После возвращения учеников с пасхальных каникул я обратился к Пирсу с вопросом, не потерял ли его отец интереса к моим рисункам и не будет ли слишком нагло, если после такого длительного перерыва я пришлю ему работы с патронусом. Тот ответил, что напротив, отец будет только рад, и поскольку на рисунках изображается такая магическая диковина, у них наверняка найдутся покупатели. В письме Клайву Пирсу я объяснил, что до сих пор у меня не возникало особого желания рисовать, и отправил ему все отложенные перед последним походом к Аберфорту работы.
Через несколько дней мне пришел ответ. Клайв Пирс сообщал, что качественные изображения патронусов-теней встречаются редко, и коллекционеры, а также некоторые библиотеки, с удовольствием приобретут их. Заканчивалось письмо довольно таинственно: "Когда-то я уже говорил вам об этом и хочу повторить снова: не считайте, что обязаны рисовать. Рисуйте, если у вас есть вдохновение и если вам хочется чем-то поделиться с миром, но когда муза молчит — позвольте ей молчать, хотя, конечно, всем нам будет жаль, если вы последуете примеру Рембо. Так или иначе, надеюсь, что еще не раз увижу ваши работы".
Увидев незнакомое имя, я отправился в библиотеку, но ни одна из магических энциклопедий не объясняла, кто такой этот Рембо и в чем заключается его пример. Мне было очень интересно узнать, что же имел в виду Клайв Пирс, и я обратился к Слагхорну — уж он-то наверняка помнил всех магов прошедших десятилетий, о которых составители энциклопедий могли позабыть или, возможно, кого сознательно туда не включили.
После очередного урока зелий я подошел к Слагхорну.
— Сэр, могу я вас спросить?
— Конечно-конечно, — с готовностью ответил Слагхорн, пребывая в благодушном настроении от наших сегодняшних успехов.
— Мне тут встретилось одно имя, но в энциклопедиях я его не нашел и подумал: может, вы знаете, кто это?
Слагхорн кивнул:
— Очень интересно, Линг. И что за имя?
— Рембо.
Несколько секунд профессор выглядел очень удивленным.
— Рембо? — переспросил он. — Артюр Рембо?
— Не знаю, — я покачал головой. — Там была только фамилия. Я все справочники по магам перерыл…
Слагхорн начал было смеяться, но тут же замолчал и посмотрел на меня с неожиданной грустью.
— Линг, Линг, — сказал он. — Мне иногда так жаль, что вы здесь, — он указал на пустой класс, — лишены того, что доступно школьникам из обычных маггловских школ. Мы учим вас магии трав и животных, объясняем, как менять форму материи и работать с тонкими энергиями, но как же много остается за бортом! Это цена, да… Я тебе скажу крамольную по нынешним временам мысль, но мы сами загнали себя в гетто нашей избранности. В мире есть магия более великая, чем все эти наши… — он кивнул на реторту, — загогулины. Та, что обращается к человеку, исходя не отсюда, — Слагхорн указал себе на голову, — а отсюда, — он приложил руку к груди. — От сердца к сердцу. От души к душе. Поэзия, Линг. Музыка. Такая магия по-настоящему меняет жизнь. — Слагхорн покивал, словно отвечая собственным мыслям. — Но нам она недоступна. Ты знал? Нет, конечно нет, откуда бы…
Профессор мягко похлопал меня по плечу и сел за стол.
— Среди волшебников есть великие философы и алхимики, гениальные ученые, сослужившие добрую службу не только колдунам, но и всему человечеству. Однако в мире, во вселенной, соблюдается равновесие: что-то дается, а что-то отнимается. Мы, маги, лишены дара менять души людей, открывая им истину через искусство. Среди нас нет фигур, сравнимых с Моцартом или Данте, Рембрандтом или Брейгелем. Есть ремесленники, подмастерья, но мастеров нет. Да, мы умеем превращать салфетки в будильники и перемещаемся из города в город без машин и самолетов, но сделало ли это хоть кого-нибудь из нас лучше? — Слагхорн покачал головой. — Нет, Линг, не сделало. Когда ты смотришь на это зелье, — он указал на один из сосудов с Настоем Похитителя Тревоги, который мы сегодня варили, — ты что-нибудь чувствуешь? Разве что приятный аромат. А когда превращаешь стакан в тапочки? Может ли такое превращение изменить чью-то душу? — Профессор махнул рукой. — Наша магия — средство. Средство достижения власти, славы, бытовых удобств… В конце концов все эти стаканы и будильники становятся обыденностью, и ты колдуешь точно так же, как какой-нибудь деревенский маггл доит своих коров или возделывает поле на этих устрашающих гремящих машинах. Чуда нет, Линг. Просто нет. — Слагхорн замолчал, глядя сквозь меня, охваченный своими эмоциями. — Но есть музыка, и она — чудо. Как простые колебания воздуха могут выворачивать мою душу наизнанку? Как они могут рождать во мне такие чувства — эти невидимые, существующие лишь в данную секунду звуки? Музыка — подлинное чудо, потому что она позволяет каждому прикоснуться к собственной душе, ощутить внутри себя ее движение. Это, — он кивнул на реторту, — нет. А она — да. И поэзия. Слова вроде бы простые, но они обращаются к чему-то в тебе, чего ты прежде не знал, и благодаря ним ты чувствуешь вечное, неуничтожимое.
Слагхорн снова замолчал, а потом поднял на меня глаза и произнес:
— Отвечая на твой вопрос, Рембо был поэт. Жил он довольно давно, в девятнадцатом веке, и написал не так уж много.
Тронутый таким искренним и внезапным монологом профессора, я подумал, что лучше, наверное, уйти и оставить его наедине со своими переживаниями, но любопытство победило, и я сказал:
— Дело в том, сэр, что имя Рембо было использовано в контексте… — тут мне стало совсем неловко — придется говорить о своих работах, Слагхорн вспомнит, что я рисую, и начнет, того гляди, извиняться. Однако делать было нечего, и я продолжал: — В общем, мне тут написали, что будет жаль, если я последую примеру Рембо, а поскольку я ничего не знаю о его жизни, непонятно, в чем этот пример заключается. Речь шла о моих картинах… и я прекрасно понимаю, что я не Рембрандт и не Брейгель! — торопливо прибавил я. Однако, Слагхорн, разумеется, отреагировал. Хлопнув себя по лбу, он вскочил со стула.
— Какой же я болван, Линг! — воскликнул он. — Так замечтался, что совсем забыл о твоем увлечении! Прости сентиментального старика…
— Профессор, я вполне адекватно оцениваю свои способности, — попытался я успокоить Слагхорна, не желая выслушивать неуместных оправданий, — и меня устраивает статус ремесленника. Просто я хотел узнать, что конкретно здесь имелось в виду.
— Может, ты собираешься сменить стиль? — предположил Слагхорн. Я отрицательно покачал головой.
— Тогда… хм… — профессор задумался, а я на всякий случай спросил:
— Рембо рано умер?
— Господь с тобой, Линг! — в испуге воскликнул Слагхорн. — Даже не думай об этом! Рембо прожил вполне достаточно… по тем временам… и твой корреспондент наверняка имел в виду что-то, касающееся его творчества, а не продолжительности жизни.
— Вы сказали, он мало написал, — напомнил я.
— Да, написал он не слишком много, — кивнул Слагхорн. — Рембо оставил поэзию, когда ему было всего двадцать, и занялся другими делами. — Профессор встрепенулся. — Но ты ведь не собираешься бросать живопись?
— Нет, — сказал я, поняв, наконец, что имел в виду Клайв Пирс.
— Не бросай! — требовательно проговорил Слагхорн. — И ни в коем случае не останавливайся на достигнутом. Хоть ты и назвал себя ремесленником, ты должен стремиться стать мастером и всей душой этого желать.
Разговор со Слагхорном вновь привел меня в библиотеку. Мне хотелось удостовериться в правоте его слов. Возможно, профессор перегнул палку или был чересчур субъективен? Проторчав полчаса у каталога, я с огорчением понял, что зельевар ничего не перегибал. На слово "культура" мне попадались книги вроде "Культура колдовских обрядов центральноамериканских индейцев до и после испанской колонизации", и нигде я не встречал упоминаний о живописи или музыке. Безусловно, художники среди волшебников были — по крайней мере, рисунки к средневековым рукописям делали не маггловские иллюстраторы, — но книжная иллюстрация оставалась искусством для узкого круга интересующихся, и я не знал ни одного знаменитого миниатюриста, будь то маггл или волшебник.
Из-за подготовки к экзаменам и регулярных обысков Хогвартса, в которых я участвовал наравне с профессорами, у нас с Миллисент почти не оставалось времени для встреч, но как-то раз в конце апреля мы все же выкроили свободный час. Заодно я решил узнать, есть ли у тех, кто воспитан в "гетто избранности", возможность приобщаться к маггловскому искусству.
— Можно задать тебе личный вопрос? — спросил я после того, как мы привели себя в относительный порядок и уселись на скамейке рядом с бассейном. То, что мы так давно не встречались, оказало бодрящий эффект на наши отношения, к пасхальным каникулам слегка утратившим свою новизну.
— Попробуй, — сказала Миллисент. — Только сам понимаешь, на всё подряд я отвечать не буду.
Решив не уточнять, что она имела в виду под "всем подряд", я продолжил:
— Ты до Хогвартса ходила в школу?
Миллисент глянула на меня в недоумении:
— А где я, по-твоему, научилась читать и писать?
— Не знаю. Некоторых дома учат.
— Конечно, дома! — Балстроуд усмехнулась. — Ладно, и в чем вопрос?
— Вас в школе водили в музеи?
— Не помню… может, и водили. Наверное, водили. А что?
— Просто интересно, ты что-нибудь запомнила из тех посещений? Они хоть какое-то впечатление на тебя произвели?
Теперь Миллисент смотрела на меня с выражением недоверия и подозрения.
— Ты к чему это ведешь? — спросила она с легкой угрозой в голосе. — Думаешь, на меня магглы повлияли? Да я дождаться не могла, когда мне исполнится одиннадцать, и я, наконец, свалю из той дыры, которую они школой называют! Какие еще музеи, что тебе в голову взбрело?
Сперва я хотел объяснить, что имел в виду нечто совсем другое, но потом передумал. Миллисент поняла меня по-своему, априори считая влияние магглов отрицательным, а сейчас, во время проведения антимаггловской политики, могла воспринять такой вопрос как провокацию или даже проверку.
— Мы здесь ни разу не ходили в музеи, — сказал я, решив замять разговор. — Понятия не имею, есть они у волшебников или нет? Ни разу ни об одном не слышал.
— Есть, — ответила Балстроуд. — В Глазго есть музей квиддича. Хочешь — сходим, когда закончим школу?
— Ненавижу квиддич!
— Я знала, — довольно хмыкнула Миллисент.
— Слышал новость? — негромко спросил меня Пирс перед рунами. Я стоял у закрытой двери и читал справочник по истории, пытаясь втиснуть в голову очередные забытые сведения: на этот раз — имена Франкфуртской пятерки.
— Альфред Шницель, — устало сказал я, посмотрев на Пирса. — Вернер Вермут.
— Вермут? — переспросил Пирс и глянул на обложку книги. — Вермут бы нам сейчас не помешал… Короче, Ди: несколько часов назад Поттер ограбил Гринготтс.
Я раскрыл рот.
— Кто сказал?
— Мне — Полина. А ей — какая-то подружка. По радио передавали.
— Вот уж сомневаюсь, — не поверил я. — О таком, и по радио? Поттер среди бела дня грабит банк, который якобы невозможно ограбить…
— В том-то и дело, что среди бела дня, — Пирс кивнул. — Его многие видели. А такого шила в мешке не утаишь.
— Сколько взял? — поинтересовался я, заподозрив, однако, что если Поттер и правда вломился в Гринготтс, то уж точно не за деньгами.
— Дракона взял, — еще тише проговорил Пирс. Я не понял, шутка это или нет, и Пирс, видя мое замешательство, продолжил:
— Наверное, этот дракон охранял нижние сейфы. Поттер освободил его и улетел. Я же говорю — такое не скроешь, полно свидетелей.
К обеду новость распространилась по всему Хогвартсу. Кэрроу бесились, Снейп и остальные профессора сохраняли видимое спокойствие, а я предвкушал продолжение. Если Поттеру удалось добыть крестраж, Темный Лорд поймет, что тот их ищет, и решит проверить, на месте ли остальные. Я не знал, сколько крестражей Поттер уже нашел, но одного Волдеморт точно не досчитается — того, что уничтожили мы с Дамблдором. А раз так, он вполне может явиться сюда, чтобы забрать или перепрятать крестраж, хранящийся в школе.
После таких событий я был совсем не удивлен, когда вечером в нашу гостиную заглянул Кэрроу и вызвал меня к директору.
— Плохи дела, — говорил он, пока мы поднимались на седьмой этаж. — Поттер вломился в Гринготтс и, судя по тому, как все забегали, стащил оттуда что-то очень ценное для Повелителя. Северус получил инструкции. Сейчас все узнаем.
Опередившая нас Алекто уже сидела в кресле у стола. Когда мы вошли, директор без долгих предисловий приступил к делу.
— У меня есть информация, что этой ночью Поттер попытается проникнуть в замок, — сказал Снейп. — Если ему это удастся, возможно, он появится в башне Равенкло. Поэтому сегодня там будет дежурить Алекто. Амикус возьмет на себя этажи с четвертого по седьмой. Мистер Ди — с четвертого по первый.
— Почему она в башне? — ревниво спросил Кэрроу, кивая на сестру, однако Снейп не собирался тратить время на выяснение внутрисемейных отношений.
— Потому что это приказ Темного Лорда, — отрезал он и протянул Кэрроу свернутый лист бумаги. — Читай.
Тот не поленился пробежать письмо глазами и недовольно вернул его Снейпу.
— Поттер должен быть доставлен сюда целым и невредимым, — продолжал директор. — В целях безопасности, прежде, чем вызвать Повелителя, мы должны убедиться, что перед нами — именно он, а не провокация со стороны Ордена Феникса.
— Провокация? — не понял Кэрроу. — В чем же тут может быть провокация?
— Ты забыл прошлое лето? — с раздражением спросил Снейп. — Их было семеро! Где гарантия, что сейчас мы поймаем того, кого надо? А если для отвлечения внимания Орден послал сюда другого человека?
Я представил, как по Хогвартсу бегает десяток Поттеров, а Кэрроу стоит в растерянности, не зная, за кем гнаться.
— На этот раз промашек быть не должно, — закончил Снейп. — Всё, идите.
Он остался в кабинете, а мы отправились дежурить.
— У этой башни какой-то мудреный замок, — пожаловалась Алекто на лестнице-эскалаторе. — Скажи Флитвику, чтобы открыл мне дверь.
— Почему я? — огрызнулся Кэрроу. — Тебе там сидеть, ты и говори.
— Вот всегда ты так! — разозлилась Алекто. — Что ни попроси, никогда не сделаешь!..
Я оставил их ругаться и поскорее спустился на первый этаж. Отбой уже был, и замок казался вымершим. Сев на лавку в Большом зале, я попытался представить, как Поттер может пробраться в школу, минуя посты дементоров и Пожирателей. Например, через подземный ход, о котором знал только Дамблдор, или оставленный им специально для этой цели портал… А что насчет Запретного леса? Хоть там и шныряют пауки, не могут же они наблюдать за всем лесным массивом сразу, включая горы? Наконец, есть Выручай-комната, шкафы, о которых год назад Поттер рассказывал в больнице. Вдруг Орден Феникса выкрал второй шкаф и прячет его в надежном месте?
Патрулировать вечерний замок оказалось довольно тоскливым занятием. Я бродил по этажам, не зная, куда смотреть и что искать. На четвертом мы пару раз пересеклись с Кэрроу, а на первом я встретил Филча с миссис Норрис, тоже вышедших в ночной обход. Казалось, я гуляю не меньше часа. Какова вероятность встретить Поттера, если нас всего четверо? Филча с кошкой я не считал — они не знали, кого мы ищем. В конце концов, у Поттера плащ-невидимка, и он легко сможет пройти к своей цели незамеченным. Со скуки я наложил на себя заклятье для обнаружения невидимок, но через десять минут голова разболелась так, что мне пришлось его снять.
После очередного осмотра верхних этажей я спустился вниз с намерением пройтись по улице и неподалеку от входных дверей увидел Снейпа. При моем появлении он направился в Большой зал, и там, остановившись между пустыми столами и дождавшись меня, спросил:
— У вас есть идеи, что здесь могло понадобиться Поттеру?
Не желая в такой ответственный момент идти на поводу у Дамблдора, я ответил:
— Он ищет вещь, принадлежащую Темному Лорду, но я не знаю, какую именно.
— Вещь, — задумчиво повторил Снейп. — И в Гринготтс, видимо, он тоже отправился за вещью…
Я кивнул и добавил:
— Поймаем мы Поттера или нет, Темный Лорд все равно сюда придет.
Снейп посмотрел на меня.
— За этой вещью?
— Да.
Директор молчал, погрузившись в свои мысли. Я очень надеялся, что он хотя бы примерно вычислит, в чем тут дело: с его опытом и "любовью к Темным искусствам", о которой с таким неудовольствием рассуждали члены Ордена, это, по моему мнению, было нетрудно.
— Найдите мне Поттера, мистер Ди, — неожиданно твердо произнес Снейп. — Найдите его первым, до Кэрроу, и приведите тихо, чтобы они вас не видели.
— Если бы вы поставили меня в башне… — с сожалением начал я, но директор отрицательно покачал головой:
— Темный Лорд не настолько вам доверяет. Вы можете предположить, как он собирается пробраться в школу?
— Запретный лес, неизвестный вход, Выручай-комната, портал… — начал я перечислять свои идеи, однако Снейп нетерпеливо остановил меня.
— Запретный лес — вряд ли, — произнес он. — Даже в мантии пауки не дадут ему пройти незамеченным. Путь через Выручай-комнату, которым сюда попал Малфой, перекрыт. Неизвестный вход и портал — это возможно. Ищите.
Сказав все, что хотел, Снейп развернулся и направился к дверям. Я молча смотрел ему вслед, и лишь когда он покинул Большой зал, вдруг понял, что едва не упустил один очень важный момент.
— Сэр! Сэр! — я выскочил в коридор и нагнал директора уже у лестницы. — Тогда, в каникулы… зачем здесь был Темный Лорд? Я имею в виду, он просто пришел с вами поговорить или… может, заходил куда-то еще?
Снейп немного подумал.
— Когда я открыл ему ворота, он не пошел в замок и велел оставить его одного. Я поднялся к себе, но вряд ли ждал его дольше пятнадцати минут. Думаете, он мог забрать эту вещь?
Сейчас я уже не был так уверен в словах Дамблдора, что у Волдеморта не было причин проверять крестраж.
— Не знаю, — ответил я. — А вдруг?
Снейп помолчал, а потом сказал:
— Слушайте, Линг. Неизвестно, чем кончится сегодняшняя ночь…
— Я никуда не уйду! — обиженно воскликнул я, догадавшись, к чему клонит Снейп, и по горло сытый уверениями в том, что это не моя война.
— Знаю, — ответил Снейп, слегка усмехнувшись. — Но все же выслушайте меня. Ситуации бывают разные, и иногда временное отступление в конечном итоге приводит к победе…
Я насупился. Зачем рассуждать о каких-то отступлениях, если вот-вот начнется самое интересное?
— … и вам вдруг понадобится скрыться, обратитесь к Слагхорну, — тем временем говорил Снейп. — Ему не надо ничего объяснять…
Внезапно он замолчал, а я вздрогнул. На секунду мою левую руку будто окунули в кипяток. Мы посмотрели друг на друга, и Снейп быстро произнес:
— Это Алекто. Живо в башню. Я найду Амикуса, вы берите Поттера, и оба — в мой кабинет.
Я рванул наверх, посылая на голову Алекто самые ужасные из известных мне проклятий. Какой же дурой надо быть, чтобы в такой ситуации самолично вызвать Темного Лорда!
Однако путь до башни Равенкло был неблизким, и мне не хватило сил добраться туда бегом. Последние лестничные пролеты я шел, цепляясь за перила, стараясь отдышаться и держа наготове палочку. Впрочем, в замке стояла тишина, коридоры были пусты, а обитатели картин мирно спали. Я никогда не заходил в гостиную Равенкло, но у дверей все же бывал и знал, что если хочешь попасть внутрь, надо ответить на вопрос дверного молотка.
Стукнув им в дверь, я услышал приятный голос:
— Из пустоты чего возникает всё?
"Знает ведь, у кого спрашивать", подумал я и ответил:
— Из ума. Все возникает из пустоты ума. Давай же, открывай!
Последнюю фразу можно было не произносить — дверь уже начала отворяться, и я скорее протиснулся внутрь. Гостиная, в отличие от пресловутого ума, оказалась не пустой: у входа в спальни толпились любопытные с младших курсов, а в центре просторного помещения стояло несколько человек с седьмого, среди которых я заметил Полину. Все они молча смотрели вверх, где под потолком, обвязанные серебристой веревкой, висели оба Кэрроу, без палочек и без сознания.
— Что это такое? — требовательно произнесла Полина, заметив меня. — Что случилось?
Кэрроу нейтрализованы, Поттера нет. По всему видно, я поднимался зря.
— Оставайтесь здесь, — ответил я и развернулся к двери.
— Стой, Линг! — закричала Полина. — Да что тут происходит, в конце концов!
Выйдя наружу, я понял, что обстановка изменилась. Откуда-то раздавался грохот и звон, словно с постаментов один за другим сшибали доспехи. Ориентируясь на шум, я помчался вниз по лестнице. Через два этажа, выбрав один из коридоров, ведущих к классам, где преподавали профессор Вектор и Алекто Кэрроу, ныне висевшая под потолком гостиной Равенкло, я свернул за угол, чтобы перейти в другую часть корпуса, и в противоположном конце прохода увидел кучку людей. В ту же секунду, как я показался из-за угла, с их стороны в меня полетела молния. Хотя нападения я никак не ожидал, рефлексы сработали без участия сознания, и я мгновенно выставил Протего.
Мощный удар врезавшегося в щит заклятья отбросил меня к стене. Я едва удержался на ногах, стукнувшись головой и спиной о камни, но не обратил на это внимания, пораженный тем, кто же оказался моим противником. По ту сторону коридора собрались все четверо деканов, рядом с которыми стояли Луна и Поттер, невесть как появившиеся в замке. За исключением человека, державшего меня на прицеле, все они выглядели удивленными не меньше моего.
— Минерва! — воскликнул Флитвик. — Ведь это Линг!
— Я вижу, Филиус, — железным тоном произнесла Макгонагалл, не опуская палочку.
Меня прошиб холодный пот.
— Где Снейп! — заорал я, оттолкнувшись от стены и делая шаг вперед.
— Стойте где стоите, мистер Ди, — приказала Макгонагалл, — иначе в следующий раз я не буду с вами столь любезна.
На мгновение мне стало страшно. В голове пронеслись картины самых кошмарных исходов стычки Снейпа с четырьмя деканами, но страх быстро пропал, уступив место гневу и досаде на поведение Макгонагалл и на сложившуюся идиотскую ситуацию.
— Опустите палочку, — велела Макгонагалл, а Флитвик вновь попытался ее успокоить:
— Минерва, что ты творишь!..
— Профессор Макгонагалл, — робко начала Луна, заметно ошарашенная столь бурной реакцией гриффиндорского декана на мое появление. — Линг помог нам сбежать из плена — мне, Дину Томасу и…
— Мисс Лавгуд, — перебила ее Макгонагалл, — я понимаю, что раньше вы с мистером Ди дружили, но сейчас не время вспоминать о прошлом…
Пока они говорили, я решил снять Протего, не желая, чтобы заклятье мешало мне драться. Однако Макгонагалл заметила движение, и в момент, когда я убрал невидимый щит, на меня стремительно рванулась серебристая веревка, подобная той, что опутывала тела обоих Кэрроу.
— Минерва! — простонал Флитвик. — Ты ошибаешься!
Но сейчас я не нуждался в защите. Макгонагалл серьезно недооценивала своего ученика, если рассчитывала взять меня таким элементарным способом.
Я резко взмахнул палочкой, чертя перед собой длинную косую полосу, и подлетевшая веревка вмиг оказалась охвачена вырвавшимся оттуда пламенем. На пол посыпался черный пепел.
Несколько секунд все молчали.
— Профессор Макгонагалл. — Это был уже Поттер. — Вообще-то Луна говорит правду.
— Конечно, правду, — уверенным тоном произнесла Луна. — Пожалуйста, не деритесь друг с другом. Как только Линг узнал, где мы, он сразу нас вытащил. Там и Гарри был…
Макгонагалл посмотрела на Поттера. Тот молча кивнул.
— Все совсем не так, как ты думаешь! — в отчаянии воскликнул Флитвик. — Пожалуйста, прислушайся к Гарри и Луне!
Ни Флитвику, ни Луне гриффиндорский декан не верила, восприняв их слова как проявление личного отношения, но у Поттера не было причин выгораживать Пожирателя Смерти, и Макгонагалл, наконец, сдалась, с явной неохотой опустив палочку.
Я прислонился к стене, чувствуя, что еще одна минута неопределенности, и меня хватит удар. Ко мне подошла Луна.
— Где Снейп? — спросил я ее. — Что с ним?
Луна посмотрела на меня с сожалением.
— Он улетел, — ответила она.
— Что?
— Правда, улетел. Сначала подрался с профессорами, а потом выпрыгнул в окно и улетел.
— На чем же он мог улететь? — не понимал я, все еще не в силах поверить, что встреча с четырьмя колдунами закончилась для него благополучно.
— Ни на чем, — сказала Луна. — Сам по себе. Хочешь, расскажу, как все было?
История Луны вызвала во мне гордость за Снейпа, умевшего такое, чего здесь больше никто не умел, и глубокое разочарование в самом себе. С этим разочарованием не могли справиться никакие мысленные уверения в том, что я — не Дамблдор и не могу просчитать и учесть всё. Предугадать лаз, открывшийся из дома Аберфорта в Выручай-комнату, было невозможно, но я страшно жалел, что после каникул побывал в Хогсмиде лишь однажды и до исчезновения Лонгботтома. Если б я знал о ходе, то не бродил бы бесцельно по этажам, а ждал Поттера у лестницы на башню Равенкло…
Впрочем, корить себя можно было до бесконечности, так ни к чему и не придя. Сейчас передо мной стояла очередная дилемма: остаться ли в замке и держать оборону или покинуть Хогвартс вместе с учениками факультетов и найти Снейпа?
Я сидел на краю лавки за столом Слизерина и размышлял обо всем этом, пока студенты выходили из зала вслед за старостами, мадам Помфри и Филчем. Но даже погруженный в свои мысли, я не мог не замечать, что большинство оставляет школу, и пока у меня тоже была возможность уйти.
Здравый смысл подсказывал, что делать этого не надо. Темный Лорд наверняка отправит меня в битву, чтобы испытать лояльность, и мне придется сражаться с учениками, которых я не считал равными себе противниками, а также с профессорами и членами Ордена Феникса, постепенно наполнявшими Большой зал. Этого мне совсем не хотелось. Среди присутствовавших у меня не было врагов, однако не было их и среди Пожирателей. Зато по ту сторону ограды находился Снейп, которого Волдеморт так же мог послать в битву, и кое-какие знакомые, с кем я общался после получения Метки. Оставшись здесь, я стану для них предателем. Впрочем, предателем я буду и с точки зрения людей, готовившихся сейчас защищать замок.
Я подумал о Тейлоре. Вот уж кто не упустит возможности переведаться со мной на поле боя. Это погрузило меня в еще большее уныние. Впервые грядущая схватка не вызывала во мне ни малейшего энтузиазма. Мне не нравился ни один из возможных выборов.
— Ди, ты остаешься?
Я поднял голову и увидел Пирса.
— А ты? Мне казалось, весь Слизерин ушел.
— Во-первых… — Пирс кивнул в сторону преподавательского стола, и я заметил Полину, оживленно беседовавшую с профессором Асвинн. Обе они выглядели так, словно обсуждали тему очередной лекции. — А во-вторых, я тоже не прочь поразмяться. — Он сел напротив и сложил руки на столе. — Кстати, Макгонагалл с тебя глаз не спускает, — негромко сообщил он. — Если все же соберешься уходить, делай это аккуратно. Думаю, она бы стала возражать.
Я покосился на Макгонагалл. Похоже, Пирс прав — за мной присматривали. Что ж, в каком-то смысле я был рад переложить бремя решений на стечение внешних обстоятельств и временно отвлекся от своих пессимистических дум.
Постепенно в зале становилось многолюднее. Охватившее всех приподнятое настроение меня не коснулось, но по мере прибытия новых участников грядущего сражения я с удивлением замечал все больше знакомых и неожиданных лиц.
Небольшая группа молодых людей в аврорской форме, среди которых был и Эд Нордманн, не отходила от Кингсли Бруствера, державшего сейчас совет с деканами. Если Волдеморт задействовал авроров, то не все они подчинились его приказу. Я осматривал зал, не разделяя всеобщего воодушевления. Казалось, здесь планируют пикник, а не смертельную битву. По моему мнению, далеко не все понимали, что за противник им противостоит.
Рядом с Пирсом опустилась Полина.
— Решил остаться? — жизнерадостно спросила она.
— Меня теперь каждый будет об этом спрашивать? — разозлился я.
— Спокойно, — сказал Пирс. — Не надо нервничать. Мы просто удивляемся, вот и все. Если Сам Знаешь Кто сюда ворвется, он обязательно попытается тебя прикончить.
— Вам-то какое до этого дело? — огрызнулся я. Меньше всего мне хотелось сейчас думать о том, как на мое отсутствие отреагирует Волдеморт.
— Если тебя убьют, — с иронией заметил Пирс, — нам будет жаль. Мы к тебе привыкли. По крайней мере, библиотека без тебя точно станет пустой.
Хоть мне и не было весело, я усмехнулся.
— Смотрите! — обрадовано воскликнула Полина и указала на вход в Большой зал. — Это же наш профессор!
Я мигом повернул голову в иррациональной надежде на возвращение Снейпа, но вместо него увидел Ремуса Люпина, идущего между рядами столов в окружении многочисленного семейства Уизли.
Неожиданно я оказался очень рад его появлению, хотя и не рассчитывал, что в общей суете он заметит меня и тем более решит подойти. Сейчас из зала выходил Нордманн с товарищами, отправляясь по какому-то заданию Бруствера, и Люпин остановился поздороваться с ними, после чего внезапно изменил курс и приблизился к нашему столу.
— Здравствуйте, профессор! — радостно сказала Полина. — Вы нас узнали?
— Здравствуй, Полина, — улыбнулся Люпин. — Конечно, я вас узнал. Правда, я уже давно не ваш профессор, а вы очень повзрослели.
Пирс тоже поздоровался с Люпином, и тот посмотрел на меня:
— Мы можем поговорить?
Я поднялся и отошел к стене следом за ним.
— Знаю, ты не просто так принял Метку, — сказал мне Люпин. — Дамблдор не стал бы учить тебя окклюменции и чарам, не будь у него на то веских причин. С моим мнением не все согласны… — он помедлил, — по правде говоря, мало кто… однако дело не в этом. Недавно я заглядывал к Биллу Уизли и услышал там историю о подвале Малфоев. Поэтому я хочу тебя спросить, — Люпин бросил взгляд в сторону Бруствера, инструктировавшего очередную группу бойцов. — Ты точно должен быть здесь, или тебя просто не выпускают?
Я посмотрел на компанию, собравшуюся вокруг Бруствера, и вновь поймал на себе взгляд Макгонагалл.
— Я не знаю, — признался я. — Не знаю, где мне быть. Все случилось слишком быстро, и я не успел… — "Не успел спросить у Снейпа, что делать", подумал я, но говорить ничего не стал.
— Это тяжело, — помедлив, сказал Люпин. — Тяжело знать свою тень, видеть ее день ото дня и понимать, что она совсем не так темна, как думают другие.
Услышав эти слова, я удивился — раньше о своей волчьей половине Люпин говорил иначе, — но потом решил, что если кто-то в зале и способен меня понять, то только он, оборотень, темное создание из учебников и страшных историй.
— Никто не может заставить тебя выбрать то, чего ты выбирать не хочешь, — продолжал Люпин. — Если ты должен быть там, я тебя выведу. А с Минервой поговорю потом — вижу, что она за тобой следит.
Предложение Люпина оказалось невероятным искушением. Всего через пять минут я мог бы стоять перед Снейпом и слушать то, что он думает обо мне и о моем возвращении, а потом, наконец, сделать что-нибудь полезное. Ведь зачем-то ему требовалось увидеть Поттера — что-то рассказать, показать, отдать… Я представил эту сцену пугающе реально, словно одна моя часть действительно очутилась там, а затем посмотрел на Люпина и ответил:
— Нет, Ремус. Я остаюсь.
Главы 68 — 69