревянный стол в камень значительно проще, чем, например, в синюю бабочку. Да, и поработайте над послойной трансфигурацией — ваши мыши до сих пор всех пугают.
Я снова ежедневно посещал тренировочный зал. Бросив заниматься преследованием пней и рассечением неподвижных бревен, я сосредоточился на точности движений тела и плети. Объединив упражнения из "Подготовки послушника" и работу с плетью, я учился успокаивать сознание, концентрироваться и доверять своему телу. Мои занятия напоминали сцены из фильмов о восточных единоборствах, которые я видел в интернате, где воины-монахи в одиночку отрабатывали боевые движения с простыми палками в руках. Через несколько недель такой практики я вдруг понял, что выполняю упражнения практически без участия сознания — тело само знало, когда развернуться, как взмахнуть рукой, когда присесть или отпрыгнуть с пути летящей на меня плети. Воодушевленный, я начал поиски какого-нибудь другого учебника наподобие "Подготовки послушника", чтобы расширить спектр упражнений, но к своему огорчению ничего не нашел. Однако под руку мне попалась книга по тибетской визуальной магии, и я, наконец, решил полистать ее, чтобы разобраться, что же все-таки это такое.
Визуальная магия традиции бон отдаленно напоминала магический алфавит. В книге приводился ряд фигур, которые чертились в воздухе палочкой с одновременным произнесением кратких формул на тибетском языке. Сочетание этих фигур давало новые заклинания. Все они чертились в воздухе, а затем палочкой отсылались на цель. Магия эта была очень древней, медленной и громоздкой.
Впрочем, почему бы не попробовать, решил я. Полистав учебник, я остановил свой выбор на разрывающем заклинании. Знак, который надо было чертить, показался мне несложным. Выучив тибетские слова заклятья, я наколдовал в центре зала большой пень, встал у выхода в коридор, взял в правую руку книгу, а в левую — палочку, и приступил к изображению символа.
Как только я начал произносить слова формулы, доселе невидимые знаки, что я рисовал палочкой, проявились в воздухе в виде золотистых полупрозрачных нитей. Исполнившись уверенности, я завершил рисунок, сравнил его со схемой в учебнике и, удостоверившись, что все изобразил правильно, указал палочкой на пень. Золотистый символ в мгновение ока подлетел к нему и окутал, словно сетью. В следующую секунду раздался чудовищный треск. Пень разорвало на сотни мельчайших кусков, которые разлетелись по всему залу с такой невероятной скоростью, что многие из них вонзились в каменные стены. Я едва успел отпрыгнуть в коридор. Часть щепок пронзила книги, стоявшие на ближайших полках. В воздухе распространился странный сладковатый запах. Я опасливо выглянул в зал. Там, где раньше стоял пень, было пусто. Весь пол усеивали тонкие острые щепки. Часть их торчала из стен.
— Ничего себе, — прошептал я.
Мне подумалось, что такой взрыв наверняка слышали в замке, и теперь мое укрытие обнаружат. Однако пока сюда никто не рвался, и остаток часа я потратил на выковыривание щепок из стен, поскольку они засели в камне так плотно, что их было невозможно подманить заклятьем. Часть из них я просто сжег, часть выковырял, собрал в одну большую кучу и удалил с помощью Evanesco.
К счастью, по ту сторону двери никто меня не поджидал. Судя по всему, взрыв не услышали. Дамблдора, Макгонагалл и Флитвика в замке не было, а те преподаватели, что пока оставались, нечасто поднимались на седьмой этаж. После обеда я с профессором Спраут пересаживал телескопические фикусы, широкие листья которых в особо ясные ночи были способны демонстрировать происходящее в космическом пространстве не хуже телескопов на Астрономической башне. Занимаясь пересадкой, я размышлял о том, что произошло сегодня днем. Тибетская магия была медленной, но мощной. Возможно, если я научусь рисовать эти символы быстро, из них выйдет какой-нибудь толк…
Летом во время завтраков, обедов и ужинов я сидел за одним столом с преподавателями. Обычно они болтали о всякой ерунде, которую слышали по магическому радио или читали в "Ежедневном пророке". В это лето, однако, все было иначе. В конце июля все буквально помешались на каком-то Сириусе Блэке, который — подумать только, — умудрился сбежать из Азкабана. Из разговоров преподавателей было неясно, что же такого совершил Блэк, но, судя по тому, что сообщения о нем передавали даже в маггловских теленовостях, мужик он был серьезный.
Наконец, наступил день нашего с Хагридом визита в Хогсмид. Я собрал все деньги, что у меня были, в мешочек, сунул в рюкзак и помчался к Хагридовой берлоге. Хагрид поджидал меня на крыльце.
— Мы идем? — крикнул я издалека.
— Идем, идем, — улыбнулся Хагрид. — А ты остаешься, — сказал он Клыку, решившему было, что Хагрид возьмет с собой и его.
Дорога до Хогсмида была неблизкой, и мы успели наговориться о всякой всячине вроде лесных пикси, решивших совершить набег на дом Хагрида, древесных лягушек, которые затеяли войну со своими озерными собратьями за доступ к гнездам двужальных комаров, выводивших свое потомство в болоте между озером и лесом, и невиданном нашествии магматических питонов. Зимой я сам привлек их своими подкормками, и теперь каждый питон считал нужным отметиться на опушке, чтобы разведать, не дают ли тут дармовое мясо. Мясо уже давно не раздавали, но питоны все равно то и дело появлялись, и некоторые из них болтали со мной, если я оказывался рядом. От них можно было узнать много интересного о том, что происходило в чаще, особенно о кентаврах, которых со времён моей первой встречи я больше ни разу не видел.
Так за разговорами мы не заметили, как вышли к Хогсмиду.
Это была самая обычная английская деревня с извилистой главной улицей, по обе стороны которой стояли небольшие дома с неизменными садиками за низкими заборами, отличавшаяся от любой другой английской деревни лишь тем, что здесь жили одни волшебники. Кое-где я замечал жителей — кто-то копался в саду, кто-то болтал с соседями; мимо нас промчалась стайка малышей, помахала руками Хагриду и исчезла за поворотом на соседнюю улицу… Чем дальше мы заходили, тем больше становилось на улице людей. Начали попадаться магазинчики и кафе. На старомодных фонарных столбах я заметил черно-белые объявления с изображением какого-то человека. Подойдя ближе, я прочитал: "РАЗЫСКИВАЕТСЯ Сириус Блэк, Особо Опасный Преступник, сбежавший из Азкабана". Указывалась сумма награды за сведения о его местонахождении. С фотографии на меня смотрел худой, небритый мужчина с длинными волосами. Несмотря на то, что лицо его было изможденным, оно несло в себе остатки аристократической красоты и утонченности, свойственной, как я заметил, многим чистокровным волшебникам.
— Эй, Линг, — серьезным тоном сказал Хагрид, — давай, мы уже почти пришли.
Магазин, торгующий одеждой, располагался на углу большого перекрестка. Рядом было множество других магазинчиков и лавок, где толкалось немало народу. Мы зашли внутрь. Большую часть помещения занимали отделы с мантиями, но у дальней стены я заметил пару секций с маггловской одеждой. С трудом подыскав себе подходящие джинсы, я также приобрел пару футболок, кроссовки и зимние ботинки. После всех этих покупок у меня осталось лишь несколько галеонов.
— А теперь давай-ка выпьем пивка, — сказал Хагрид.
Прямо напротив магазина с одеждой находился небольшой трактир под названием "Три метлы". Мы уселись за столик у окна. Хагрида здесь отлично знали и сразу принесли ему огромную кружку темного пива. Передо мной же поставили высокий стакан чего-то отвратительно светлого и густого.
— Это что, молочный коктейль? — поморщился я. Женщина, принесшая нам заказ, рассмеялась.
— А ты чего хотел?
— Что я, нормального пива не пил? — буркнул я. Женщина усмехнулась и отошла за стойку. Хагрид хлебнул пива, за раз опустошив свою кружку почти на треть. Я понюхал белый напиток и осторожно глотнул.
— Сойдет, — оценил я и посмотрел на Хагрида. — Ну, теперь рассказывай.
— О чем это? — удивился Хагрид.
— О Сириусе Блэке, конечно. В школе никто толком ничего не говорит, а побег из Азкабана, судя по всему, событие совершенно невероятное. Что он натворил?
— Незачем тебе это знать, — буркнул Хагрид, отводя глаза.
— Хагрид, — спокойно сказал я. — Дамблдор перед самыми каникулами рассказал мне, что василиска из Потайной комнаты выпустил Волдеморт… — Хагрид вскинул голову и предупреждающе глянул на меня. — А ты щадишь мои нервы и не можешь рассказать о каком-то уголовнике! Давай, выкладывай! Он же здесь учился, верно?
— Откуда ты знаешь? — встревожено спросил Хагрид. Я покачал головой:
— Потому что здесь училось большинство английских волшебников.
— Верно, учился, — мрачно сказал Хагрид и сделал очередной гигантский глоток. — Давно это было, Линг, еще в первую войну, до падения Сам-Знаешь-Кого. И знаешь, с кем он учился? С Гарриными родителями… — Хагрид залпом прикончил пиво и махнул женщине за прилавком. — Розмерта, плесни-ка еще!
Через несколько секунд Розмерта притащила еще одну огромную кружку и забрала пустую. Я прикинул, смогу ли в одиночку дотащить пьяного Хагрида до дома, но пиво развязало ему язык, и он пустился в воспоминания, достав из кармана здоровенный носовой платок и поминутно промокая глаза.
— … А он стоит и хохочет!.. Можешь себе представить? Порвал на клочки два десятка человек, а сам… — Хагрид так вцепился в пятую кружку пива, поставленную перед ним Розмертой, что пиво выплеснулось через край и залило скатерть. — Вот потому-то… — Он глотнул пива и вытер платком лицо, — потому-то все так и суетятся. Прислужник Сам-Знаешь… кто бы мог подумать?.. И чего теперь ожидать, когда сюда поналетят дементоры?..
— Дементоры? — переспросил я. — Сюда прилетят дементоры? Зачем?
— Школу сторожить, — объяснил Хагрид, глядя в кружку. — Он же не просто так сбежал… Все считают, он за Гарри… охотится!..
— На кой черт… в смысле, зачем он ему сдался?
— А-а-а, то-то и оно… — Хагрид покачал перед своим носом огромным указательным пальцем. Глаза его расфокусировались и блуждали по всей площади стола. — То-то и оно…
И что мне теперь было делать? Слать сову в Хогвартс, чтобы за ним прислали карету? Я беспомощно взглянул на барменшу, которая обслуживала компанию пожилых длинноволосых волшебников, сидящих за стойкой, точно отощавшие вороны. Хагрид запустил пятерню в свисающие со лба волосы и в бессильном отчаянии мотал головой.
— То-то и оно, — бормотал он, — то-то и оно…
Я подошел к Розмерте и спросил:
— Сколько с нас?
Та махнула рукой:
— Хагрид заплатит, когда в себя придет.
— А что мне с ним делать?
— Думаю, тебе лучше вернуться в школу. Он еще долго будет тут сидеть, — сказала Розмерта. — Что-то его сегодня развезло…
Развезло — не то слово, подумал я и вернулся к столику забрать рюкзак.
— Хагрид, — сказал я, чувствуя себя немного виноватым за его теперешнее состояние. — Я пойду обратно. Может, вернешься со мной?
— Иди, иди… — пробормотал Хагрид и попытался хлопнуть меня по плечу, но промахнулся и чуть не свалился со стула. — Я еще посиж-ж-жу…
Я вышел из "Трех метел". Солнце уже скрылось за горами, но было еще светло, и я зашагал к школе, размышляя по дороге о том, что узнал из сегодняшнего рассказа Хагрида. Больше всего меня заинтересовали дементоры. Надо будет почитать о них, думал я, выходя из Хогсмида на лесную дорогу. Азкабанские стражники, которые наводили на Хагрида такой ужас, вероятнее всего, должны были прибыть в Хогвартс в конце августа, и к тому времени, решил я, необходимо собрать о них всю информацию, какую только можно найти в библиотеке.