— Я этого не утверждаю, Боже упаси. Гений может служить как во благо, так и во зло; все зависит от его носителя. А в тебе доброе начало явно сильнее.
По мере того, как до Дэйры доходило значение моих слов, щеки ее то краснели, то бледнели от удовольствия, изумления, испуга…
— Ты хочешь сказать, что уже сейчас я могу делать то, что многим недоступно?
— Что недоступно в с е м о с т а л ь н ы м, — подчеркнула я.
— Включая и тебя?
— Включая и меня.
Дэйра велела компьютеру прервать игру, встала с кресла и прошлась по комнате. Ее глаза возбужденно блестели, а лицо выражало целую гамму противоречивых чувств. В эти секунды она была так прекрасна, что меня бросило в жар… Но это — от Брендона. Немилосердный Господь, в безграничной жестокости своей сотворивший меня женщиной, не потрудился сделать меня лесбиянкой.
— Но ведь это так просто, — наконец проговорила Дэйра. — Так естественно.
— В том-то и дело, что естественно — для тебя. Ты общаешься с компьютером на уровне элементарных операций, тебе не нужно составлять программы, затем компилировать их, переводить в машинный код…
— И что это значит?
— Много чего. В частности, когда ты овладеешь силами, то сможешь управлять ими непосредственно, без заклинаний, так быстро и эффективно, что другим и не снилось. Меня с самого начала поражали твои успехи в математике, но я даже подумать не могла, что у тебя такой мощный аналитический ум. Мне известен только один человек, который обладал подобными способностями.
— Кто же?
— Ее звали Диана. Но она давно умерла.
— Не мать ли Пенелопы?
Я удивленно взглянула на нее:
— Так ты знаешь?!
Дэйра опустилась в соседнее кресло и ответила:
— Что Пенни дочь Артура, я знаю давно. И она знает, что я знаю. А неделю назад мне порядком поднадоела эта игра, и я прямо спросила у нее, как звали ее мать. Она и ответила. Вообще, я не пойму, зачем вы это скрываете.
— На то есть причины. Пенелопа не говорила тебе, кем приходилась Артуру Диана?
— Неужели родной сестрой?
— Не так круто. Сестрой — но не ему, а его матери.
— Значит, Диана была тетей Артура?
— Да, хотя родилась она на пять лет позже его. Теперь ты понимаешь, почему мы выдаем Пенни за нашу сестру?
— Теперь понимаю, — задумчиво произнесла Дэйра. — Все эти намеки Бронвен, смущение Пенелопы… Но, в конце концов, она не виновата. Как, впрочем, и Артур. Ведь не зря говорят, что любовь слепа и сердцу не прикажешь. Человек любит того, кого любит, а не того, кого хочет любить.
— Ты не осуждаешь Артура? — спросила я.
Дэйра поняла, что я имею в виду, и на лицо ее набежала тень.
— Нет, но мне горько. И больно. Я так мечтала встретить любовь — большую, чистую, прекрасную… И мне казалось, что я встретила ее, что я буду счастлива… — Губы ее побледнели и задрожали. — Но на моем пути встала Дана и вместе с Источником разрушила все мои мечты, все надежды…
Я пересела со своего кресла к Дэйре и крепко обняла ее.
— Ты что-то чувствуешь к Брендону?
— Да, желание. Но мы не были близки.
— Я знаю.
Некоторое время мы молчали. Прильнув ко мне, Дэйра изо всех сил сдерживала слезы. Наконец она спросила:
— Как там о н и?
— Пока что разбираются в ситуации. Брендон еще не принял отречение Амадиса. — Я сделала выразительную паузу и посмотрела ей в глаза. — Дэйра, как ты относишься к тому, чтобы сменить свой венец Авалона на корону Света?
— Ты предлагаешь мне развестись с Артуром и выйти замуж за Брендона?
— Да.
— Это серьезно?
— Да.
— И Артур согласен?
— Да.
Дэйра истерически хихикнула:
— Право, до чего же мы докатились! Братья меняются женами… Вот потеха-то будет!
— Потеха будет, — подтвердила я. — В любом случае, после своей коронации Брендон намерен расторгнуть брак с Даной.
— Правда?
— Они оба решили, что так будет лучше.
— Значит, Дана вернется обратно?
— Да.
В этот момент со мной связалась Пенелопа, и я сообщила ей, где нахожусь.
— Вот интересный вопрос, — произнесла Дэйра, стараясь изобразить цинизм, однако в голосе ее сквозила горечь. — Там, в Экваторе, с кем она спит — с Брендоном или с Артуром? Или с обоими по очереди?