— Япона мать! — выдавил я, ошалело переводя взгляд с одного «химика» на другого. В голову робко постучалась мысль ("Босиком, пол ледяной, определенно, это не сон"), но я не открыл, и она ушла.
— Что за *****? (нет, это повторить не могу) — сказала Яна, без развития темы уплывая в астрал.
— И вам день добрый! — прогудел толстяк, растягивая в улыбке огромный жабий рот. Взгляд его был по-прапорщицки прям и так же свободен от умственных усилий. "Дебил", — без колебаний постановил я. — Мы есмь герцог Пустоземный и Краинный! Прозываемся Джабос Де Вил Непко… непокле… непокобели… Великий!
— Идио Де Вил, их сын, — закончив возиться с чаном, кивнул мальчишка. Из краника в подставленную колбу капала бесцветная жидкость со знакомым запахом. Неплохого качества, кстати. — Добро пожаловать в замок Дуремор. Позвал вас батя, его и благодарите. Кого бить — тоже знаете.
— Ыхы, ыхы! — жабохряк снова заухмылялся. Я с трудом подавил острое и совершенно необъяснимое желание проломить ему череп. — Это я сильные чары сотворил! Я вектора вышшытал и вас сюды тлепроти… трегреси… приташшыл!
Психиатрическая больница. Белые стены. Решетки на окнах. Дикое лохматое создание в смирительной рубашке раскачивается взад и вперёд и нудно талдычит, что в его комнате выход в другое измерение. "Очень тяжёлый случай", — поясняет седой профессор группе практикантов…
Картина, которую нарисовало воображение, мне совсем не понравилась. Но гораздо больше мне не нравилась картина, которую я видел перед собой. Ещё можно допустить, что чья-то наука намного опередила нашу в области квантовой физики (дымящаяся пентаграмма, самогонный аппарат, опять же, крокодил… м-дя…), и мы всего лишь жертвы неудачного эксперимента. Но телепортация без телепорта? Без сияющего тоннеля, полета сквозь черную бездну, без вспышки света, наконец? Чушь собачья! Elkhar glief a'ro nei!.. На каком языке я только что подумал?
"Вот так и сходят с ума, — печально подвёл я черту. — Крышу срывает, весь верхний этаж сползает и фундамент трескается. Что скалишься, рептилия, не видишь, я в печали? Электрошоком дело не обойдется, тут нужна интенсивная терапия, но годика через три обратно стану человеком… Сто-оп, слезай, приехали! Три года без стрелялок и бродилок? Без гоблинов и монстров? Я же с ума сойду!!! Сваливать отсюда надо. Быро. И тапки у персонала стрельнуть, а то копытца к полу примёрзают…"
— Погодьте-ка, погодьте, — герцог вытащил из кармана мантии махонькие очочки, нацепил на нос ("Жабохряк в очках! Убейте меня кто-нибудь!" — взмолился я) и, подслеповато щурясь, уставился на нас. — Батюшки-зверушки, ну и заморыши!!! Тощие, дохлые, в чём жизень тока держицца! А девка — тьфу ты, кошка драная! Ни кожи-та, ни рожи…
Ну вот, сказал, как будто пукнул.
Ой, чё щас бу… Ну не Дебил?
Яна подпрыгнула, словно её ужалила сколопендра.
— Чё?!! — Правильно. Именно с этого сакраментального вопроса начинались самые разрушительные войны в истории человечества. — Чё сказа-а-ал??!! На кого батон крошишь, пузырь?! Список потерял, кого бояться надо? Щас рот шире плеч откроешь!
Недаром мама говорит: "На Яну где сядешь, там и слезешь". А тетя Глуша, в которой пробивной силы больше, чем в роте армейского спецназа, добавляет: "Бiсова дiвчина! Вражину порвэ як Тузык грэлку!". Яна — человек мирный и спокойный, но в гневе она, выражаясь культурно — карачун, болотный газ, БТР, звездец, атас. Под руку ей лучше не попадаться — зашибёт. Потом, правда, плакать будет, извиняться, но фингал-то никуда не денется.
— Мнеее… — бестолково проблеял Дебил. Идио пододвинул табуретку, достал из кармана семечки и занял место в первом ряду. Я сунул нос в одну интересную склянку, взболтал. По ходу, нитроглицерин. Отставим… Какая-то зелёнка в перегонном аппарате. На выходе, ясен пень, С2H5OH, спирт этиловый, но что за исходный материал?.. Эй, бородавочник, из чего гоним?
— Не врубаешься, студень?! — почти ласково пропела Януся, наступая на толстяка как танк Т-34. — Да и как врубиться, когда голова пустая! Или там кость сплошная? Дай постучать!
— Эт ты… эт… ну… отрыщь! — кудахнул герцог, прячась от Яны за столом. — Ну, девка!.. Ну ты… эт… как его… ваще! Лет тебе скока, э? Тыщонку, поди, разменяла?
— Мне двадцать… лет, — Янино настроение упало на три пункта, челюсть Дебила упала на грудь.
— Так вы что, ЛЮДИ?! — Идио грохнулся на пол, сломав табуретку. — С такими… лиловыми?! Настоящие ХВ… не сказки из детских пергаментов… Батя, спасибо-о-о!!! — он подорвался с места и кинулся отцу на шею. — Тухляк тебе теперь… но всё равно, спасибо!!!!!
— Пшёл вон, щенок! — взвыл Дебил, грубо отпихивая сына. — Ты знал, что так будет! Знаал! Ббырыж хроф'цуко!!! Где герои хоробрые, боевитые? На кой ляд мне ребятёнки сопливые??
— Ты к-к-кого назвал сопляком, жиртрест?! — оскорбился я и угрожающе взмахнул колбой. Жидкость выплеснулась на пол, весело пузырясь. "Хорошая кислота, — мимоходом отметил я, — камень разъедает". — Хорёк гиппотамообразный! Ян, ты слышала, нет? А ну иди… иди сюда…
Зажатый в клещи герцог (с одной стороны я с колбой, с другой Яна — ей ничего не нужно, и так рука тяжелая) взвизгнул как бензопила «Дружба», встретившая на своем пути смертельный гвоздь, и с гулким "БЫДЫЩЬ!" хлопнулся на пол. Комната содрогнулась, шкафы закачались, колбы зазвенели, ведро с водой опрокинулось мне на голову. Ледяной ливень на миг оглушил и ослепил, но дара речи не лишил, и, хватая воздух ртом, я закричал… вернее, заорал что-то про дебила, который взгромоздил ведро на шкаф.
— И кто этот… (изъято цензурой)?????!!!!!!
— И кто я опосля энтого?! — прорыдал Дебил. ("Олух", — заботливо подсказал сын). — Надыть было в чарованье треклятое сувацца?! Чево за ради? Она за бошки энти тышши не даст!.. Ну-тка, хотя б погляжу, как из их жилы тянуть станут да угольями жечь почнут, да как кровушка тёплая бечь будет, гы-гы! Стррра-ажжж…
Яна подняла ведро и сплющила его о макушку герцога.
Яна:
Пару секунд я тихо обалдевала. Ё-моё, что ж за место такое? Комнатка с нашу квартиру! Каменные стены, ни одного окна, огромная, обитая железом дверь, обстановка — точь-в-точь как в средневековой лаборатории. Шкафы ломятся от пыльных томов и заплесневелых пергаментов, на столе теснятся колбы и реторты с реактивами, шуршит песок в песочных часах, в перегонном кубе что-то пузырится, булькает, а с потолка, где вообще-то положено люстре висеть, ухмыляется во всю зубастую пасть здоровенный крокодил.
Я зажмурилась, надеясь, что мираж исчезнет. Ме-е-едленно приоткрыла один глаз — крокодил нахально скалился с потолка, и не думая исчезать. Вывод навязывался сам собой: острая форма галлюцинаторного бреда. Или дурной сон. Да, сон. Сейчас я проснусь, раз, два, три, конец игры…
"Взрослая девица, а туда же! — рассмеялся где-то внутри ехидный голосок. — Сон, бред, глюки, не может быть… Ты ведь прекрасно понимаешь, что с тобой случилось! Подсказать? Ладушки. Пентаграмма. Колдовство. Параллельные миры. Только давай без обмороков, это так негигиенично…"
Почему-то в кино герои всегда сохраняют хладнокровие: этот мир, другой ли — им без разницы. Меч в руки, кобуру на пояс и айда спасать драконов от девиц. Но в реальности… от такого перелёта только что мозги не вышибает. Ведь живёшь себе спокойно, никого не трогаешь, и вдруг хватают тебя, швыряют неведомо куда, и всё. Ни дома, ни семьи, ни друзей, пиндык и полнейший звездец.
Кое-как совладав со стрессом, я ещё раз оглянулась (Боже, кто этот омерзительный толстяк? Помесь бегемота с жабом! В мозгу одна извилина и та прямая!.. Могучий маг?! Да чтоб мне сдохнуть…) и поняла: надо что-то делать. Поплакать? Не оценят. Истерику закатить, с воплями и разбиванием посуды? Чёрт знает, что в этих колбах, отравлюсь ещё…
Примем всё, как есть. Перемещение, комнату, крокодила, даже пузана в балахоне. Больше ничего не боимся и ничему не удивля… Чего-о-о-о??!! Какие головы? Какая стража?! Ах ты……. (изъято цензурой)!..
Такое мое состояние Саша называет "села на метлу ведьмуся"5 — ненавижу эту кличку! — и сидит при этом тихо-тихо, как мышь под метлой. Ярость окрасила мир в багрово-алые тона, и уже ни о чём не думая, я схватила первое, что под руку попалось (пустое ведро), и со всей дури заехала Дебилу по башке. Звук был, словно треснула пополам здоровенная тыква. Ведро выпало из моих рук, герцог выпал в осадок.
— Не стыдно тебе? — с укором спросил мокрый братец, выжимая футболку. Я попыталась взять себя в руки, но чудище, притаившееся внутри, рычало и алкало крови. — Ян, я целых пять минут мечтал сплющить что-нибудь об эту репу!!
— А я — с рождения, — признался Идио, восторженно глядя на меня. Крепенький, упитанный, больше всего он походил на шустрого, деловитого воробья. Карие глаза плутовато поблескивали, пепельно-серые волосы вились мелкими, бараньими кудряшками, оттопыренные уши алели, как звезды над Кремлем. На штанах темнели пятна от реактивов, рукав куртки был прожжен ("Братик нашёл родственную душу", — мелькнула мысль на заднем плане), пальцы заклеены чем-то вроде пластыря. — Только ведёрко жалко, взяли б лучше кочергу! Она тяжелее, мигом мозги в порядок приводит.
— Пчхххи! — от громового чиха колбы жалобно звякнули, и по комнате тут же пополз трупный запашок. Звезда на шее (Когда я успела её нацепить? Не помню…) вдруг задрожала и чуть потеплела. — Слышь, ведьмусь… пчххи! кочергу бери… пчххии! да что такое?.. — Саша удивленно зафыркал, обнаружив в носу целую колонию соплей.
— Сколько раз просить. Не называй меня так!!! — от ненавистной клички я вспыхнула как костёр, облитый бензином. Зачем-то схватила ведро, но тут вдруг распахнулась дверь, врезавшись в стену со звуком, похожим на пушечный выстрел, и в комнату ввалились четыре лохматых чудища. Когтистые серые лапы свисали ниже колен, на раздувшихся мордах отчетливо проступали пятна тления, бессмысленно-жадные глаза смотрели из-под спутанных волос, с ощеренных клыков капала вонючая слюна… Я ни разу в жизни не видела упырей, и никогда в упырей не верила, относя к их области сказок и легенд, но это могли быть только У-ПЫ-РИ!
Дальше был провал.
Как утверждал Саша, упыри облизнулись ("Языки у них, Ян, длинные, синюшные… бе-е-е!.."), ринулись вперед ("И представляешь, пялятся на меня как на мясной отдел в гастрономе! А что с меня взять-то? Кожа да кости!"), и тогда я ("Заливаю? Заливаю? Да я сам офигел, если хочешь знать!"), вопя что-то вроде "Врешь, не возьмешь, ядрёна вошь!.." принялась колотить их изрядно помятым ведерком…
Очнулась я почему-то под столом, когда упырей уже и в помине не было, а Идио и Саша увлеченно разглядывали четыре горелых пятна на каменном полу, причём последний то и дело хлюпал носом и оглушительно чихал. Ещё бы! Босые ноги и каменный пол в сочетании с мокрой одеждой гарантированно обеспечивают простуду даже в разгар лета.
— Дематериализация некротизированной плоти с минимальным выходом… Интересный эффект. Я использовал драконью желчь и чешую цмока, а вы?
— Ниддо… пчххи! глицедид, — Саня, казалось, не замечал, что семимильными шагами приближается к гаймориту и двусторонней пневмонии. — Даведдо при сбешедии вздывдая сида воздасдает… Ой, Яд! Вылазь, уже все! Я дуд…
— Простудился? — ядовито спросила я.
— Я в жизди де бдостужался! — пробубнил Саша, утопая в носовом платке.
— Идио, водка есть? Тащи.
— Пить? — с надеждой произнёс брат.
— Растираться, балда… Идио, тебе серой уши забило? Водку давай! И полотенце!
— А где я его возьму? — искренне удивился тот.
— Что?..