— Да не бесись ты так, рубашку порвёшь, — урезонивала я беспокойный амулет. — Я понимаю, там опасно… ого, даже так? Да ладно тебе, я ни во что ввязываться не буду, только посмотрю одним глазком… ну, хорошо, двумя… а когда мы на четвёртый уровень опасности перескочили?
Звезда уже не дрожала, а безостановочно тряслась, едва не обрывая шнурок. Так она вела себя перед тем, как мы повстречали вурдалаков, и позже, когда решили поплавать в озере, кишащем тхушами. Почти на месте, заключила я, остановившись перед высоченным зеленым забором с заманчиво приоткрытой калиткой. Внимательно прислушалась и решительно толкнула дверцу, игнорируя истеричные вопли внутреннего голоса о дурной голове, которая ногам покоя не дает и о том, что в прошлой жизни меня звали Варварой.
Звезда трепыхнулась, как пойманный воробей, и затихла.
Скрипнув, отворилась калитка, и ничего не случилось. Я осторожно вошла. Чистый, ухоженный двор, цветочки цветут, куры в пыли копаются, кот спит на крыльце… Симпатичный домик, только немного глаз режет сочетание зеленых стен с желтой крышей и оранжевыми ставнями.
И ни души.
Я огляделась — немного растерянно (обломали деточку) и облегченно (ну и слава Богу), повернулась к калитке и…
Пёс вырос словно из-под земли. Лохматый, чёрный, вроде волкодав, но раза в два больше, с добрыми карими глазами. С любопытством посмотрел на меня и нарочито зевнул. Глаза его мне понравились, а зубы — не очень.
— Э-э-э… — выдавила я, понимая, что бежать некуда. Пёс понимающе ухмыльнулся. — Не подскажете, как пройти в библиотеку?
Пёс подошел, обнюхал меня (сердце ухнуло в пятки), вздохнул и вдруг потерся лохматой головой о мою ногу. Я, холодея от собственной храбрости, опустила руку (опускать почти не пришлось) и погладила его по голове. Горячий язык лизнул мою ладонь, пушистый хвост скупо качнулся туда-сюда, и сторож неторопливо направился к своей будке, которую я сперва приняла за маленький сарайчик. На полпути он оглянулся и явственно хмыкнул, давая понять, что на ведьмаков он не разменивается и как объект лая, гона и куса я интереса не представляю.
"М-да, этот пёс что-то с чем-то… — непривычно тихо проговорил внутренний голос. — Слушай, а пойдём отсюда? Тебя брат, наверное, уже ищет, волнуется, думает, где сестрёнка, что с ней… А думающий чародей — когда это хорошо кончалось?"
Я не успела ответить. Раздался стон, что-то зашуршало, заскрипело, и с крыши прямо мне под ноги рухнул человек.
Черноволосый, бледный как смерть парень в изодранной одежде, заскрёб пальцами по земле, силясь подняться, и новый стон вырвался из его груди. В нём торчало не меньше дюжины коротких арбалетных стрел, вся рубашка пропиталась кровью. Он приподнял голову, посмотрел на меня, попытался что-то сказать и снова потерял сознание.
Злость накатила душной волной. Ужас, летящий на крыльях ночи. Упырь кровожадный, здыхлик невмеручий, отродье тьмы, нежить не-мертвая… А как же следовало называть шакалов, которые напали на него скопом и травили, как дикого зверя? Стреляли, веселясь, спорили, долго ли протянет упырёк… а, упустив, злились: какая несознательная жертва попалась! Удрал, сволочь — и ни тебе калёного железа, ни костерка во славу богов…
— Гады. Гады, ГАДЫ!!! — не сдержавшись, выкрикнула я. И страх исчез, словно кто-то стёр его ластиком. Нервы — их никогда не было. Впервые в жизни я твердо знала, что делать. Помочь. Защитить наше честное имя. Решительно и бесповоротно.
"Лечиться, лечиться надо!" — горестно простонал внутренний голос.
Я решительно сбросила мешок и присела на корточки рядом с раненым. Он дышал хрипло, надсадно, похоже, было задето лёгкое, но сердце билось ровно. От стрел шёл противный запах гниющего сена и поднимался едва заметный прозрачный дымок. Меня передёрнуло, в дальнем чуланчике мозга трепыхнулась мысль о какой-то жгучей травке с непроизносимым названием, но сгинула, так и не дойдя до сознания.
— Боже, пусть мне повезет, и наконечник будет не двузубый! — выдохнула я, ухватилась за стрелу покрепче и… — У-у-у, ёж твою медь! Ббыр ёкк тхураз22! — отчаянно затрясла рукой. На ладони мгновенно проступили волдыри как после ожогов крапивы. — Feora viedzmenaria, ведьмин цвет, блииин! Вот сволочи! Кзор тсунна жбыдыхре23! Шбыж д'ахут!
— Здесь она! — донеслось от калитки. — Ещё и ругается!
Я обернулась. Слегка запыхавшиеся24 Идио и Саша смотрели на меня, и их взгляды были похожи на острые осиновые колья. А вещмешки успели изрядно потяжелеть.
— Вы все так быстро купили? — слегка удивилась я.
— Мы… да, — процедил брат. — Бабульки были очень добры. Объяснили, что в лавке продуктами не торгуют, и сами всё прине… — Он наконец заметил тело и изумленно моргнул. — А что это ты здесь делаешь?
— Для тех, кто в танке: выдергиваю стрелы, — хмуро произнесла я, нянча обожженную ладонь. Послышалось ворчание, и из конуры показалась сначала добродушная морда, а потом и сам громадный черный пёс. — Пёсик, место!
Волкодав приветливо, во все сорок два зуба, улыбнулся гостям. Гости его радушия не оценили. Саша с воплем: "Не ешь меня, я невкусный!" — упал на землю, прикинувшись мертвым, Идио, что-то нечленораздельно хрипя, расплющился по забору.
— Фас… то есть, фу, плохая собака, нельзя! — скомандовала я. — Иди в Альпы, лыжников спасай.
Пёс громко фыркнул, словно говоря: как знаешь, по мне — лучше съесть! — но послушно скрылся в конуре. Идио рухнул носом в хозяйские маргаритки. Я натянула рукава рубашки на ладони и взялась за стрелу. Та поддалась на удивление легко. Вторая, третья…
— В этот раз вы слишком сильно ударили её по голове, — пробормотал оборотень.
— Ви-и-ижу… — Саша встал и, мрачно глядя на меня, упер руки в боки. — Деменция прогрессирует, Ян? Или это врождённое слабоумие?
— Ты чего, Сань? — я, прикусив губу, уставилась на раны, которые уже прекратили кровоточить и закрывались буквально на глазах. Похоже, не так неправы были бабульки… но какое это имело значение? Да никакого.
— Я — чего? Я?! — брат аж задохнулся от возмущения. — "Спасём упырика", вот чего! А это не лекция и не семинар по этике! Здесь двойку не поставят, здесь убьют!!!
— Разорвут! — согласно взбеленился Идио. — Или…
5. Мозговой штурм.
— Сожгут, знаю. — Её глаза блеснули сталью.
Этого взгляда я боялся с первой нашей встречи. Она посмотрела так на папку, прежде чем ударить его ведром по голове. И на упырей… И на меня… У меня потом до вечера мурашки бегали как угорелые.
— Ян, мне кажется, мы достойны большего, чем безымянная братская могила на краю Дикого леса, — Тирон был сильнее меня. От этого взгляда он всего лишь отступил на шаг. — Пошли отсюда.
— Нет, — просто ответила ведьмачка.
— А если… — заикнулся я.
— Тогда я сначала ударю тебя, — она ткнула в меня пальцем, — а потом тебя, — она кивнула брату, — и все сделаю сама.
Она не угрожала. Она на самом деле собиралась так поступить — потому что была Воином. "А воин всегда отвечает за свои слова", — писал дедушка… Я вспомнил, как славно было проводить вечера с его книжкой у камина, и на глаза навернулись слёзы. Глупый, глупый оборотень! Ну чего тебе дома не сиделось?
— Знаешь, ты мне больше нравилась, когда была трусихой, — пробормотал Тирон.
— Прости. Так надо.
— Но ты же не умеешь драться!
— Я просто никогда не пробовала. В конце концов, кто из нас ведьмак?
— Я! — я ткнула себя в грудь. "Ты совсем спятила", — одними губами сказал Саша. — И я знаю, что делаю! Мы спасём парня.
— Мы все умрё-ё-ё-ём! — горестно взвыл Идио.
— Не паниковать! — строго приказала я. Идио хотелось паниковать ещё, но Саша быстренько зажал ему рот.
— Он всё понял и заткнулся. Но я не понял!!! — рявкнул брат. На мгновение прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Тихо, спокойно… Ян, остановись на минутку и подумай. Нас — мало. Их — много. Он нам — никто. Это просто глупо!.. Rhist an Dereorth, я говорю как ты, — он побледнел. — Но это же я не думаю! Я вечно во всё влипаю! Я — импульсивный, неуравновешенный паразит, а ты — будущее нашей семьи! Где твой здравый смысл?!
— Он подсказывает, что в данном конкретном случае долгие размышления будут только во вред. Меньше слов — больше дела. Саша. Братик.
— Сгинуть из-за какого-то упыря?! — вырвался Идио. Его заткнули вторично.
— Да какой из него, к вурдалакам волколачьим, упырь? — раздраженно возразил Саша. — Ежу ясно, парня просто…