Прожив последние деньги, наследник уехал в замок. Чувствуя себя настоящим узником, коротал тоскливые вечера в заплесневелой комнате, тщетно пытаясь согреться местным самогоном. К полудню продрав глаза, новый хозяин бродил по окрестностям, удил рыбу или колотушками срывал раздражение на слугах…
Однажды вечером, когда над озером бушевала буря и молнии с треском били из черных туч, а гром, казалось, вот-вот обрушит башню, у ворот замка появились всадники. Юнкер, с детства боявшийся грозы, не спал и молился в постели. Узнав о просящихся на ночлег путниках, молодой человек обрадовался неожиданной компании, приказал впустить и разжечь большой камин в трапезной. Кутаясь в плащ, вздрагивая каждый раз, когда над донжоном прокатывался очередной раскат грома, он вышел в залу. Один из гостей — пожилой мужчина в богатом платье — поклонился хозяину и представился старшиной нотариального Цеха Даллерберга.
В благодарность за кров, гость приказал сопровождавшим его слугам накрыть стол. Не успел юнкер глазом моргнуть, как из дорожных корзин появились блюда с многоярусными пирогами, паштеты, колбаски, графинчик вишневого ликера и бутылка мевельского. Все угощение выглядело отменно. Радуясь обилию и разнообразию явств, хозяин поспешил отдать дань позднему ужину. Нотариус оказался интересным собеседником: не столько пил и ел, сколько делился новостями о последних событиях в политике. Рассказал, что император заключил временное перемирие с мятежниками и теперь неподалеку от Далерберга во владениях маркграфа Георга идут тяжелые переговоры…
Буря вскоре затихла. Гремевшая гроза незаметно перешла в обычный дождь.
Юнкер, обильно запивая вином каждый проглоченный кусок, слушая тихий приятный голос гостя, совершенно расслабился. Зеленые глаза пожилого собеседника смотрели на юношу с такой отеческой заботой, что тот, не удержавшись, поделился с ним своими бедами. Стал многословно жаловаться на отшельническую жизнь в «этой дыре». Рассказал о тщетных попытках заложить имение и объявил, что с удовольствием избавился бы от проклятой башни.
Участливо качая седой головой, приезжий осведомился, за какую сумму благородный наследник согласился бы расстаться с Орлиным Камнем? Досадливо махнув рукой, юнкер назвал вполне умеренную цену. На лице нотариуса тут же появился откровенный интерес. Он сказал, что давно ищет подходящее земельное владение. Место над озером ему нравится, если перестроить замок, получится вполне достойное поместье. И владелец его не будет ни от кого зависеть — сам себе сеньор. Поэтому он готов предложить гостеприимному хозяину хорошую цену за Орлиный Камень. А чтобы у наследника фон Мерца не было желания искать других покупателей, даже накинет сверху. И нотариус назвал сумму, раза в полтора превышавшую ожидания юноши.
Думая, что гость пошутил, молодой человек повторил цифру и спросил, не послышалось ли ему? Но юрист предельно серьезным тоном подтвердил, что все верно. Деньги при нем, если юнкер желает, то они могут прямо сейчас составить официальную купчую. Не дав продавцу опомниться, гость позвал слугу, который не замедлил принести сундучок. Бронзовый ключ с хитрой бородкой со щелчком отпер замок, мужчина поднял крышку, и на россыпи гольдгульденов замерцал теплый отблеск свечей. При виде золота сердце юнкера азартно забилось. Не удержавшись, он зачерпнул монеты в горсть, как мелкую гальку на берегу горного ручья.
— И это все вы заплатите за старую развалину? — спросил он, не веря своей удаче.
— Да, — кивнул старшина. — Но с одним условием. Сразу после подписания купчей и получения денег вы со слугами должны покинуть Орлиный Камень. И никогда сюда не возвращаться.
— Да хоть сей момент! — вскричал юнкер и потребовал бумаги для совершения сделки.
Через два часа, несмотря на дождь, обрадованный юноша в сопровождении перепуганных, ничего не понимающих слуг уехал из замка, оставив в нем нового владельца.
Той же ночью в двери дома, принадлежавшего палачу города Далерберг, постучались двое мужчин. Узнав по голосу в одном из непрошеных гостей городского советника Штилле, «мастер длинного меча», как официально именовалась его должность, отпер. Сдержанно поздоровавшись, Метерних жестом предложил гостям войти. Советник, сказав, что он свое дело сделал, поспешил откланяться. Второй гость в мокром от дождя плаще и забрызганных грязью сапогах вошел, но от любезного предложения просушить одежду у камина отказался.
Не теряя времени, мужчина в нескольких фразах изложил хозяину суть дела, приведшего его ночью в дом на окраине Далерберга. Заметив интерес, ожививший совиные глаза мастера, достал пергамент, украшенный большой сургучной печатью.
Палач нацепил на широкую переносицу очки в железной оправе, шевеля губами, углубился в чтение. Дойдя до имени и звания будущего «клиента», указанных в документе, мастер Метерних удивленно присвистнул. Медленно покачал головой. На что заказчик отреагировал нервным покашливанием и, подавшись к хозяину, заглянул в пергамент. Молча ткнул тонким пальцем в абзац, где говорилось о гонораре за предстоящую работу. Прищурившись, палач дважды перечитал указанные строчки и вопросительно взглянул на гостя. В совиных глазах «мастера длинного меча» читалось явное недоверие.
— Да, — твердо ответил на невысказанный вопрос приезжий. — Плата именно такая, как написано. Не сомневайтесь.
Метерних надолго задумался. Сняв очки, провел ладонью по лбу, словно пытаясь разгладить набежавшие морщины. Потом аккуратно скатал контракт в трубочку и протянул собеседнику. Тот с беспокойством смотрел на палача:
— Вы отказываетесь?
— Нет, я согласен, — спокойно ответил Метерних и отправился собирать вещи.
С замковым мостом вышла заминка: когда его стали опускать что-то заело, и он завис в воздухе. Подъехавшие ко рву всадники, бранясь, ждали пока стрелки, суетившиеся у ворот, исправят неполадку. Послышались гулкие удары кувалдой, жутко хрустнуло, лязгнуло… Заскользили железные цепи, и мост шлепнулся на землю. Успокоив испугавшихся коней, всадники проехали над глубоким рвом со скопившейся на дне дождевой водой. Оказавшись во дворе Орлиного Камня, спешились. Далербергский палач, не привыкший к верховым прогулкам, неловко слез с лошади, стал разминать затекшие члены. К нему подошел лейтенант в блестящей кирасе и сообщил, что гостя ожидают.
Метерниха провели в большой темный зал, где на стенах висели истлевшие от сырости и грязи гобелены. Там в единственном кресле у большого стола сидел седой господин лет шестидесяти. В огромном камине дымили отсыревшие дрова. Незнакомец все время покашливал и утирал платком слезящиеся глаза. Подойдя ближе, палач увидел на груди старика золотую цепь с имперской эмблемой правосудия и преклонил колено.
— Я имперский судья Фляйфиш, — представился сидящий. — Тебе объяснили суть дела?
— Да, ваша милость. Я готов подписать контракт, но вначале хочу ознакомиться с приговором.
— Разумеется.
Фляйфиш достал пергаментный лист, показал палачу. Тот близоруко всмотрелся.
Прочитав текст, заметил вслух, что в приговоре отсутствует подпись судьи.
— Сейчас будет.
Старик ткнул пером в бронзовую чернильницу стоявшего на столе письменного прибора. Размашисто расписался.
— Смотри, — судья продемонстрировал приговор. — Теперь все по форме. Очередь за тобой.
Он указал на контракт, который гость держал в руке.
— Да, — кивнул палач и, взяв перо, тщательно вывел подпись. — Обещанная плата, ваша милость?
— Держи, — в подставленные ладони Метерниха, звякнув, упал мешочек.
Даллербержец развязал кошелек, высыпал на широкую ладонь серебряные талеры.
Одна из монет упала на пол, покатившись, застряла в щели между почерневшими досками. Метерних подобрал беглеца. Подошел к свечам, горевшим на столе.
Тщательно рассматривая каждую монету, сложил обратно в кошель.
Разжав пальцы, палач уронил деньги на стол.
— Прошу прощения, ваша милость, но мне было обещано другое, — сказал он сухо.
— Боюсь, что мне придется отказаться…
На дряблом лице судьи отразилось нечто вроде разочарования. С сожалением вздохнув, он поманил далербержца, положил в протянутую руку золотой.
— Вот, дарю, — сказал он. — Доволен?
«Мастер длинного меча» долго изучал чуть изогнутую, тонкую монету. Казалось, что однажды некто согнул, а потом разогнул дукат, словно пытаясь разломить на две неравные части. Тонкая линия сгиба проходила через левое колено императора, изображенного в полный рост. «Все совпадает, — подумал палач, мысленно сравнивая золотой с рисунками и описаниями, виденными в старинных книгах. — Похож… Очень похож. Настоящий «Хромой дукат».
Зажав монету в кулаке, он снова преклонил колено и, стараясь не выказать охватившее его волнение, сообщил, что готов приступить к работе.
Стрелки, дежурившие на стенах замка, с любопытством следили за суетящимся внизу крепышом-даллербежцем. Не обращая внимания на холодную погоду, Меттерних, готовивший место казни, скинул плащ, а затем дублет, оставшись в серой рубахе с расстегнутым воротом. Бархатный берет он тоже снял, и капельки пота блестели на желтой лысине. Не удержавшись, один из стрелков смачно плюнул в заманчивую мишень, но промахнулся.
Привычное возбуждение перед работой охватило палача, отсутствие помощников не помешало быстро справиться с приготовлениями. В дровяном сарае он отыскал подходящую по размерам колоду для плахи. Поработав топором, сделал в ней углубление для шеи. Потом извлек из кожаного чехла меч и тщательно оправил заточку клинка особым камнем. Посыпал булыжник вокруг плахи толстым слоем древесной стружки, поставил рядом захваченный из дому мешок с отрубями. Закатал рукава повыше локтей, обнажив мускулистые руки, поросшие густым черным волосом…
— Готово! — наконец объявил Метерних. — Можно начинать!
Фляйфиш, гревшийся с секретарем неподалеку у костра, подал кому-то знак.
Вскоре из каменного сарая, примыкавшего к донжону, двое вооруженных слуг под руки вывели худенького, выглядевшего моложе своих шестнадцати лет юношу.
Аристократически длинные светлые волосы, одежда, богато украшенная золотым шитьем, странно контрастировали с босыми ногами пленника. Палач предположил, что башмаки с него сняли еще в пути, на случай побега.
Ступив в попавшуюся на пути лужу, молодой человек сделал испуганное движение, но крепкие руки конвоиров не дали ему остановиться. Рядом шагал монах с аскетичным лицом, громко нараспев читая молитву. Когда юношу вели мимо лейтенанта, командовавшего отрядом, тот порывисто сорвал с головы берет, преклонил колено. Стрелки, стоявшие за ним в оцеплении, застыли навытяжку.
Глаза приговоренного широко раскрылись, на лице появилось просительное выражение. Тонкие губы задрожали, пытаясь что-то сказать. Но чудесного спасения не произошло: лейтенант отвел глаза. Юноша же чуть не свернул себе шею, когда его провели мимо.