- Что?..
- Я просто думаю, в каком месте те продолжишь меня резать?!
Она еще может шутить!..
Ледь слегка накланяется над ней, и кинжал проводит ровный разрез по другому плечу Занилы, на этот раз более глубокий - чуть задевая мышцы под кожей.
- Существует определенная схема, которой традиционно принято придерживаться, - начинает объяснять Ледь: ему кажется, что, может быть, его рассказ поможет ей отвлечься. - Но некоторые старые оборотни, считают, что это не имеет никакого значения. Важно лишь количество разрезов и их глубина, - он откладывает кинжал и берет миску, не позволяя себе остановиться. - Мой отец, например, так думает.
- Не говори о нем! - сквозь стиснутые зубы шипит Занила. - Темные Боги, хоть сейчас не говори о нем!
Она запрокидывает голову, скользя затылком по гладкой поверхности алтаря. Ее взгляд мечется по потолку, пытаясь отыскать там хоть что-нибудь, за что можно зацепиться, чтобы всплыть над этой болью! Все левая рука от плеча до локтя в огне! Причем он не снаружи, а как будто изнутри, сжигает, начиная с кости. Вот черным жирным пеплом скручиваются мышцы, потом безжизненной золой опадает кожа... У нее больше нет руки, и значит, нечему болеть, и это, кажется, - счастье!
Влажная чуть прохладная ткань прикасается к плечу... Занила с трудом поворачивает голову и видит свою кожу, такую же гладкую и ровную, как и прежде. Значит, то, что она видела, как ее рука сгорела и рассыпалась пеплом, неправда? Значит, придется продолжать терпеть дальше?!
И боль от кинжала, проводящего новый разрез ниже по руке, кажется почти облегчением, потому что сталь, взрезающая ее плоть, такая холодная! А потом всю ее руку от кончиков пальцев до середины предплечья снова окунают в раскаленный металл... Она не выдерживает, вскрикивает... Она почти благодарна, когда рука Ледя сжимает ее руку, не позволяя ей впиться ногтями в собственною ладонь, раздирая ее до крови...
А потом Ледь снова возвращается к ее правой руке. То ли разрезы, как он и предупреждал, с каждым разом становятся глубже, то ли это еще больнее, потому что два раза практически на одном и том же месте? Ей кажется теперь, что из ее руки по отдельности вытягивают каждую жилу, каждую мышцу, дробят кость и только после этого сжигают то, что осталось! Она пытается закричать, пытается отдернуть руку, забыв свое обещание не двигаться, но Ледю даже не нужно держать ее: ее тело просто отказывается ей повиноваться!
Она, кажется, на какое-то мгновение потеряла сознание, потому что в себя она приходит оттого, что Ледь проводит новый разрез, на этот раз на ее ноге. Мелькает мысль, что он предпочел не приводить ее в себя, а дал ей какое-то время пробыть в забытьи. И она ему за это благодарна. Занила заставила себя приподнять голову, следя за движениями его рук. Ледь вскинул голову, встречаясь с ней взглядом. На секунду кинжал замер, а потом заскользил дальше. Ледь опустил глаза.
- Прости, я забыл, что для каждого следующего разреза нужно выбирать новое место.
Он ждал, что она ему ответит? Если так, то не нужно было лить кровь на разрез, потому что все слова сразу перестали иметь какое-либо значение. Занила теперь уже обеими руками впилась в поверхность алтаря. Она либо сорвет себе ногти, либо процарапает его насквозь!..
Занила не заметила, когда время перестало существовать, смытое непрекращающимся потоком боли. Как Ледь прикасался к ее коже влажной тканью или делал новый надрез, она больше не чувствовала. В себя ее приводила только очередная волна боли, потому что каждая новая была сильнее предыдущей! Занила больше не боялась дернуться в неподходящий момент, потому что тело вновь перестало ее слушаться. Она могла только смотреть, ловя темный взгляд Ледя, как будто только в нем еще был якорь, удерживающий ее на поверхности боли - того огненного моря, в которое стремительно погружалось ее тело. Она отказывалась помнить, что эту боль причиняет ей он! Нет, его руки приносят ей такое краткое, почти незаметное, но все же облегчение. Его глаза ловят ее взгляд, напоминая, что он обещал остановиться, как только она попросит. Умоляя ее попросить! Занила знает, что одно это слово "Остановись" смогла бы вытолкнуть даже из своего сорванного, сведенного судорогой горла, но позволяет себе только кричать!..
Во второй раз она очнулась оттого, что новая волна боли никак не накатывала, оставляя ее тело невозможно пустым, словно действительно состоящим лишь из пепла. Она повернула голову и посмотрела на Ледя, по-прежнему стоявшего рядом с алтарем. Он ничего не делал, просто держал в одной руке кинжал, а во второй миску. Опустевшую - это Занила заметила сразу.
- Ты говорил, что закончишь ритуал, только когда я попрошу, - произнесла она. Точнее, попыталась произнести, но Ледь похоже понял ее не слишком-то разборчивый сип.
- Ты уверена, что хочешь продолжать? - недоверие в темных глазах. Недоверие и что-то еще... Занила сейчас явно не в том состоянии, чтобы разбираться в чужих чувствах, хотя, может быть, беспокойство? Он боится, что она не выдержит, и вся его работа будет загублена?
- Да! - кажется, раньше она это говорила с гораздо более уверенной интонацией! Но Ледю нужно лишь это слово...
Какое-то время он еще просто стоит, словно сомневается или просто не решается продолжить, потом отбрасывает миску в сторону и шагает к алтарю.
- Тогда перевернись!
Занила догадывается, что он хочет, чтобы теперь она легла на живот. Только вот она сомневается, что ей удастся это сделать. Или это он специально, чтобы она задумалась и провела переоценку своих возможностей?
- Я помогу! - Ледь осторожно приподнимает ее за плечи. Занила садится, с трудом веря, что может это сделать, потом опирается на руки и переворачивается. Алтарь кажется неожиданно горячим. Темные Боги, неужели это от ее тела?
Она кладет голову на скрещенные руки и чувствует, как пальцы Ледя, едва касаясь, убирают волосы с ее спины. Она почти благодарна ему за эти прикосновения, и за острие кинжала, разрезающее ее спину... Она будет благодарна за все, что угодно, если это хоть на секунду оттянет новую волну боли! Даже за струйки собственной крови, стекающие по боку, потому что на этот раз разрез действительно очень глубокий!..
Ледь стоит сбоку от алтаря. Она думает, что он сейчас подберет миску и начнет вновь наполнять ее собственной кровью, а это даст ей еще немного времени. Но он проводит клинком по своему запястью и подносит к спине Занилы не миску, а собственную руку, с которой стекает кровь. Занила ничего не успевает подумать об этом, потому что новая волна боли обрушивается на нее. Слишком сильная! Гораздо сильнее, чем она готова была терпеть! Ни одной мысли не остается места в ее голове. Тело, сгорающее в несуществующем пламени, рвущемся наружу сквозь мешающую ему кожу, скручивает невыносимой судорогой. Ее словно подкидывает на алтаре, и она ничего не может сделать, только ощущать каждую мышцу, каждый сосуд, каждую клеточку своего тела, разрываемую на части! Она, кажется, скатывается с алтаря, и Ледь на этот раз не успевает ее удержать...
Мир перед глазами вспыхивает цветными пятнами. По краю сознания проносится мысль, что она рухнула на другой уровень зрения. Только на этот раз это ничуть не помогает отделить себя от собственного тела, от боли, терзающей его! И Занила, кажется, понимает почему! Ее серебристо-серое кружево распадается на части... Оно пульсирует так, что Занила с трудом узнает давно знакомые очертания. Да и нечего узнавать! Оно двигается, изменяясь на ее глазах! Часть внутренних узлов померкли, сжавшись в жалкие комки, а часть наоборот сияют нестерпимо ярко. И появляются новые... И от них друг к другу и к старым узлам протягиваются нити, ветвятся, сплетают новое кружево!..
Занила помнила, как однажды уже происходило такое. В самый первый раз, когда клыки Хозяина чуть не убили ее, и из обступившей ее тьмы возник огонек серебристо-серого цвета... Но, Темные Боги, тогда ей не было так больно! Тогда ее тело просто умирало и рождалось заново, а не разрывалось на части!..
На секунду боль чуть отступает, и Занила пытается приподняться, но отступает та только лишь для того, чтобы в следующее мгновение обрушиться снова, заставляя ее бессильно упасть на пол.
Ледь, отбросив в сторону теперь уже ненужный кинжал, перескочил через алтарь и опустился рядом с Занилой. Схватил за плечи, пытаясь приподнять, перевернуть, заставить посмотреть на себя. Все пошло не так! Или, точнее, слишком "так"... По телу девушки, ставшему вдруг невозможно тяжелым, одна за другой проходили сильные судороги. А он не знал, что ему делать! Мелькнула мысль, что, наверное, зря он взялся проводить инициацию один, но теперь уже было поздно что-либо менять. Время не повернуть вспять и ничего не исправить. Он сделал то, что считал нужным, и то (пора быть откровенным), чего больше всего хотел! Обнаженное, беспомощное, ломаемое чудовищной болью тело под его руками... Самого дорогого на этом свете для него человека!
"Человека? Уже нет! И это благодаря тебе!"
Очередная судорога скрутила тело Занилы. Ее голова сначала откинулась назад, а потом снова опустилась на циновки. Кажется, она была уже без сознания... Не думая больше ни о чем, Ледь рухнул на пол, вытягивая руки и ноги вдоль, поверх тела девушки, всем своим весом вжимая ее в пол, так предусмотрительно устланный циновками. Лишь бы она перестала биться в этих жутких судорогах, лишь бы она не навредила себе, лишь бы она перестала чувствовать эту боль... Которую он ей причинил! И даже осознание того, что по-другому было нельзя, не спасало.
Он всем своим телом ощущал, как напряженно тверды ее мышцы, как новые и новые волны спазмов скручивают мускулы, ломают такое совершенное тело. Он мог только молиться, благодаря всех Богов, что позволили ей потерять сознание и не чувствовать всего этого. Если бы он был в состоянии, он забрал бы ее боль себе. Но все что он мог, это изо всех сил сжимать ее тело, не давая ему биться в конвульсиях, и жалеть, что не может перелить в него свою силу точно так же, как перелил кровь!
Кожаный ремешок, удерживавший его волосы, слетел, и они темной волной рассыпались по обеим сторонам его плеч, закрывая его тело и тело, лежащей под ним девушки, смешиваясь с ее волосами, такими же длинными, в спутанном беспорядке разметавшимися по полу. Он вжимался губами в ее затылок, ощущая их запах и вкус...
Судороги начали стихать.
"Неужели все?.."
Ледь почувствовал, как ее тело обмякло и расслабилось под ним. Ледь осторожно приподнялся, опираясь на руки. Занила все еще без сознания, но сейчас, кажется, самое время вспомнить, как она относится к прикосновениям, если уж несколько минут назад ты позволил себе об этом забыть. Ледь перекатился в сторону, увлекая такое послушное тело девушки за собой. Сел, аккуратно положив ее себе на колени. Осторожно, кончиками пальцев, отвел волосы с ее лица. Руки дрожали.
Кажется, он может радоваться и гордиться собой: не каждому высшему оборотню удается довести инициацию до той границы, за которой у нового оборотня начинается формирование силового каркаса. Обычно приходится еще какое-то время ждать, гадая, получилось ли... Глаза Занилы, лежавшей на его руках, были по-прежнему закрыты. И Ледь точно знал, что сможет радоваться и гордиться только когда с ее лица исчезнет эта невозможная бледность.
Глава 2. Обещание
Северный Махейн. Время действия - неизвестно.
Снег под лапами мягкий, пушистый, чуть хрусткий и совсем не холодный. Зима вступила в свои права совсем недавно, и поэтому его еще так мало, что он даже не везде скрыл слой сухой опавшей хвои. И от этого земля кажется пятнистой, буро-белой, словно шкура какого-то неведомого животного. Правда, таких зверей ты не встречал. А большая часть снега не долетела до земли, потому что повисла на пушистых ветвях огромных деревьев, вздымающихся над твоей головой. Толстые ровные стволы с темной шершавой корой уходят высоко в небо. Где-то там, над ними, полдень, ярко светит солнце, ослепительно преломляясь сотни тысяч и миллионы раз в каждой снежинке, пойманной в паутину темно-зеленых иголок. Но сюда, к самой земле, проникают только тонкие лучи, падают отвесно сверху вниз. И оттого мир вокруг кажется полосатым: ствол дерева, луч света; ствол дерева, луч света...
А пятна снега и хвои на земле расплываются, сплетаясь в причудливый узор, если бежать так быстро, как ты. И сильные лапы не успевают почувствовать, на что ступили в очередной раз: на пушистый снег или на хрусткую хвою. А мир вокруг, словно чаша, полная до краев! Светом солнца, звуками, запахами, силой, переполняющей твое тело...
Это только глупые, слабые, никчемные люди могут считать, что в зимнем лесу стоит сонная тишина, но ты-то слышишь, сколько в нем жизни! Каждый твой шаг отдается тихим хрустом, огромные деревья слегка покачиваются под порывами ветра, проносящегося между их вершин, - скрипит древесина. Да и сам ветер поет, дразня покрытые ледком иголочки, словно играет на крошечных колокольчиках! Вот где-то высоко-высоко с ветки сорвался снег, пролетел амм вниз до следующей лапы, ударился, рассыпался сухим облачком сияющей морозной пыли, дрогнули струны-иглы, пропел музыкант-ветер... Потревоженная, цепляясь острыми коготками за сухую кору, высунулась из своего дупла белка, встряхнула пушистым серо-рыжим хвостом, повела подвижным носиком, нюхая воздух, и скрылась назад: до весны еще далеко, а в уютном дупле достаточно запасов, чтобы пережить зиму. Гораздо хуже крошечной серой мышке, что роется в сухой хвое меж корней столетнего дерева: ей сегодня еще не удалось найти себе пропитания. Вдруг она замирает, сев на задние лапки и подняв вверх продолговатую голову с острым носиком. Ее длинные темные усы тревожно шевелятся... Она почуяла в воздухе тебя! Хищника. Опасность! Мышка опускается на все четыре лапы и стремительно пытается скрыться в своей норке, устроенной здесь же, между корней дерева...
Если бы ты мог, ты бы усмехнулся. Глупая маленькая мышь! Если бы ты захотел - жалкая норка не стала бы для тебя серьезной преградой. Вообще ничто не стало бы! Но пусть серая мышка боится дальше. Тебе нет дела до нее! Ты огромный, сильный, непобедимый хищник. Ты бежишь по своему лесу, в котором у тебя нет ни одного по-настоящему опасного врага. Сегодня ты вышел на охоту в свои владения. И маленькая серая мышка - это не та добыча, которая может тебя заинтересовать. Тебя с детства учили, что добыча должна быть достойной охотника!
Но то, что ты не собираешься ее убивать, не мешает тебе наслаждаться запахом страха, исходящим от мышки, забившейся в свою норку. Ты уже давно пробежал мимо, стремительно взрезая морозный воздух, а она еще долго не отважится вновь показаться из своего укрытия. И этот запах пьянит ничуть не хуже вина, которое ты пьешь, когда принимаешь облик человека, только он слаще, и крепче, и вкуснее. Когда ты принимаешь облик зверя, все становится лучше, а мир полнее, словно все встает на свои места!
Твои ноздри расширяются, ловя и другие запахи леса: морозная пыль в воздухе, зеленая хвоя на самых верхних ветвях, нежащаяся под таким скупым солнечным теплом, тягучая янтарная смола в трещинах коры, застывшая в ожидании нового лета. Это для людей до него еще целая вечность, а для тебя, как и для самого леса, - лишь один миг, один день, за которым придет следующий, и им не будет конца!
Никто не знает, как далеко простирается лес. И сегодня ты уверен, что твои владения безграничны. Мелькание древесных стволов и солнечного леса не закончится никогда, сколько бы ты не бежал, как бы ни прибавлял скорость. Твое сильное тело не чувствует усталости. Ее просто не существует, когда ты в лесу, когда он обступает тебя со всех сторон, обнимает пушистыми заснеженными лапами, слепит мельканием солнечных косых лучей, ударяется в лапы мягкой и упругой землей, засыпанной сухой хвоей и первым снегом, дразнит твое обоняние запахами жизни вокруг. Нужно быть зверем, чтобы почувствовать это. Тебе не нужно вспоминать, ты всегда знаешь: сам лес и все его обитатели существует только ради тебя, его Хозяина!
Его Хозяев.
Сегодня ты не один в этом лесу. В полусотне аммов впереди между деревьями мелькает белоснежная в черных развода спина того, кто вышел сегодня на охоту вместе с тобой. Ты прибавляешь скорость, стремясь догнать его. И тебе это удается, потому что он даже не думает от тебя убегать. Он рад, что ты наконец-то присоединился к нему. И вот вы уже бежите рядом, бок обок, голова к голове. Сильные лапы одновременно впечатываются в хрупкий мягкий снег, солнце скользит по белоснежным сияющим шкурам, хвосты вытянуты назад, слегка покачиваясь в такт бегу. Два Хозяина Леса, принявшие облик огромных кошек. Вы не соперники сегодня. Вы вообще никогда не станете соперниками, потому что леса и добычи в нем хватит на всех, а значит, вам нечего делить.
Ты снова чуть отстаешь, позволяя твоему старшему брату чуть вырваться вперед. Тебе нравится смотреть, как он несется сквозь лес, как сильное ловкое тело огибает стволы деревьев, словно и не замечая этого, будто это они сами расходятся в стороны, уступая дорогу Хозяевам. Тебе нравится смотреть, потому что ты знаешь: ты сам бежишь также. И сильнее мороза и запаха страха затаившейся добычи пьянит сознание собственной силы! Твое тело совершенно, каждая клеточка наполнена энергией... Нет, когда ты принимаешь облик человека, ничего не меняется, просто именно здесь, в лесу, в этом безумном беге, в охоте ты можешь быть собой, раскрыть свою суть, довести свое тело до предела. И за него! Перешагнуть эту грань, потому что именно там начинается свобода!
Что-то меняется в воздухе. Почти неуловимо, но ты чувствуешь, потому что ты суть от сути этого леса. Твой брат, бегущий впереди, чуть замедляет шаг. И ты делаешь то же самое, потому что в твое сознание проникает образ, посланный им, призывающий тебя к вниманию. Твой брат сообщает тебе, что лес кончается - вы приблизились к границе своих владений. Ты пробуешь воздух на вкус и соглашаешься с ним. В сотне аммов впереди деревья заканчиваются, там проходит дорога, а за ней начинается мир людей, слабых, глупых, короткоживущих, таких забавных, если на них охотится!..