— Вы сказали ловить людей в темно-синих плащах… — Ага, железная логика. К тому же, если волшебник здесь, значит, Мастеру и Артуру удалось уйти. Я почувствовала, что с меня срывают капюшон.
— Второй стион Мастера? Не слишком ли ты молода? — Его голос, не смотря на сложившуюся ситуацию, казалось, был доволен. Я молчала. — Что радуешься, что твой Хозяин ушел.
— А он ушел? — странно в такие моменты я опять начинаю грубить. Глупо, но ведь именно это помогает мне выжить.
— Ушел. Поверь, для тебя это не самая лучшая новость.
— Почему? Я выполнила часть своей клятвы, разве этому не стоит порадоваться.
— Не пытайся убедить меня в том, что весь этот бред Великих для тебя важен. Я все равно не верю. Мне нужна информация, и я ее из тебя вытяну. Мастер, судя по всему, сам не знает, кого он потерял, и что за этим последует. Во Дворец ее и отвечаете за нее своей головой. Упаси вас Боги на этот раз нарушить приказ Наместника. — Меня поставили на колени. Связали руки за спиной. Я еще попыталась подергаться, создать небольшой толь, что бы сжечь веревки. Нет, я помнила слова Мастера, но ведь я почти маг, а маги без магии и жить не могут. Волшебник достал свою волшебную палочку. Секунда, и энергия словно заморозила меня, причиняя такую боль, о которой я и не знала. Словно со стороны я услышала чей-то стон. Потом кто-то вздернул мой подбородок вверх — Мы еще поговорим, девочка. Серьезно поговорим. Секунды и плотная пелена заволокла мое сознание.
Я очнулась уже в подземелье, одна, прикованная к стене. Первой моей реакцией был смех. Да, я понимаю, что это отнюдь не самая уместная вещь, но меня пробило. Почему? По-моему не сложно догадаться. За последние лет десять мне повезло уже в третий, нет, даже в четвертый раз, оказаться в темнице. Причем по воле совершенно разных людей. Интересно, это у меня судьба такая или есть еще какие-нибудь объективные причины? В общем, смеялась я долго. Когда истерика наконец-таки закончилась, я попыталась здраво оценить ситуацию. Не получилось.
Я не знала, где нахожусь, почему именно я, что конкретно нужно Волшебнику, а самое главное, как он собирается этого добиваться? И что нужно делать мне? Надеяться, что Мастер поймет, куда пропал его второй стион, и попытается меня вызволить, но ведь это только призрачная и очень слабая надежда. Мне опять придется выкручиваться самой, причем на этот раз нет никакой гарантии, что у меня получиться.
Спустя какое-то время я немного успокоилась и перестала строить догадки. Обо мне все равно скоро вспомнят, и от недостатка информации мне страдать не придется, а пока стоит немного собраться с силами. Я попыталась собрать энергию, которая должна была находиться вокруг и поняла, что не могу. Вначале был сильный испуг. За время, проведенное в Таурмане, я слишком привыкла чувствовать энергию, а теперь без ее присутствия мне стало не по себе. Значит, это не просто темница. Скорее всего, она рассчитана именно для магов, или тех, кто обладает определенными способностями. Она попросту не дает проникать внутрь какой-либо энергии, а значит, даже если я захочу, то не смогу использовать магию. Хорошая новость. Нет. Я понимаю, что Мастер все равно запретил мне ею пользоваться, но все-таки спокойнее, когда знаешь, что сможешь за себя постоять, если случиться что-то из ряда вон выходящее. Теперь единственная, пускай призрачная, но все же сколько-нибудь реальная надежда на мое спасение улетучилась, и я в очередной раз позволила судьбе вести себя. Пусть будет то. что должно было случиться. вряд ли сейчас что-то можно изменить. Осознав это я поняла, что дальше будет хуже, и собрав всю волю в кулак постаралась уснуть. Во сне хотя бы не буду думать о том. что может быть… И для разговора с Волшебником у меня будет хотя бы «меняемый разум.
— Что теперь будет? — женщина держала на руках спящего мальчика и потихоньку его покачивала.
— Ты знаешь, — мужчина ответил спокойным ровным голосом висельника.
— Родеррик, я знаю, что будет с нами, но с ним. Ты сможешь его защитить?
— Ты знаешь. От меня уже ничего не зависит.
— Ты предупредил его?
— Попытался. Думаю, он не хочет ему помогать.
— Но ведь он его преемник. Ведь обряд был проведен по всем правилам, и наш мальчик наследовал все то, что должен знать эолин. Мы же все делали правильно.
— Да. Но… Этот Мастер не похож на всех предыдущих. Думаю, он пойдет против правил. И ему абсолютно все равно будет наш мальчик жить, или нет.
— Это не справедливо! Я бы отдала за него свою жизнь.
— Адриана, ты и так скоро лишишься жизни. Но вместе с ним. Он выпьет яд раньше, чем нас обезглавят.
— Какие страшные вещи ты говоришь…
— Я говорю то, что будет. Теперь этого уже не избежать.
— А Ириана?
— Ее оставят оплакать нас, что будет потом, даже страшно предположить.
— О чем ты? Она будет жить, хотя…
— Адриана, она наша дочь, она дочь Великих, думаешь, в темнице об этом вспомнят? Не предполагаешь, куда она попадет потом? Или ты считаешь это бесчестие лучше смерти?
— Вот и я говорю о том же. Он должен выжить. Он, а не она. — Родеррик замолчал, глядя на почти безумные глаза жены. Она еще крепче прижала к себе мальчика, а отец глянул на рыжую головку дочери, лежавшую на грязном соломенном тюфяке.
— Ты так жестока к ней, и я не могу понять почему.
— Я не жестока. Просто разве ты будешь беречь бисер, когда у тебя в руках бриллиант? Я права, и ты это знаешь.
— Иногда я думаю, зачем я просил твоей руки.
— Ты знаешь, что я могла тебе дать. Тебе не меньше моего хочется, что бы наш сын стал Мастером. Я это знаю.
— Мне хотелось. Но сейчас я понимаю, какой грех взял на душу тогда. Возможно, Мастер и не вмешивается из-за этого? Он ведь не выбирал нашего сына?
— Глупости. Мой мальчик его преемник. И если он не спасет его, то ничего хорошего из этого не выйдет. Погибнет все, что держало наш уклад жизни.
— Адриана, наш уклад жизни погибнет и так, вместе со всеми элитарами, как ты этого не понимаешь. И не важно, будет в Таурмане новый Мастер, или нет. Для нас, для наших детей, для наших внуков, если таковые появятся, будет уже все равно. Мы должны смириться и принять грядущее. — Женщина спрятала лицо в волосы мальчика, а мужчина лишь отвернулся.
Стакан холодной воды в лицо моментально приводит в чувство. Я не слишком лицеприятно выругалась и попыталась отдышаться. Все это сопровождалось смехом того, кого я уже люто ненавидела.
— Ну что, тебе получше? — он спросил ровным голосом, почти проявив некое подобие участия.
— Допустим. Вот только каким образом это касается вас?
— Самым прямым. Как самочувствие? Могло быть и лучше? — Он не прятал издевку, показывая, таким образом, кто хозяин положения.
— Нет. Ну что вы, я вполне довольна вашим гостеприимством. — Мастер многому научил меня, в том числе казаться спокойной, даже тогда, когда страшно.
— Так может тебя еще здесь оставить?
— Можете оставить. Я давно так хорошо не отдыхала! — Интересно, и что я несу, а самое главное зачем? Он сильно ухватил меня за подбородок и заставил взглянуть в глаза. Как только наши взгляды встретились, я поняла, зачем. Он надеялся меня усмирить, он надеялся, что его воля сильнее. Не тут-то было, но я послушно отвела глаза. По крайней мере, это самый быстрый и безопасный способ узнать то, что он от меня хочет.
— Я хочу тебе кое-что объяснить. Причину, по которой ты приглашена в гости во Дворец. — Так я все-таки во дворце? И с какой радости? — Интересно?
— И что мне должно быть интересно?
— Интересно, зачем ты мне понадобилась?
— Нет. Я никогда не страдала излишним любопытством. Иногда оно может стоить жизни.
— Да? Ты хочешь сказать, что в тебе есть здравый смысл? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь. Ведь только безумец может разговаривать с Придворным Волшебником так, как это делала ты, тогда, в Замке.
— Вы хотите сказать, что именно из-за этого я являюсь вашей гостьей? Что, таким способом хотите добиться извинений? — я говорила с издевкой. Интересно, откуда только силы берутся ему противостоять? Хотя, господин волшебник этого никак не ожидал, да и не понял или не захотел понять того, что я ему сказал.
— Нет. Мне не нужны извинения. Думаю, Мастер уже все сказал тебе, после вызова во Дворец. Или я не прав?
— А это имеет к вам какое-то отношение?
— Нет. Конечно, нет. — Почти удовлетворенно проговорил он. — Скажи, а зачем ты ему помогла выбраться?