— И как же он доберется до меня? Отправится в бесконечность? Скатертью ему дорога — в самое пекло.
Дионис покачал головой:
— Александр не глуп и не пойдет на верную смерть. Раз уж ты в данный момент для него недоступен, он постарается достать тебя опосредствованно. Конечно, Юнону он не тронет — она и его мать. К счастью, Пенелопа вне его досягаемости, также как и Брендон с Брендой. Другие твои сестры для мести не годятся — ведь ты не был особенно привязан к ним. Сумерки Александру не по зубам, так что остается твой Дом — вот по нему, я полагаю, он и ударит.
— Как?
— Возможностей много. Сейчас Царство Света на грани гражданской войны, достаточно одной маленькой искры, чтобы вспыхнуло пламя междоусобицы. А если в твоем Доме начнет литься кровь, ты не останешься в стороне, попытаешься прекратить бойню, ведь так?
— Да.
— Вот тебе и ответ. Я уверен, что именно таким путем Александр попытается выманить тебя из Срединных миров.
— Дрянь дело, — сказал я.
— Хуже некуда, — согласился Дионис. — Если моя догадка верна, тебе нужен надежный тыл у Истоков, чтобы ты не опасался за судьбу своего новорожденного Дома. Смею надеяться, что в такой ситуации я тебе пригожусь.
— Спасибо, кузен, — растроганно сказал я. — Ты один из немногих, кому я полностью доверяю, и я рад буду видеть тебя рядом со мной.
— Значит, лады, — подытожил Дионис. — Когда я закончу вербовку «уток», ты заберешь меня вместе с ними.
— А как же Земля Аврелия?
— О ней не беспокойся. Александр создал могущественный орден, это так; но он допустил ошибку, создав его под себя. При любом другом гроссмейстере орден Святого Духа окажется нежизнеспособным и зачахнет сам по себе. Впрочем, за оставшееся время я приложу все усилия, чтобы ускорить этот процесс.
Я понимающе кивнул. На Земле Аврелия Дионис слыл знатным и могущественным вельможей и был главным советником неаполитанского короля, фактического правителя всей Италии, который мечтал сокрушить орден моего братца и распространить свою власть на германские земли. Теперь, похоже, настал его звездный час.
— Между прочим, — сказал я. — Через несколько часов моя коронация. Пожелай мне многая лета.
Дионис принял мои слова за намек:
— Что ж, желаю удачи. И выспись хорошенько, у тебя измученный вид.
Он поднял руку в прощальном жесте, но я быстро остановил его.
— Погоди, у нас еще есть время. Если, конечно, ты никуда не спешишь.
— Я-то не спешу. Просто я подумал, что тебе пора в постель. Негоже появляться перед подданными с воспаленными глазами, да еще в день коронации. С тобой все в порядке?
— У меня бессонница, — честно ответил я.
— Отчего? Неужели мандраж?
— Да нет. Кое-какие проблемы личного плана.
Дионис сокрушенно возвел горе очи, как священник, принимающий исповедь у распутной вдовушки.
— Ты излишне сентиментален, Артур. И это твой минус.
— А ты слишком бесстрастен, — парировал я.
— Вовсе нет, — возразил кузен. — Просто я уравновешен и не позволяю своим чувствам возобладать над рассудком. Бери пример с меня.
Я вздохнул:
— Легко сказать «бери». Я такой, какой я есть, и, боюсь, уже неисправим. Мое двойное детство теперь сказывается легкой формой шизофрении — но, уверяю, вполне безобидной.
Дионис усмехнулся — уникальное явление.
— Надеюсь, твоя шиза не косит наши ряды?
Я понял, что он имеет в виду.
— Пока что нет. Все наши чувствуют себя прекрасно, особенно Брендон.
— Да, я слышал, что он влюблен.
— Вот как! — удивился я. — И от кого же ты слышал?
— От матери. Ей рассказала об этом Юнона, которой не так давно Брендон поверил свои сердечные тайны.
В этом не было ничего смешного, однако я рассмеялся.
— Тогда понятно. Это то же самое, что поместить во всех газетах Вселенной заметку под рубрикой "Светские сплетни".
— Да, кстати, что она собой представляет? — спросил Дионис. — Меня интересует твое объективное мнение. Ведь, как я понимаю, речь идет о весьма вероятной королеве Света.
— Дана замечательная девушка, — ответил я, сознавая, что вряд ли смогу удовлетворить любопытство кузена по части объективности. — Она весьма незаурядная личность.
— Хороша собой?
— Настоящая красавица, и Брендон от нее без ума.
— Они любовники?
С моих губ готово было сорваться категорическое "нет!" с нотками неприкрытого возмущения, но я вовремя сдержал свой ребяческий порыв.
— Вообще-то я не имею обыкновения совать свой нос в чужую постель или подглядывать в замочную скважину, — сухо ответил я, стараясь не выдать своих чувств. — Брендон нравится Дане, они очень дружны, но я не думаю, что она согласится на близость с ним до брака.
— Да никак ты смущен! — заметил Дионис, слегка прищурившись. — Раньше ты не был столь щепетилен.
— Раньше я был немного другим человеком.
— Ну, да, разумеется. Новое воспитание и все такое. Впрочем, ладно, замнем это. Как поживает Пенелопа?
Этот вопрос он задал без всякого перехода, казалось бы — с вежливым безразличием. Однако я сильно подозревал, что Дионис неравнодушен к моей дочери, хотя никакими конкретными доказательствами его тайного увлечения не располагал. Бренда и Брендон считали мои подозрения беспочвенными, а Пенелопа и вовсе была поражена, что такое могло прийти мне в голову. Но все же интуитивно я чувствовал, что здесь что-то нечисто. А своей интуиции я доверял.