В первое октябрьское воскресенье я стоял в очереди на выход из Хогвартса, сжимая в руке подписанное Снейпом разрешение. К этому времени у меня скопилось достаточно денег, чтобы купить себе новую одежду, и первым делом я собирался отправиться по магазинам. Старик Филч пристально изучил разрешение и подпись декана, разве что не обнюхав листок, и вернул его мне с явным выражением досады на лице — ему бы, конечно, хотелось, чтобы разрешение оказалось подделкой, и Амбридж, ставшая теперь, помимо прочего, еще и министерским инспектором ("Ну, что я вам говорила!", победно заявила Полина, прочитав висевший на стене приказ о ее назначении), позволила бы ему придумать для меня какое-нибудь изощренное наказание.
Одним из главных достоинств моих товарищей было умение не задавать вопросов тогда, когда их задавать не следовало. Нотт слегка удивился, заметив меня в очереди, но подходить не стал и возобновил свой негромкий разговор с Малфоем, который за весь месяц ни сказал мне ни слова и старательно избегал смотреть в мою сторону. Пирс и Полина явно не желали ничьей компании и просто кивнули мне, когда я выходил из ворот на дорогу, по которой полтора месяца назад следовал за Снейпом на встречу с Темным Лордом. Сейчас дорога была покрыта приятно шуршавшей под ногами коричневой листвой, а в воздухе витал запах сырой земли и дыма от костров, которые профессор Спраут жгла неподалеку от теплиц. Торопиться было некуда — в запасе оставалось целых полтора часа, которые я намеревался посвятить трате лежавших в рюкзаке галеонов.
Поход по магазинам закончился тем, что я избавился от значительной части своих денег, купив ботинки, куртку, пачку бумаги и несколько холстов на подрамниках. С трудом запихнув покупки в рюкзак, на который было наложено заклятье расширения, я отправился на поиски "Кабаньей головы". Время еще оставалось, но я хотел придти пораньше, чтобы осмотреть место прежде, чем туда заявятся гриффиндорцы — так, на всякий случай.
Заметить трактир было нетрудно — над входом болталась ржавая вывеска с изображенной на ней отрубленной кабаньей головой. Я сразу же вспомнил "Повелителя мух", зачитанного в свое время до дыр, и усмехнулся: неужели под боком у Дамблдора устроили свой притон дьяволопоклонники?
Внутреннее убранство вполне соответствовало ржавой вывеске — полутемное, закопченное помещение, старые деревянные столики и стулья, подозрительные личности, все как один отвернувшиеся от света, что проник в трактир, когда я открыл дверь. Я любил такие места. Здесь было куда лучше, чем у Розмерты.
Бармена за стойкой не наблюдалось. Я положил рюкзак за самый дальний столик, подошел к стойке и уселся на высокий табурет. Вертеть головой в таких местах было не принято: на меня никто не смотрел, и я в свою очередь никого не разглядывал — по крайней мере, в открытую. Пока не подошел бармен, я размышлял, что бы мне заказать.
Наконец, из задней комнаты появился высокий пожилой мужчина; я скользнул взглядом по его засаленному фартуку и вернулся к исследованию выставленных на витрине пыльных бутылок. Бармен стянул со стойки грязное скомканное полотенце, накинул на плечо и выудил откуда-то мутный стакан.
— А у вас есть кофе? — спросил я, повернувшись к бармену. Тот покосился на меня и пробурчал:
— Сикль.
Я положил перед собой монетку и теперь с любопытством смотрел на недовольного бармена, который достал некогда бывшую белой чашку, блюдце со сколотым краем, сыпанул туда ложку коричневого порошка из банки без надписи и снова исчез в задней комнате.
В этот момент дверь в трактир отворилась, и в полутемное помещение зашли Грейнджер, Уизли и Поттер. Они нерешительно остановились на пороге, недоуменно осматриваясь, а потом заметили меня.
— Вон столик, — сказал я, махнув рукой в дальний угол, где на стуле лежал мой рюкзак. Гриффиндорцы молча направились туда, а я подвинул к себе чашку с коричневым порошком, который пах чем угодно, только не кофе.
Из задней комнаты появился бармен с металлическим чайником, из носика которого поднимался пар. Он зыркнул на меня и склонил чайник над чашкой. Я не отводил от него взгляда, не обращая внимания на разлетавшиеся во все стороны брызги кипятка.
— Кончай таращиться, — негромко проговорил бармен, развернулся и снова скрылся в комнате. Кто-то сидящий на другом конце стойки забарабанил пальцами по темному дереву. Я осторожно принюхался к пару, поднимавшемуся над чашкой.
— А можно сахар? — спросил я, когда бармен вернулся. Тот поставил передо мной коробку с посеревшими от времени кубиками рафинада и отошел к посетителю, нетерпеливо постукивавшему по столешнице. Я положил себе два куска, подхватил чашку и отправился за дальний столик, где меня ожидали гриффиндорцы.
— Ну чего? — спросил я, усаживаясь на стул в самом углу.
Никто мне не ответил, поскольку к нам уже направлялся бармен. Чтобы избежать возможных неприятностей и больше на него не пялиться, я обратил свой взгляд на кофе. Размешать сахар было нечем, так что я вытащил из крепления палочку и наколдовал себе ложку. Медленно помешивая адский напиток, я наблюдал за гриффиндорцами. Гермиона заметно нервничала, Уизли озирался по сторонам, а Поттер смотрел на стол перед собой, будто хотел прожечь в нем еще одну дырку.
Наконец, бармен принес им сливочное пиво, вернулся к себе за стойку протирать стакан, и я вопросительно взглянул на Гермиону — в конце концов, это она меня сюда пригласила.
— Дело в том, — начала Гермиона не слишком уверенно, — что… в общем, сейчас подойдет еще пара человек…
— Мне уже доставать палочку? — спросил я.
— Что? — удивилась Гермиона, но потом поняла, что я имел в виду. — Нет, нет конечно!.. Кстати, Луна тоже собиралась придти! — вдруг воскликнула она, будто хотела этим удержать меня на месте. Уизли фыркнул. Я решил обойтись без выяснения отношений — в конце концов, к октябрю все, кому надо и не надо, были в курсе, что Линг Ди встречается с Луной Лавгуд, и хотя эта точка зрения не имела под собой никаких реальных оснований, я не собирался без конца объяснять, что мы просто общаемся.
Не успели мы сделать и нескольких глотков, как в "Кабанью голову" ввалилась целая толпа народа — в основном гриффиндорцы, но я заметил несколько человек из Равенкло и Хаффлпаффа. Судя по всему, для Поттера такое нашествие тоже оказалось полной неожиданностью.
— Это что, пара человек? — проговорил он потрясенно. Я быстро склонился к его уху и прошептал:
— Если ты намерен устроить здесь пресс-конференцию на тему "Как я встречался с Темным Лордом", я буду все отрицать, понял?
Поттер удивленно взглянул на меня и так же тихо ответил:
— Да никто из них не верит, что он вернулся! И вообще, речь не об этом.
— А о чем? — потребовал я, но вокруг уже усаживались люди, а мрачный бармен вытаскивал из закромов древние запасы сливочного пива. Я нашел глазами Луну и кивнул ей. Она улыбнулась и показала мне большой палец. "Да что они еще задумали?", в панике подумал я, стараясь не смотреть на остальных, поскольку уже поймал на себе несколько подозрительных взглядов, в том числе и от Захарии Смита, который, кажется, имел на Слизерин большой зуб.
А потом встала Гермиона, и очень скоро мне стало не до Захарии Смита.
— … И нам кажется, что для роли преподавателя лучше всего подойдет Линг, — заканчивая речь, она неловко указала в мою сторону, — потому что он лучший и по чарам, и по защите, и, насколько я знаю… — Гермиона виновато посмотрела на меня, — уже прошел программу пятого курса. Короче говоря, мы должны быть готовы, причем не только к экзаменам, но и вообще… потому что Волдеморт действительно вернулся.
"Ну, Гермиона, — думал я, пытаясь соблюсти лицо и делая вид, что ничуть не удивлен услышанным. — А нельзя было предупредить заранее? Что у гриффиндорцев за мода такая на тайны и неожиданности?"
Присутствующие в молчании рассматривали меня так, словно видели впервые, а потом Смит произнес:
— С чего ты взяла, что Сама-Знаешь-Кто вернулся?
Подобных сомнений в его собственных словах — и словах Дамблдора, — Поттер стерпеть не мог, и между ними разгорелся ожесточенный спор. Постепенно разговор сместился на иные, далекие от предложенных занятий темы, но я был этому лишь рад, поскольку получил время обдумать происходящее, а заодно доставить Гермионе несколько неприятных минут в отместку за такой сюрприз, сверля ее недовольным взглядом, отчего она сидела как на иголках и старательно отворачивалась, глядя на собравшихся так, словно искала у них поддержки.
Наконец, когда к всеобщей беседе подключилась Луна, обвинившая Фаджа в создании армии гелиопатов, я понял, что еще пять минут, и все просто-напросто забудут о причине проводившегося собрания. Гермиона придумала полезную штуку, и было бы обидно, если из-за всеобщей неорганизованности идею прокатят. Я встал, и разговоры быстро стихли.
— Значит так, — сказал я негромко, но решительно. — Я буду краток и не отниму у вас — а заодно и у себя, — много времени. Во-первых, я не стану преподавать вам защиту, — Гермиона издала тихий стон, тут же прикрыв рот ладонью. — Объяснять, почему — долго и скучно, однако у меня есть альтернативная кандидатура на должность вашего учителя — Поттер, прошу любить и жаловать, — я хлопнул его по плечу, отчего он слегка вздрогнул. — Судя по тому, с чем он столкнулся за предыдущие четыре года, ему вполне по силам справиться с этой задачей, да и вам будет легче учиться у того, кому вы доверяете. — Я понимал, что Поттеру, каким бы чокнутым его не выставляла пресса, собравшиеся верили больше, чем любому из слизеринцев, пусть даже "лучшему по чарам и по защите". — Во-вторых, что касается Волдеморта… — я переждал ответную реакцию на это имя некоторых слабонервных особ и продолжил: — Как бы вы ни хотели отсрочить неизбежное, как бы вам ни нравились те колыбельные, что ежедневно поет Министерство через "Пророка", Темный Лорд вернулся, и вам придется это принять. Поверьте мне как слизеринцу — мы о таких вещах узнаём первыми.
Собравшиеся не отважились ни высказаться, ни возразить, и даже Смит на этот раз промолчал. Сказать мне было больше нечего, так что я сел обратно и придвинул к себе остывшую чашку.
Судя по тому, как разворачивалась дальнейшая дискуссия, я все рассчитал правильно: с Поттером в качестве будущего учителя обсуждение занятий пошло значительно легче. Я перестал вслушиваться в беседу, сосредоточившись на остатках мутной жижи, которую бармен выдавал за кофе, однако был вынужден снова подняться с места, чтобы не перекрикивать окружающих, когда речь зашла о месте проведения занятий.
— Все, что вы тут предлагаете, полный абсурд, — заявил я притихшим ученикам. — Ни библиотека, ни класс, ни поляна в Запретном лесу не уберегут вас от Амбридж — не такая уж она и дура. В качестве компенсации за свой отказ я поделюсь с вами информацией о месте, в котором последние годы тренировался сам и которое до сих пор никто не обнаружил. Однако мне нужны гарантии, что никто из тех, кто туда придет, не растрепет о нем кому ни попадя, поэтому в данный момент я не буду вам о нем сообщать. Сперва обсудим гарантии, а уже потом — место встречи.
— Да, — с явным облегчением подхватила Гермиона, — я тоже думала… о гарантиях, — она полезла в рюкзак и вытащила оттуда лист пергамента. — Полагаю, всем нам имеет смысл поставить свою подпись… это будет означать, что мы не расскажем о нашей идее ни Амбридж, ни кому бы то ни было еще.
Нельзя сказать, что идея Гермионы вызвала всеобщее воодушевление. Я и сам не стал бы светиться в таком списке, будь у меня какой-то другой способ застраховать свой тренировочный зал от обнаружения, однако выбора не было, и я, равно как и все остальные, написал свое имя на гермионином пергаменте.
— И что за место? — спросил кто-то из Хаффлпаффа.
— Это вам скажут ближе к делу, — ответил я. — Поттер или кто-нибудь еще. Здесь я ничего говорить не буду.
Наконец, более-менее уладив все вопросы, студенты начали расходиться. Поттер, однако, остался за столом, дожидаясь, пока все остальные покинут "Кабанью голову". Видя, что он не идет, Грейнджер с Уизли, собравшиеся было вставать, положили сумки на место и выжидающе уставились на Гарри. Когда, наконец, трактир опустел, Поттер поднял на меня глаза и спросил:
— Почему ты отказался?
Судя по виду, Гермионе тоже не терпелось услышать ответ. Один Уизли выглядел крайне довольным таким поворотом событий. "Волдеморт бы во мне разочаровался, — подумал я, представив случившееся его глазами. — С его точки зрения, у меня была реальная возможность обрести власть над двумя десятками человек. Он бы такого шанса не упустил".
— Прежде всего потому, что мне это не интересно, — ответил я. — Каким бы заклинаниям я вас учил? Ступефаям, Петрификусам и Экспеллиармусам?.. Я освоил их на втором курсе. Думаешь, большое удовольствие заниматься такой ерундой на пятом?
Уизли утратил свой довольный вид, а Поттер был заметно уязвлен.
— Во-вторых, люди, которые сюда пришли, не испытывают большой любви к нашему факультету, — продолжал я, — и с психологической точки зрения им будет значительно проще исполнять твои указания, нежели мои. Мне они станут внутренне сопротивляться, потому что я слизеринец. А ты — гриффиндорец, так что в этом смысле у тебя получатся более эффективные уроки, — я усмехнулся. — Ну и в третьих… даже если бы я хотел преподавать и наплевал бы на психологию… у меня просто нет времени. Мне вон один Снейп задал написать курсовик в двадцать свитков, да и остальные загружают по хуже некуда…
— Двадцать свитков?! — в ужасе воскликнула Гермиона.
— Ни хрена себе! — проговорил потрясенный Уизли. — Это поощрение или наказание?
— Наказание, — ответил я. — И поэтому в мои интересы на данный момент входит быть послушным и хорошо учиться.
Это было действительно так. В сентябре я побывал в Выручай-комнате всего три раза, и то лишь для того, чтобы не растерять приобретенных навыков, а не чтобы научиться чему-то новому. Практики мне хватало на занятиях с Флитвиком — магия стихий, пусть даже на том простом уровне, на котором мы ею занимались, в перспективе вполне могла бы соперничать с некоторыми тибетскими заклинаниями, так что я временно оставил мысль о дальнейшем углублении в визуальную магию и сосредоточился на чарах.
Гриффиндорцы уже подходили к дверям, когда я нагнал Гермиону и придержал ее за плечо.
— На пару секунд, — попросил я. Уизли демонстративно остановился, но Гермиона махнула ему рукой, и он, состроив недовольную физиономию, вышел на улицу вслед за Поттером.
Мы вернулись за столик, подальше от бармена, периодически косившегося в нашу сторону, и я тихо спросил:
— Скажи мне, Гермиона, каким образом та писулька у тебя в рюкзаке сможет гарантировать безопасность моего места?
Гермиона покраснела.
— Ну… — начала она, но я ее перебил:
— Что за чары?
— Ты почувствовал, да? Пожалуйста, не говори никому…
— Не почувствовал, а догадался, — проговорил я. — Не волнуйся, это нормальная страховка, любой бы так поступил. Просто ответь — это гарантирует, что никто из подписавшихся не настучит и не растрепет?
Гермиона покачала головой.
— Нет, не гарантирует, — сказала она. — Но если кто-нибудь проболтается, мы узнаем, кто это был.
— Прекрасно, — вздохнул я, с сожалением осознав, что теперь мне придется рассказывать про Выручай-комнату без каких-либо гарантий и с риском однажды лишиться возможности ходить туда, если кто-нибудь сдаст Амбридж всю компанию. — Ведь есть же заклинания, которые не позволили бы делиться этой информацией…
— Теперь ты не расскажешь, где твое место? — расстроено спросила Гермиона.
— Думаешь, я такая сволочь? — поинтересовался я, немалым усилием воли загнав поглубже вспыхнувшую обиду. — Скажу, разумеется.
— Линг, я не это имела в виду… — Гермиона совсем запуталась, но мне не хотелось выслушивать ее извинения. Кажется, с точки зрения гриффиндорцев учиться в Слизерине было едва ли не то же самое, что иметь на руке Темную Метку — или, как минимум, такие качества, которые способствовали ее получению.
Я кратко объяснил, что за место использую для своих занятий, как его найти и, самое главное, как в него попасть, а потом попросил заранее сообщать мне о времени проведения уроков, поскольку не хотел однажды придти на тренировку и увидеть перед собой битком набитый зал, где целая толпа пятикурсников изучает какое-нибудь Protego.