Мужчина вскрикивает от боли. И от неожиданности выпускает меч из самих собой разжавшихся пальцев. Зан специально не прицеливалась. Так уж получилось, что ее удар пришелся по его правой руке! Рабыня упала вниз, пропуская чей-то меч над собой, и кувырком перекатилась под ноги мужчины. Не подымаясь, прямо с земли двумя мечами сразу крест-накрест полоснула по его ноге. Стальные пластинки доспехов, толстая кожа штанов, человеческая плоть, кость, хрустнувшая под клинками... Кровь горячей волной плеснувшая на Зан. Она по-кошачьи фыркнула и мотнула головой, стряхивая с волос густые темные капли, и одним плавным движением перетекла на ноги.
А мужчина вопил, уже как-то совсем по-другому, захлебываясь собственным криком. Он упал на землю. И его нога тоже упала. Раньше него. Отдельно. Его бывшая нога. Зан знала, что большинство ее коллег-гладиаторов на этом посчитали бы свою работу выполненной и оставили противника в покое: повезет и дотянет до конца боя - зрители, может быть, решат его не добивать. Он, конечно, останется калекой, но ведь выживет! Но еще Зан знала, что сама, оказавшись на его месте, предпочла бы, чтобы ее добили прямо сейчас.
Она шагнула к мужчине и с размаху вертикально опустила клинок в его грудь. Он прошел между стальных пластинок, между ребер и так же легко вышел назад, взметнув новый фонтанчик крови.
Крик, раздавшийся за ее спиной, заставил Зан обернуться. На этот раз в крике не было боли, а бы... Гнев? Патиец, тот, кого она определила как старшего из трех, несся на нее, подняв меч в замахе. Он хотел помешать ей добить того раба? Он ненавидел ее сейчас потому, что не успел? Кажется, их драка переставала быть просто представлением для толпы на трибунах!
Зан подумала, что не знает больше ни одного гладиатора, который на его месте пытался бы помешать ей добить другого раба, даже дравшегося на одной стороне с ним. Зан смотрела в широко распахнутые глаза мужчины и почему-то думала: это не оттого, что теперь их оставалось лишь двое против нее.
Мужчина налетел, она перетекла в сторону, косым замахом отбив его меч. Это у нее всегда получалось лучше всего - неожиданными движениями уходить из-под ударов, сбивая противников с толку. Но, похоже, сегодня ей этого не позволят.
И еще, против нее их снова было двое.
Второму патийцу наконец-то удалось отбиться от Кора. Звереныш отлетел в песок и, развернувшись еще в полете, ничуть не хуже чем это умела делать его хозяйка, приземлился на лапы и хотел снова кинуться на своего врага. Зан остановила его. Он сделал уже достаточно, а она теперь справиться и сама. С двумя - справится!
Клинки столкнулись с пронзительным звоном. "Звон Стали" - это, кажется, кричит толпа ни трибунах? "Что ж. Надеюсь, им нравится!"
А Зан не собиралась больше позволять втягивать себя в это бесконечное фехтование. Она шагнула назад, отступив от первого патийца, и развернулась лицом ко второму. Тот несся на нее. Меч в двуручном хвате поднят над головой. Отличный получится удар, когда он его завершит. Если завершит, потому что прямо сейчас он полностью открылся. Он, конечно, не ожидал, что она развернется к нему, что шагнет навстречу... Отличный у него получится удар - ей не устоять. А значит он не должен его завершить. И он так раскрылся! Только вот он еще слишком далеко, ей не дотянуться. А когда он окажется ближе, его удар уже будет завершен...
Руки, не дожидаясь приказания разума, начали действовать сами. Соединить клинки вместе, щелкнуть хитрым замком в рукояти... Норла, конечно, не обычный шест - ее не перехватишь за один конец. Но рукоять, собранная из двух, становится длиннее на целых полтора тефаха. Всего на полтора тефаха... И если взяться за нее вот так, совсем вплотную к лезвию, и толкнуть другим лезвием вперед, как толкают шест или копье...
Все верно, этих полутора тефахов оказалось достаточно.
Патиец повалился на песок, пытаясь зажать руками распоротый живот.
Но еще один, самый главный, самый опасный из них, по-прежнему оставался на ногах. И он был сзади.
И снова, как в самом начале боя, ощущение приближающегося удара за спиной. И даже Кора нет, чтобы зубами и когтями повиснуть на руке с мечом, отводя удар от неуспевающей развернуться хозяйки.
Зан перекинула норлу в левую руку, крутанула ее вокруг запястья и одновременно шагнула назад. За весь бой она не делала еще ничего более опасного: она могла просто налететь на несущийся навстречу меч! Но если не сделать этого, не сбить противника с рассчитанного им удара, у него останется слишком много времени, чтобы подумать, чтобы изменить траекторию... Для обычного человека скорректировать траекторию в процессе удара, конечно, было бы невозможно, но этот-то обычным не был! Зан уже успела выяснить.
А ее собственная рука уже закидывает норлу за плечо, положив ее на спину... Поперек обрушившегося меча. Сталь по стали...
Боль была такая, что Зан показалось: патиец ее все-таки достал.
Ее отбросило вперед на песок. Она упала и заставила себя, не останавливаясь откатиться еще дальше. Только потом поднялась на четвереньки, вскинув норлу над головой, готовая отразить любой удар, с какой бы стороны он ни пришел.
Хотя, если она по-прежнему может двигаться, значит не все так плохо...
Патиец шел к ней. Его меч был опущен в землю. Он больше не хотел с ней драться. Просто убить.
А Зан вдруг поняла: если бы она оказалась слабой добычей, если бы в самом начале боя позволила себя ранить, сдалась - они не стали бы ее убивать. Эти мужчины шли на арену, чтобы показать зрителям красивый спектакль. Они действительно не знали, кого выпустят против них!
Зан взвилась вверх, даже не потрудившись сначала встать на ноги, оттолкнувшись норлой от земли. Она, конечно, не шест - слишком острая, кончик клинка успел уйти в песок. Но Зан уже летела, вперед и вверх, прямо над головой патийца. Тело извернулось под немыслимым углом, правая рука вцепилась в длинные светло-серые волосы, собранные в высокий хвост, а левая привычным движением крутанула норлу вокруг запястья, почти не заметив встретившегося сопротивления.
Зан приземлилась, немного согнув ноги в коленях, гася удар. Перекосившийся плащ хлопнул ее по спине, и она откинула его за плечо. Все-таки не слишком-то это удобная штука, когда приходится кувыркаться через голову. И не только через свою.
Тело слева от нее грузно рухнуло на песок, заливая его темной кровью. Зан перевела взгляд на то, что держала в правой руке - голова патийца. Длинные светло-серые волосы, собранные в хвост, глаза открыты и смотрят куда-то в песок...
И никто больше не нападает. Некому. И арена вдруг снова кажется совершенно, абсолютно, нереально пустой...
Зан зажмурилась, выталкивая себя на первый уровень зрения. Это о чем-то говорило, если ей приходилось прикладывать для этого такие ощутимые усилия. Она вскинула над головой левую руку с норлой и правую тоже подняла повыше: ей же еще нужно поприветствовать толпу на трибунах, скандирующую ее имя.
Зан повернулась к ложам почетных гостей. На перилах центральной, самой роскошной из них, был вывешен белый флаг.
Зан с недоумением покосилась на голову патийца в своей руке, перевела взгляд на тела двух других гладиаторов, тоже не подававших признаков жизни. Кого они собираются помиловать?
Как раньше на трибунах поднимался гул, также сейчас по ним волной раскатилась тишина. Словно толпа тоже не могла осознать, что происходит!
А на перилах той самой ложи рядом с первым флагом появился второй. И тоже белый.
Зан смотрела, не в силах оторвать взгляд. Она слышала когда-то давно об этой традиции: если белый флаг показывали гладиатору, выигравшему бой, это значит, ему дарили свободу!
Они не могли бы дать ей больше, даже если бы подарили жизнь!
Трибуны взорвались восторженным ревом. Зан смотрела, как один за другим люди вскакивали со своих мест, размахивая над головой белыми платками. Она медленно опустила норлу к земле, словно только сейчас понимая, что ей больше не с кем драться, и разжала пальцы на правой руке, выпуская из них свой, уже не нужный трофей.
Трибуны вопили и орали, и размахивали платками, сразу побелев, словно оказавшись присыпанными снегом. Самым белым снегом самого первого дня зимы...
Когтистые лапки уцепились за плащ, и Кор привычной теплой тяжестью забрался по нему и уселся на своем привычном месте у нее на плече, напомнив, что она еще умеет дышать!
Она, Кор, оружие в ее руках и свобода, бегущая по венам!..
Зан повернулась и пошла прочь с арены. Как можно дальше от годрумского цирка.
Глава 2. Свободна
На сборы ушло меньше получаса. Никто не торопил ее и не выгонял. Она сама больше не могла находиться здесь, словно все восемь лет рабства вдруг свернулись в тугую пружину и распрямились, не давая ей больше оставаться на месте. Она должна уйти из цирка. Сегодня. Сейчас. Просто потому, что она свободна из него уйти! Ни разу за все три года, проведенные в цирке, она не испытывала такого острого всепоглощающего желания. Может быть, потому, что просто не позволяла себе задуматься?
Оказалось, что собирать особо и нечего. Какое имущество может быть у рабыни? Она переоделась, сменив костюм для выступлений на обычное платье из легкого шелка. Еще одну смену одежды завязала в узелок. Вот, пожалуй, и все. Доспехи придется оставить - они не принадлежат ей. Также как и леопардовый плащ. Но Зан не жалела. Если честно, она сейчас все, что угодно оставила, лишь бы уйти отсюда прямо сейчас, больше не задерживаясь! Хорошо, что норлу не придется бросать. Бойцы такого уровня, как Зан, за каждый выигранный бой получали немного денег - часть от ставок, делавшихся на них. Сумма, конечно, смешная. Но от боя к бою, если не тратить, скопить можно было достаточно. Именно на такие деньги она в свое время и приобрела свое оружие - прекрасную тонкую норлу. Зан привычным движением закинула ножны за спину, застегнув ремни на груди. Рукояти клинков, казавшиеся из-за плеч, конечно, не слишком-то сочетались с платьем. Зато с ними сочетался Кор, уже взобравшийся ей на руки. Он тоже больше не хотел ждать.
Зан оглядела свою комнату глубоко под трибунами годрумского цирка, в которой провела последние три года, равнодушно скользнула взглядом по куче вещей, оставленных ею валяться на полу, и закрыла за собой дверь. Ей еще нужно зайти к Али-Хазиру - он должен снять с нее ошейник.
От ее бывшей комнаты до покоев старшего надсмотрщика идти было не так уж далеко, особенно если разбираться во всех хитросплетениях коридоров годрумского цирка. А их Зан за прошедшие годы успела выучить наизусть. Она и собиралась дойти за каких-нибудь пару минут. Она просто не учла, что весть о ее освобождении уже успела прогреметь по всему цирку. И чуть ли не каждый из рабов, который считал себя ее знакомым, теперь спешил подойти к ней, поздравить, прикоснуться, словно она была каким-то талисманом! Зан и в обычные-то дни не была особо общительной, а уж сегодня!.. Она чувствовала, как надетая на лицо улыбка медленно превращается в оскал, а руки сами собой тянутся к клинкам, висящим за спиной. Эти люди тратят ее время! Как они смеют, ведь ей осталось только уйти!
Кор выглянул из-под ее волос, длинные оскаленные клыки угрожающе клацнули в тефахе от лица очередного приблизившегося раба. Тот отшатнулся назад, чуть не налетев на стену, а Зан поспешила пройти мимо, пока кто-нибудь еще ее не перехватил. Она прикоснулась рукой к пушистой кисточке на конце длинного хвоста:
"Молодец, звереныш! Отлично справляешься!"
Кабинет старшего надсмотрщика располагался уже над поверхностью земли, на первом этаже цирка. И чтобы добраться до него, Зан пришлось подняться по небольшой лестнице. Она, не стучась, распахнула дверь и вошла. Али-Хазир ждал ее, стоя у окна, выходившего куда-то на прибрежные скалы. Впрочем, самого моря отсюда видно не было, и слышно тоже, только ветер доносил едва заметный солоноватый запах. Зан прошла в центр комнаты, положила на стол свой узелок с вещами, на него посадила Кора, не без труда выпутав его из волос. Али-Хазир, молча наблюдавший за ее действиями, усмехнулся. Он все прекрасно понял: она сделала все, чтобы ему было удобно снять с нее ошейник. И ей не надо было ничего говорить - нетерпение, сиявшее в ее темно-серых глазах, было уже достаточно красноречивым. Что ж, она права.
Старший надсмотрщик достал из специального кошеля на поясе ключ и, приблизившись к девушке, отпер замочек на ее ошейнике. Он постарался не прикоснуться к ней, но Зан все равно вздрогнула, словно едва слышный щелчок причинил ей боль. Широкая золотая полоска распалась в руках мужчины на две полукруглые половинки. Он протянул их ей:
- Возьми.
Зан машинально приняла кольцо гладкого светло-желтого металла и только потом посмотрела на то, что держала в руках.