Горгул громко всхлипнул, смахивая мнимую слезинку с горбатого носа.
Выдавить настоящие слезы из Рюиччи было труднее, чем сок из кокоса. Сам Ларвеор видел их на глазах горгула только один раз, на именинах покойного Уэйда ("Замечательно звучит: покойного", — заметил про себя капитан), когда некто тайком подлил в пунш молоко единорога3 и всего одну капельку экстракта Разнузданной Нимфы.4 «Злыдни» ничего крепче воды в рот не брали — Ларвеоровы методы протрезвления отличались редкостным цинизмом, тогда как другие гости выпили не один бокал восхитительного фруктового напитка, поэтому только они ("злыдни", не гости) и наблюдали резкое оживление во всех отношениях скучного праздника. С безопасного расстояния. Вид её темнейшества, исполняющей на обеденном столе зажигательную фьямму с раздеванием, потряс их до глубины души, а зрелище Уэйда (он пил за троих и, соответственно, Нимфы ему досталось больше чем другим) пристающего к особенно уродливой, горбатой, одноглазой и морщинистой огрихе, заставило сползти под стол в приступе безудержного хохота. Ярок чуть пуп себе не надорвал.
Её темнейшество пережила несколько неприятных минут, очнувшись на столе в своей секретной лаборатории, завернутой в скатерть. Спросонья она приняла винные пятна за пятна крови и паническим визгом перебила немало колб с ценными препаратами. Немного придя в себя, она воспылала праведным гневом и, лично взявшись за расследование, добрых два дня бродила по замку, сканируя подданных напропалую. Сея и Рюиччи, как два неподдающихся телепатии и потому особо ценных сотрудника, следовали за госпожой по пятам, источая безграничное сочувствие и всем своим видом демонстрируя, что сделают с негодяями, когда их отыщут. Но вопреки всем усилиям, а, может, и благодаря им, виновный в саботаже так и не был найден.
К исполнению своих обязанностей Уэйд вернулся только через три недели, когда его речь стала более-менее прилична, а сам он — относительно безопасен для окружающих. Начал он с того, что представил дядюшке докладную с требованием привлечь к суду персонал госпиталя за использование бранных слов в отношении должностного лица при исполнении служебных обязанностей и действия, унижающие его личное достоинство, как то: пичканье подозрительными зельями, затыкание рта кляпом и иммобилизацию железными цепями. Дядя вложил документ в папочку с тремя сотнями ему подобных и помолился Вечному Воителю о несчастном случае на производстве.
Ведьминой дюжине пришлось пройти полный курс противосудорожной терапии, причем Ярока поместили в изолятор и настрого запретили общаться с соратниками. Дело в том, что от хохота у парня таки развязался пупок, и ему прописали полный покой, но при виде знакомого лица у него всякий раз начиналась неудержимая истерика.
Именины лейтенанта вошли в копилку самых счастливых воспоминаний Ларвеора, хотя посторонним об этом знать было незачем.
Песня кончилась, и барды, восхищенно следившие за Леориэль и Аринхом, громко захлопали. Чуть помедлив, к рукоплесканиям присоединились остальные пришельцы и все «злыдни», даже Ларвеор соизволил пару раз соединить ладони. Кристанна и Сивер прервали танец и с глубочайшим изумлением заозирались. Изумление очень быстро сменилось столь же глубоким сожалением: "И всё?", а оно — безграничным ужасом: "Нас же видели!!!"
— Да! — ликующе выкрикнула Леориэль и взмахнула руками, словно пытаясь обнять весь мир. — Да! Вы меня любите! Вы меня действительно любите!
"Каков же его план? — продолжал размышлять Ларвеор. — Одних — свести с ума, других — заплясать до смерти, третьих — переманить на свою сторону? Нет, чепуха. Но какой-то план должен быть. Только мы, Тёмные, сразу идём в атаку, Светлые всегда придумывают план. Всегда один и тот же: выждать и вонзить нож врагу в спину. Или в горло. Во имя торжества добра и справедливости. Где твой нож, чародей?"
Повар насмешливо сощурился. Он не хлопал.
— Простите, мэм, — негромко проговорил он. — Вы совсем не плохи. Но я никогда не любил лжецов и притворщиков. Если кто и заслуживает восхищения, то ваш капитан.
— Что? — Леориэль надменно вскинула голову и шагнула к сфере. — Вы обвиняете меня во лжи, смертный? И в чём же, позвольте спросить вас, я солгала?
Повар сощурился ещё насмешливее.
— Вам отлично удаются роли своих ребят, господа убийцы. Добрых, честных, благородных. Вы словно говорите: мы не злые. У нас просто работа такая. И вам верят. Но правда в том, что вы — смертоносные гадюки, готовые в любой момент напасть. Улыбаетесь, а сами ножи и сюрикены в… — он на мгновение задумался, — в рукавах прячете. Вы убьёте любого — друга, сестру, ребёнка, — если получите приказ, и рука не дрогнет. Поэтому мне нравится ваш капитан. Он хотя бы не притворяется.
Тишину, наступившую после его слов, можно было рубить топором. «Злыдни» криво, зло ухмыльнулись. Тётка в красном халате испуганно пискнула, мужичок в трусах рыбкой нырнул под ёлку. Растрёпанные барды переглянулись.
— Ты ба! Гарно спивае, пэс смердючий, щоб його пидняло та гэпнуло! — не к месту возликовал Сея. Ему, наконец, удалось развести глаза, и теперь правый прицельно стрелял во все стороны, а левый косился Фиораветти в расшнурованный ворот куртки. — Хлопци! Дивчины! Та погляньте на його уси! Чулы вы чи не, шо вин тамотки сказав? "Господа убийцы"! — Бард почесал в затылке, удачно задев вампирку рукой по груди. — Нас убивцами хаеш? Чьий бы пацюк вэрэшчал, а твий бы мовчал, пан лыцар, колы ты з отого ж бэрыга моря, шо мы е, кляты! И шоб я бильше цого не чул, хай тоби грець! — уверенно закончил он, погрозил повару пальцем и снова задел Фиораветти по груди.
— Та тю на вас усих тры разы! — сердито фыркнул бард с барабанами ("Эти сирены уже по другим мирам расползлись", — посетовал кто-то). — Робить вам бильше ничого, як ото лаэтьца! Що ж мы, совсим ничого нэ розумием? Нэ чэрэвиком ж борщ хлэбаим! У меня батя тоже в спецназе служил, так он… Короче, харэ дурыча гонять. Всем занять места на танцплощадке согласно штатному расписанию, быро. Я сказал, быро. Граждане и гражданки, вечер продолжается! Оттянемся слегонца! Вжарим, братцы!
И барды ударили по струнам.
— Я хочу ребенка от чародея, — мечтательно проговорила Леориэль. Кристанна, побледнев, втянула воздух сквозь зубы. — Да не от твоего, он мне и с приплатой не надобен! А вот от этого… — она вздохнула. — Просто хотела, чтобы вы знали.
— И если ви хотите знать, шо я думаю об этом в своём сердце, я таки вам скажу, — с безграничной печалью изрёк Рюиччи. Мрачная дума читалась в складках на широком горгульем лбу. — А не хотите, я таки всё равно вам скажу, шо после таких вот мечт и начинаются вопли об испорченной крови, шо просто мама не горюй! И пусть бедного горгула сплющит о холодные каменные плиты, если он не прав!
~ *~* ~
Земля дрожит от дикости такой,
Ах, какой он бьет рукой, наш Вася!
И в мирном космосе покой,
Ах, как он бьёт ногой, наш Вася!
Одна из стен Чертога перемещений превратилась в огромное волшебное окно, и в нём задвигались, быстро сменяя друг друга, картинки. Мрачный город. Высокие дома, упирающиеся макушками в хмурое небо. Дождь хлещет как из ведра. Огромная толпа болванистых существ ("А дубы-колдуны что-то шепчут в тумане…" — задумчиво констатировала Малинка) в темных одеждах с чёрными стёклами на глазах. И худой долговязый парень, с необычайно одухотворенным видом раздающий им пинки и затрещины. Судя по траекториям полёта безглазых, паренёк активно использует Силу.
— Вот мы и снова встретились, мистер Андерсон… — пробормотали барды.
Другая картинка. Яркое солнце. Голубое небо. Пустынный пейзаж. В воздухе носятся рычащие металлические повозки. На земле кипит драка с участием всех желающих — ослепительные вспышки, блеск стали, шмелиное гудение, вопли и ни капли крови. Солдаты в белых доспехах поражают кое-как слепленных големов из оружия огневого боя, маги-недоучки Мечами Света прорубают себе путь сквозь толпы врага, а ушастая зелёная обезьянка на пальцах объясняет адепту Тёмных сил смысл жизни.
— На что способен шушпанчик, саблей световой вооружённый, узнаешь сейчас! — мстительно пообещали пришельцы.
Новая картинка. Ещё один Большой Злой Чёрный маг. Жутко ухмыляющийся, отвратительно бледный, безносый, лысый, с красными щелями глаз. ("Эх, ночи мои геймерские! — печально молвил один из бардов и тут же напустился на терминатора: — Вот зачем базуку узлом завязал? А? Зачем вещь испортил? У-у-у, нехороший человек!") И мальчишка. Растрёпанный, дрожащий, в окровавленной одежде с деревянной палочкой в руках, кристально-чистыми очами и сияньем на челе — светлый герой на Тяжелом испытании. И вновь Тьму повергают, топчут, жестоко пинают и натягивают ей хвост на уши. Торжествуй, Свет.
— Он издевацца, — возмущенно заявила Зикка, удобнее устраивая голову на коленях Ярока. — Он смеяцца над ми! Хохотать! Громко!
— Угу, — сонно откликнулся тот, перебирая её змеек.
— А землетрясение будет? — вяло поинтересовался Сивер. Кристанна зевнула.
— Нэ-а… кого-то будут быть… возможно, что и наас! — Даня тоже зевнула. Шольд с благоговейным восторгом посмотрел на её нежную, белую, ничем не защищенную шейку. — Я тябе говорыла, что мой яд можэт убыть лошадь за пару мгновэный? — не открывая глаз, спросила девушка.
— Нет, — коротко произнёс вампир и принялся внимательно изучать потолок.
— А… Ну так говору. Всягда было ынтярэсно, есть лы у вомпэров ыммунытэт к укусу цвэйфлэг5… - девушка облизнула губы зеленоватым раздвоенным языком.
— Нас швырнут в бездну, — предположила Малинка. Гапон согласно всхрапнул.
— Я жутко извиняюсь, но ви слышите, шо ви говорите? — вмешался Рюиччи. — Землетрясение! Погром! Космос, боже ж мой! Скажите ж мене, шо я не оглох на старости лет? Чего за ради чародею посылать нас туда, куда Йоззя эльфов не водил, когда он имеет самые честные намерения перетянуть таки нас в свой лагерь? Не смешите мои шлёпанцы, они и так дырявые! Здесь имеет быть место песня. Ви улавливаете суть? Старый Рюс не может знать всё, но в чём он уверен, таки в том, шо по завершению сего зрелища к нам припожалует новый гость. — Леориэль фыркнула. — Мой остроухий друг, не делайте такие большие глаза, на пол выпадут, ловить придётся. Ви послушайте капитана!
Ларвеор поднял голову от книги, недоуменно хмурясь.
— Он молчит, потому как со всем согласен, — горгул выразительно просигналил ему бровями. — И я таки имею вам предложить начать отсчёт от пяти. Пять. Четыре…
— Как только я вспомню достойное тебя проклятье, ёрт кантц шаргершт… — зловеще пообещала Кристанна, сжимая и разжимая кулаки.
— Ви не извольте волноваться, у нашего народа к проклятьям стойкий иммунитет, — хитренько подмигнул ей Рюиччи. — Жизнь заставила, да. Три, два, оди…
— Стоять! Секретная служба!
Два человека, одетые в одинаковые черные одежды, возникли в зале нежданно-негаданно — выросли из-под земли как грибы после дождя. Пять часов назад «злыдни», стремительно повернувшись, всадили бы в крикунов десятка два арбалетных болтов, дротиков и метательных звёзд. Два часа назад они поворачивались бы гораздо медленнее и неохотнее. Полчаса назад кивнули бы пришельцам и вежливо сказали: "Доброй ночи"… но после танцевального марафона, устроенного Хранителем, им не то что шевелиться — жить не хотелось.
— Агент Малдури! Агент Склади! — заорали пришельцы, нацеливая на «злыдней» изогнутые металлические трубки, вроде той, что валялась завязанной в узел на полу, но поменьше. — Всем стоять! Бросить оружие! Руки за голову! Не двигаться! Шаг в сторону будет приравнен к попытке побега! Прыжок на месте — к попытке улететь! Проваливание сквозь землю карается предупредительным в голову!
Терминатор удивлённо заскрежетал, мумий согласно зарычал. По залу прокатился приглушенный гром, и двое не-живых задумчиво почесали лбы, в которые пришлись оба предупредительных. Агенты ошеломлённо уставились на своё оружие.
— Боже ж мой, не стоит так волноваться, мы решительно согласны! — воскликнул неугомонный горгул, оживлённо помахивая крыльями — Но скажите на милость, шо ви хотите, чтобы мы сделали во-первых? Бросили оружие или таки подняли руки вверх? А крылья куда?
Пришельцы пригляделись к нему, сдавленно икнули и были вынуждены опереться друг на друга, чтобы не упасть, потому, наверное, и не заметили, что за спиной у них вырос ещё один гриб, точнее, парень. А если ещё точнее — самый настоящий МУЖИК раза в полтора выше железного болвана «термонатора» и вдвое шире его в плечах. Макушки обоих агентов находились где-то на уровне груди богатыря.
— Ну ни фигааа… — потрясённым хором выдохнули девушки, не исключая эстетку Леориэль и привередницу Кристанну. А потрясаться, право слово, было с чего! Гордо поднятая голова, русые кудри, загорелое лицо, ярко-синие глаза, безумно обаятельная улыбка. И ощущение безмерной, неодолимой и неумолимой силы, могущей двигать горы, поворачивать вспять реки и обращать в прах сталь и камень. Ларвеор, резко помрачнев, положил ладонь на пояс, в котором всегда носил амулет Белого шквала: и чутье, и здравый смысл подсказывали ему, что это существо не удержит даже Жемчужная сфера, буде ему вздумается её проломить.