Генке на ВДНХ, оно же ВВЦ не хочется. То есть так бы она с удовольствием там погуляла, где еще летом гулять, а так — нет. Что-то в том, как продвигается игра, не нравится ей, Генке. В частности, назгулы.
Но Дюша уже, трепеща от радостного ожидания, бодро заходит в вагон. Генке ничего не остается, как, втолкнув туда Арагорна, прыгнуть следом. Леголас и Гимли, не сводя друг с друга глаз, заходят в соседнюю дверь — на их лицах застыло совершенно отсутствующее выражение.
Летом в вагоне метро красивого человека не найдешь. Непонятно, почему это так, но это так — даже молодые женщины все на подбор страшненькие. Должно быть, красивых вывезли на отдых в Турцию, думает Генка, озирая пассажиров, на чьих бледных застывших лицах лежит зеленоватый отблеск.
Да это же сплошь мертвецы, ужасается она. Боже мой, мы сели в поезд, набитый зомби!
Зомби мерно покачиваются в такт движению поезда. Некоторые задумчиво решают большие кроссворды. Один читает Акунина. Над его головой пылает слоган: «Она ищет тебя!»
На плакате изображена рассыпающая искры светящаяся женщина, на которую ошеломленно таращатся четверо молодых людей…
Ужас какой, думает Генка, а вдруг и вправду ищет?
Зомби на плакат не обращают никакого внимания. Естественно, их уже никто не ищет. Дюша нетерпеливо переступает с ноги на ногу, оживляясь каждый раз, когда поезд останавливается на очередной станции. Особенно его оживление возрастает на Проспекте Мира, где к высокому своду возносятся порфировые колонны.
Когда двери захлопываются и поезд, к Генкиному облегчению, трогается с места, глаза Дюши разочарованно гаснут.
— Ты чего? — спрашивает Генка, перекрикивая шум поезда.
— А я думал, на нас нападут, — объясняет Дюша, — это же Мория!
— Я до сих пор так думаю, — мрачно говорит Генка.
— Да? — радуется Дюша.
— Одно хорошо, нам по прямой. А то бы зажали нас в переходе.
— Да? — огорчается Дюша.
— От Гимли с Леголасом толку никакого, Боромира нет, Гэн-дальфа нет, Арагорн придурок…
Поезд, оставив позади пряничную Рижскую и бледную Алексеевскую, выходит на последний перегон. Генка облегченно вздыхает. Словно в ответ, следуя законам жанра, лампы в вагоне мигают и гаснут, наступившую тьму нарушает лишь призрачное аварийное освещение, поезд замедляет ход, а потом и вовсе останавливается.
В вагоне темно и тихо. Пассажиры неподвижно сидят на своих местах. Генке кажется, она слышит, как карандаш сидящего напротив зомби царапает по клеточкам кроссворда.
— Ой, мамочки, — отчетливо в наступившей полной тишине шепчет Арагорн, — они сейчас на нас ка-ак бросятся!
Гимли с Леголасом, пользуясь наступившей темнотой, начинают обжиматься.
— Куда мы смотрели, идиоты, — сокрушается Генка, — когда садились… надо было пропустить поезд!
— А они сейчас во всех… им тут нравится… хорошо, прохладно, сыро…
— Что же, живые летом вообще в метро не ездят?
— А какой идиот летом полезет в метро? Поверху надо ездить! — Ну, Арагорн, это ты загнула… Пока поверху доедешь, сам в зомби превратишься!
Из темноты доносится шорох и треск. Генка напрягается, судорожно ухватив Дюшу за локоть. Локоть теплый и острый, и это успокаивает.
Шорох и треск сменяется неразборчивым шипением.
Затем репродуктор вежливо говорит:
«Из— за технических неполадок на линии движение временно прекращено. Просьба всем соблюдать спокойствие».
После слов «соблюдать спокойствие» пассажиры начинают шевелиться, шаркать ногами и переговариваться заунывными голосами. Арагорн издает еще одно придушенное «Ой!», а Леголас с Гимли еще крепче прижимаются друг к другу.
— Я, кажется, писать хочу, — шепчет Генка.
— Тут нельзя, — сообщает очевидное Дюша, — там электричество. Потерпи. Сейчас починят и поедем.
— Не починят, — флегматично констатирует Генка.
— Когда-нибудь было такое, что поезд останавливался намертво?
— Мы и в игру никогда не играли. — Ну, ладно… вот сейчас…
Двери со скрежетом распахиваются во мрак. Откуда-то тянет отчетливым запахом горелой резины.
«Всем пассажирам. Просьба, соблюдая спокойствие, выйти из вагонов и продвигаться вперед по линии. Колея обесточена во избежание несчастных случаев».
— Вот видишь! — с невольным торжеством говорит Генка.
— У меня «куриная слепота, -возмущается Арагорн, — я не вижу в такой темноте.
— А тебе и не надо видеть, — замогильным голосом говорит Генка, — ты щупай рельс ногой, щупай…
— А если током шарахнет?
— Тебе же сказали — обесточено.
— Мало ли что сказали, — ворчит Арагорн, блестя во мраке очками.
— Леголас, Гимли, будете прикрывать нас сзади!
Тем временем остальные пассажиры выбираются из вагона. Слышно, как они тяжело спрыгивают на землю.
— Им-то ничего, — печалится Арагорн, — мрак — их естественное состояние.
— Хватит вам пугать друг друга, — сердится Дюша, — обычные люди. Ты что, Генка, никогда в метро не ездила? Они всегда здесь так выглядят.
— Вот именно… Ладно, пошли, что ли.
Генка, подогнув колени, аккуратно спрыгивает. За ней тяжело плюхается Арагорн.
— Дюша, где ты там? Не копайся!