- Все так… - печально согласилась дура. - А, если не секрет, как вас зовут?
- Лизой меня зовут. Вы не бойтесь, я вперед заплачу!
- Да я не этого боюсь!
- Так я же за все отвечаю! Хотите - бумагу подпишу? Что всю ответственность беру на себя?
- Ну и кому мы предъявим эту бумагу? Черту с рогами?
Я прямо испытал чувство благодарности к моей дуре - а чувство это и в телесной жизни крайне редко меня посещало. Она, сама того не зная, спасала сейчас меня и мой сундучок.
- Вы просто не понимаете, как это для меня важно! - воскликнула Лиза. - Послушайте, вы тоже женщина, вы тоже кого-то любите! И вдруг он погибает!
- Да ну вас! - дура даже руками на нее замахала.
- Машенька, я не могу без него! Я должна его еще раз увидеть! Мне ведь даже проститься с ним не дали! Меня из дому не выпустили, заперли, сволочи! Я чуть в окно не выбросилась! Машенька, ну, что вам стоит? Вы же умеете! Я деньги принесла - вот, пятьсот гринов!
- Пятьсот гринов? - переспросила дура.
Пятьсот гринов! То есть долларов, баксов или как там еще зовут эти зеленые бумажки! Ровно столько, сколько нужно, чтобы откупиться от Анжелы. И я понял, что беда неотвратима. Нужно было что-то предпринять… что-то срочно предпринять…
- Машенька, если вы хоть когда-либо, хоть кого-либо любили - помогите мне! - умоляла Лиза. - Видите - на коленях прошу, Машенька, я люблю его, я больше не могу без него, мне бы хоть увидеть!..
Дальше Лиза уже не могла говорить, она рыдала, обнимая мою дуру за колени. Адура, естественно, в полной панике гладила ее по плечам.
- Ну, девочка, ну, успокойся, на могилку сходи, там поплачь, полегчает, - бормотала она. - Давай мы сейчас холодной водичкой умоемся, а то глазки будут красненькие, давай вставай, пойдем умоемся, что уж теперь плакать…
Лиза, оторвавшись от ее колен, полезла в сумочку, расчетливо брошенную на пол совсем рядом, достала банкноты и выложила их на стол.
- Тут пятьсот! Можете проверить! Нужно будет - еще достану! Только одну минуту, всего минуту! Я ему должна сказать, понимаете? Очень важное!
И опять улеглась на колени к дуре, прижавшись щекой к золотым загогулинам на черном платье.
Она знала, как нужно обращаться с дурами! А я вот не знал, как спасти свое имущество. Если они тут устроют этот самый зазыв с того света и приманят какую-то злоехидную сущность, плохо мне придется. Я бы охотно достал из сундучка талер или даже два, золото всегда в цене, но я не мог открыть свой любезный сундучок. Я мог только охранять его - пока не отыщется подходящий ключ.
- Ну, скажете, скажете, все вы ему скажете… - совершенно забыв об опасности, произнесла наконец дура.
И вдруг задумалась.
На ее лице я и впрямь прочитал необычайную мысленную работу. Она пыталась придумать, как бы выставить Лизу - но чтобы ее доллары остались лежать на столе…
- Помогите мне, а то я тоже уйду! Мы на шестом этаже живем, это просто! - пригрозила Лиза.
Такая женщина и должна грозить самоубийством, любовь к театральным затеям дурного тона у нее в глазах светится.
- Ой, мама дорогая… - прошептала моя дура. Ну конечно, это должно было на нее подействовать.
А вот дальше было уже любопытно - дура повела шантажистку в туалет, плеснуть холодной водой в заплаканные глазки, а в салоне вдруг оказался Бурый. Я сам перемещаюсь беззвучно, не касаясь пола, но он, кажется, двигался еще быстрее меня - когда я обернулся, он уже стоял у стола и изучал доллары. Он проводил пальцем по банкнотам и сличал какие-то буквы с номерами. Судя по тому, как он кивал, деньги были настоящие. А я вот так и не привык к бумажным деньгам. Это вам не золотой талер. Какое время - такие и денежки.
Из туалета вышла моя дура и увидела Бурого с долларами в руке.
- Положите обратно, это пока не ваше, - тихо, но очень строптиво сказала она.
- Соглашайся, пока дают, - ответил Бурый.
- Не могу. Чтобы это сделать, знаете, какая сила нужна?
- У тебя же диплом.
- Боюсь! Как вы не понимаете? Это же не дурочкам про женихов врать! Это… это…
- Это жених с того света, - подсказал я. Но она и сама это знала. Они говорили тихо, очень тихо, чтобы Лиза не услышала. А она
все не выходила - и я стал понимать ее игру. Она хотела, чтобы мужчина, которого она сочла приятелем гадалки, повлиял на ту и уговорил взяться за работу.
- Соглашайся, тебе говорят. Чего тут бояться? Свет потушишь, полотенце в углу повесишь, ну?
- Не могу. Это не дура Верка. Верка своего спросить хотела, куда ключ от дачного гаража подевал. У нее в гараже банки с огурцами и помидорами остались. Только у него там и заботы, что гаражные ключи!
- Сама ты дура, - сказал я. - Ключи - это главное! Ключики мои, драгоценненькие…
- Тогда выбирай. Или ты соглашаешься, вызываешь ей, кого она хочет, и возвращаешь моей хозяйке пятьсот гринов, или пеняй на себя. Я если что сказал - делаю. У тебя дом, хозяйство, дочка. Ничего этого не будет. Если откажешься.
- Сумасшедший!
Бурый не умел говорить выразительно. Слова были сами по себе, а голос и лицо - сами по себе. Но волнение им овладело неподдельное.
- Ей нужно помочь, понимаешь? Не понимаешь… У меня дружка убили, вдова осталась, Наташка. С сыном. Тоже на тот свет просилась… - вдруг он схватил мою дуру за плечи и дважды основательно встряхнул. - Ты дура или притворяешься?!
- П-п-притворяюсь! - выкрикнула она. - Пусти, козел!
- Ты ей поможешь, поняла? - не разжимая пальцев, приказал Бурый. - Пусть она этого своего еще раз увидит!
- Я не сумею! Это только у сильных магов получается!
- У тебя диплом! Дура замотала головой.
Я всегда подозревал, что с этим дипломом что-то не так, уж больно он был пестрый.
Отпустив дуру, Бурый полез во внутренний карман куртки и достал черное портмоне.
- Вот, еще двести сверху. Соглашайся! Упрашивать не стану.
- Да там же одна ошибка - и все, и с концами!
- Вот еще стольник.