- Двуединый! Ты бы хоть предупредил! А еще лучше - забрал бы обратно, чтобы не мучиться. Из меня, знаешь, не самая образцовая спутница получается - мысли скачут, как ненормальные. Сегодня хорошие, завтра плохие. И настроение меняется по сто раз на дню. У кого-то, может, еще хуже, но зато от них никто не зависит так, как ты. И мне совсем не нравится, что через риалл ты все это чувствуешь. Забери его, а?
Ширра снова хмыкнул и положил голову мне на колени, не проявив никакого интереса к этой идее. Кажется, даже задремал, словно происходящее его нисколько не касалось. Ну да, в этом он весь - чуть что не так, делает вид, что понятия не имеет, о чем речь. А мне, между прочим, стыдно!
- Бессовестный, - буркнула я, поняв, что ничего не изменится. - Хочешь, чтобы я теперь мучилась, зная правду?
- Шр-р, - с достоинством отозвался тигр.
- И что? А я, может, не умею контролировать себя настолько, чтобы не передавать тебе свои тревоги! Неужели охота терпеть это безобразие?! Ширра, ну пожалуйста... забери его! Давай, я тебе свою цепочку отдам, только забери! Я ж со стыда сгорю!
Он только фыркнул и спрятал морду мне под мышку, вместе с ушами, словно показывая, что и слышать ни о чем не желает. Пришлось мученически вздохнуть и отпустить проклятую побрякушку: не выбрасывать же?!
- Ну и ладно, - проворчала сердито, убирая риалл под рубаху. - Сам напросился. Я не святая и не обязуюсь держать себя в руках, так что терпи. И чтоб никаких мне потом претензий! Понял?
Ширра забавно сморщил нос и оглушительно чихнул - то ли ответил, то ли просто так. Но я все равно подпрыгнула от неожиданности, а за стеной у кого-то с грохотом упала лавка. Пришлось замереть ненадолго и настороженно прислушаться, но нет - никто не вздумал ломиться в двери, выясняя, кто тут так громко шумит и не случилось ли чего недоброе. Остроухие, если и сообразили, что я не одна, деликатно не стучались и не требовали отчетов. А если бы и захотели потребовать, то при виде моего позднего "гостя" все равно бы проглотили языки и поспешно ретировались: с Ширрой они спорить ни за что не осмелятся. И мне отчего-то кажется, не станут этого делать, даже если он вдруг надумает порвать меня на крохотные лоскутки. Если уж они собственной жизнью не дорожили, покорно позволяя ему делать все, что душе угодно, то на мою им будет тем более наплевать. Хотя, может, я просто предвзято к ним отношусь?
- Кстати, эльфы с нами напрашиваются, - словно невзначай оборонила я. - Беспокоятся, в компанию хотят. Как думаешь, стоит с ними связываться?
Ширра, на краткий миг замерев, вдруг проворно высвободился из моих рук и очень внимательно посмотрел. Так внимательно, что мне даже неуютно стало под хищным прищуром этих желтых глаз. Прямо как насквозь пронзил, все рассмотрел, изучил, о чем-то догадался, какую-то мысль отбросил, как ненужную. К чему-то, напротив, чутко прислушался, а потом приподнял верхнюю губу и раздраженно дернул ухом, развернув его в сторону соседней комнаты.
- Шр-р-р, - рыкнул угрожающе, безошибочно почуяв близкое присутствие эльфов, и его золотистые радужки опасно потемнели.
- Да нет, - поспешила я пояснить. - Им кажется, что так нам будет удобнее и быстрее. Предлагают помочь и показать дорогу, хотя я сперва отказывалась. Через Патрули обещали провести. Охотиться согласились. Гномов для твоей цепочки найти. И еще... сказали, что могут помочь мне отыскать родичей в Мглистых Горах. Понимаешь? Беллри говорит, что я не одна такая дурная - оказывается, там есть целый род! И я хочу попытаться его найти.
- Шр-р?! - зловеще сузил глаза Ширра, заметно напрягшись, и я опасливо поежилась, отметив, как жутко они почернели. Ой, мама! Зря я сказала про родных. Кажется, ему здорово не понравилось. Нет! Двуединый, он же снова злится! По-настоящему на них злится! Просто в бешенстве!
- Ну... не сердись, не надо, - похолодев от дурных предчувствий, попыталась я исправиться. - Ну, хочешь, я скажу, что ты против? Хочешь, я откажусь и велю им держаться подальше?
Точно, зря я проболталась: тигр тихо зашипел и гибким движением поднялся - огромный, свирепый, страшный. Острые когти с силой ударились в пол, без труда прошив его чуть не насквозь, на мгновение сжались, дробя сухую древесину в пыль, а потом так же молниеносно исчезли. Из-под черных губ блеснули белоснежные клыки, длинный хвост напряженно замер, а под бархатной кожей загуляли массивные мышцы. Того и гляди, прыгнет! Мне даже нехорошо стало от мысли, что он вполне способен сейчас развалить по бревнышку несчастный трактир, отыскать среди развалин оглушенных эльфов и закончить то, что начал несколько дней назад у Черного Озера. Господи, какой кошмар! Кто ж знал, что это так его разозлит!
Поняв, что недалека от истины, и нутром почуяв, что он сейчас сорвется с места, я с приглушенным воплем повисла на могучей шее. Нет, только не снова! Он же убьет их, едва увидит! Совсем на грани! Опять это проклятое безумие, от которого он становится совсем бешеным!
- Стой! Не трогай их! Не смей, слышишь?!
- Шр-р-р!!
- Нет! Опомнись!! - меня волоком протащило по пушистому ковру, но тигр этого даже не заметил - хищно прищурившись и прижав уши к голове, кровожадно уставился на стену перед собой и чуть согнул лапы, как для прыжка. - Ширра!! Они ни в чем не виноваты!
- Шр-р, - это уже совсем тихо, как бывает на последней стадии бешенства. Глаза абсолютно черные, лютые. Зубы уже видны на всю длину, и от них тянет неминуемой смертью. Дыхание горячее, почти обжигает кожу на пальцах. Тело напряжено и готово к удару.
Я до крови прикусила губу и, неожиданно решившись, вцепилась в оскаленную морду, а потом с силой повернула к себе.
- Не смей!! Понял?!! Я тебе запрещаю!!
И снова - эта жуткая чернота в глазах, в которой тонешь, не чувствуя опоры. Снова чувствуешь, как исчезает мир, как пропадает комната, бесследно истаивают знакомые запахи, краски, звуки. Как стремительно падает на голову закачавшееся небо, как оно давит своей тяжестью и заставляет дрожать от усилий, чтобы просто держаться прямо. Как неимоверно трудно вдохнуть, как сжимает грудь будто стальными обручами. Как темнеет в глазах и перед ними с бешеной скоростью мелькают разноцветные искры. Как закладывает уши, а на языке появляется отвратительный привкус крови. А затем резко убегает из-под ног коварный пол, ты теряешь опору и падаешь, падаешь, падаешь... до тех пор, пока что-то не ударит больно по лопаткам и не вырвет из груди болезненный стон.
Я судорожно вздохнула и внезапно осознала себя лежащей на спине - задыхающейся, мокрой от пота, с разламывающимися от боли лопатками, между которых снова будто осиновый кол вогнали. Перед глазами плыли мутные круги, на губах появилось соленое, собственное дыхание слышится рваное, подозрительно сиплое, как от тяжелой работы. Ноги дрожат, рук почти не чувствую, во всем теле - дикая слабость и нескончаемый холод, от которого нет никакого спасения. Сил не осталось ни капли, хочется закрыть глаза и просто умереть на месте, потому что никакого желания жить тоже не чувствуешь. И лишь под рубахой яростно сверкают два мощных риалла, не давая забыться. Одинаково больно обжигают огнем и холодом, будто тоже сражаясь друг с другом, да сверху раскаяно суетится чья-то усатая морда.
Ширра негромко заскулил, жалобно тыча носом в похолодевшие щеки, влажную шею, безвольно упавшие на пол ладони. От каждого прикосновения меня бросало в жар, а его кожа, напротив, покрывалась плотной коркой инея, делая его похожим на нелепую скульптуру из разноцветного гипса. Наверное, это тоже было больно - моя жемчужина умеет быть суровой, когда надо, может насквозь проморозить, достав до самых костей. Но он словно не замечал - напрочь позабыв про эльфов, настойчиво теребил мои руки, согревал их горячим дыханием, бережно трогал лапой и беспрестанно урчал, словно большой кот. Наконец, отчаявшись, подцепил зубами неистово враждующие амулеты и, крепко зажмурившись, сжал.
По комнате словно ураган пронесся, разметав листы бумаги, всколыхнув занавески, сбросив с постели покрывало, неслышно ударив по натянутым нервам и с неимоверной мощью обрушившись на призвавшего его безумца. В темноте коротко полыхнуло ослепительно чистым светом, завертело в бешеном водовороте силы. Затем донесся второй беззвучный удар, и трактир ощутимо тряхнуло.
Я вздрогнула от пронесшегося по телу жара и поспешно распахнула глаза, чувствуя, как пылает кожа и как испаряются с нее влажные капельки. Мгновенно увидела, что происходит, с ужасом проследила за тем, как быстро покрывается ледяной коркой тело Ширры. Смутно ощутила отголоски его боли, тихо ахнула, рассмотрев вокруг него двойное сияние, в котором все сильнее чувствовалось снежное голубое марево. Нутром ощутила, что дело плохо, и с проклятием вырвала цепочку из пасти. А потом испугано уставилась на ладони - моя жемчужина полыхала злым холодом, будто только что из ледника выкатилась. За ее светом почти не было видно агата Ширры - тот опасно угас, задавленный ею, сжался, потрескался и едва не истаивал в руках. Тогда как сам Ширра нехорошо покачивался на широко расставленных лапах, а в его пасти было черно от лютовавшего там недавно огня.
Едва я выхватила свой риалл, как ураган в комнате моментально стих. Снова потемнело, похолодало, подул легкий ветерок из распахнутого настежь окна. Жемчужина, сердито сверкнув напоследок, постепенно умолкла. Вокруг воцарилась ненормальная тишина, в которой еще слышались отголоски бушевавшей стихии, но комната, как ни странно, почти не пострадала.
- Да что ж ты делаешь?! - горестно вскрикнула я, принявшись оттирать снежинки с нелепо застывшей морды. - Разве можно ее хватать?! Да зубами?! Без спроса?! Ты бы еще молотком шарахнул!
Тигр не пошевелился, будто его действительно приморозило, и мне стало совсем дурно. Кожа его оказалась отвратительно холодной и твердой, словно ледяная корка, от каждого прикосновения неприятно потрескивала, осыпалась противной изморосью, но мышцы так и оставались застывшими, скрученными судорогой, а в глазах среди прежней пугающей черноты стояла боль. Такое впечатление, что промерз намертво! Сердце чуть бьется!
- Ширра! - я чуть не с плачем вцепилась в густую шерсть, яростно сдирая с нее остатки инея. - Ширра, очнись! Да что ж такое-то?! Что за проклятие на этих дурацких риаллах?! Никак не уживутся вместе! То меня обожгут, то тебя заморозят... Ширра!!! Да приди в себя, наконец!
Не знаю, что ему помогло - то ли мой голос, то ли звучащее там отчаяние, то ли тающий на боках снег, от которого бархатная шкура намокла и некрасиво прилипла к телу, но он вдруг неловко пошевелился и с видимым усилием моргнул.
- Ширра! - я крепко обняла дурного зверя и торопливо стерла последние следы его глупости. - Сумасшедший! Знаешь же, что нельзя! Они слишком разные, а ты их - вместе! Сразу! Да еще зубами, будто рук нету! Совсем из ума выжил, мохнатый! Огонь и лед... даже мне понятно, что будет, если прижать их чересчур близко! Кто тебя только учил?! Гад... знаешь, как я испугалась?!!
Он прерывисто вздохнул, приходя в себя, и немедленно ткнулся холодным носом в мою шею. Негромко заурчал, прижался мокрым боком, раскаяно потерся. Я даже разозлиться, как следует, не смогла - все еще дрожала от пережитого, запоздало понимая, насколько же сильна доставшаяся мне жемчужина. Даже его приложило так, что едва стоит! Могло вовсе убить на месте! Если бы я не отняла, точно бы заморозило насмерть! А то и на куски бы развалился у меня на глазах, как ледяная мумия. Ненормальный!
- Шр-р, - успокаивающе фыркнул Ширра, стряхивая с усов мокрые капельки.
- Дурак! - сердито буркнула я, отстраняясь и отирая лицо. - О чем ты вообще думал, когда пастью ее хватал?! Вот застынешь в следующий раз, как головастик на морозе, и я тебя спасать не буду! Потому что сначала думать надо, а потом делать! А у тебя...
Ширра ласково лизнул мой нос и испытующе посмотрел. Уже полностью спокойный, умиротворенный, теплый, как прежде. Густая шерсть высохла и приятно ласкала кожу, длинный хвост стал гибким, дыхание - ровным и горячим, а раскосые глаза снова посветлели и обрели цвет расплавленного золота. Только все заглядывали испытующе, настойчиво маячили перед взором - огромные, виноватые, вопрошающие.
- Отстань, - с досадой буркнула я, отворачиваясь. - Я, конечно, сама сглупила - не надо было на тебя смотреть. Но и ты тоже хорош - сколько можно на людей кидаться?! Ушастые всего лишь как лучше хотели, а ты их чуть не пришиб! Ну, куда это годится? Хоть бы немного контролировал свою злость! Ты же не демон, в самом-то деле! А от гнева голову теряешь, будто зверь дикий.
Ширра виновато вздохнул и опустил глаза, пряча неистово горящие зрачки. Покорно подставил бок, помогая мне подняться, безропотно снес неприятный щелчок по ушам. Снова вздохнул и, проследив за беспорядком, без всяких возражений пошел за улетевшей в угол подушкой. Я устало поправила постель и, едва вернув все на место, без сил упала на скомканное одеяло.
Тигр немедленно ткнулся в мое лицо и беспокойно фыркнул. Пришлось отмахнуться, чтобы не мочил слюнями нос, но не вышло - он не ушел. Только морду положил рядом с моим лицом и в очередной раз вздохнул так, будто держал на себе целую гору, а затем снова неподвижно уставился. Да так, что я даже в полудреме ощутила себя, словно уж на сковородке.
- Ну, что еще? - простонала, на секунду открывая глаза.
- Шр-р-р...
- Отстань, я спать хочу.
- Шр-р?
- Да ничего у меня не болит! Просто сил нет, ясно? И не злюсь я уже, честное слово. Просто мне твои повадки больно дорого обходятся, а глазищи - и того дороже. Больше не буду в них смотреть, всю душу выматывают. Как в омут с головой кидаешься. Настоящая пропасть.
Ширра удивленно вскинулся, но я уже отвернулась, не имея ни сил, ни желания что-либо пояснять. Накрылась подушкой, натянула на голову одеяло и уже почти провалилась в благословенный сон, как меня снова тронули за плечо. Мягко так, тихо, почти нежно, но при этом очень настойчиво.
- Боже! Да люблю я тебя, люблю! - сонно пробормотала я. - Дай же отдохнуть, нелюдь. С эльфами сам завтра поговоришь и скажешь, что хочешь, а сейчас спи, не то выгоню. Спокойной ночи.
Возможности выпихивать его за дверь у меня, разумеется, не было, но он внял - ошеломленно моргнув от такой отповеди, удивленно заозирался, словно искал кого-то другого, кого тут собирались выгонять. Обшарил всю комнатку, непонимающе заглянул под кровать, но никого не нашел и здорово этим озадачился. Потом потоптался возле меня, посопел, подумал. Наконец, с тихим урчанием лизнул торчащую из-под одеяла руку, со странным выражением на усатой морде расслышал недовольное ворчание в ответ. Какое-то время просто смотрел на мою посветлевшую кожу в том месте, где прикоснулся, и, как-то по-особенному раздвинув губы, бесшумно улегся на ковре.
Какое-то время он еще светил в темноте двумя желтыми огоньками глаз, где то и дело вспыхивали яркие огненные сполохи. Но потом, видно, тоже устал, потому что медленно прикрыл тяжелые веки, успокоено вслушиваясь в мерное дыхание сверху и напряженно обдумывая случившееся. После чего прерывисто вздохнул, подождал, пока сон не сморит меня окончательно, и, убедившись, что наши разборки никого, кроме испуганно разбежавшихся клопов, существенно не потревожили (что вообще-то более, чем странно), бесшумной тенью скользнул к открытому окну.