Нога сильно болела. Нога? Сержант Космодесантных Сил Земной Конфедерации Ли Ларсон, молодой человек двадцати восьми лет от роду, грустно улыбнулся. Затем он опустил руку и постучал пальцем по холодной поверхности протеза. Ему по-прежнему кажется, что правая нога на месте и даже болит. Ларсон вздохнул, поднялся с кресла и, забросив за спину солдатский мешок, направился к пассажирскому летающему танку, стараясь не отставать от толпы горожан.
Ларсон прибыл на Землю вчера утром первым звездолетом с Ротара, где лежал в госпитале. Именно там, в течение последних месяцев, Ли учился ходить с протезом вместо правой ноги. Ногу оторвало молекулярной миной, когда Ларсон шел вместе со своими десантниками в атаку. Их группа была одной из первых, высаженных на осажденный моффами Ротар. С тех пор Ларсону почти каждую ночь снится один и тот же сон: дым, крики, впереди маячат фигуры в закрытых серебристых скафандрах. Моффы. Затем стрельба и взрыв. Разрыв молекулярной мины унес жизни девятнадцати десантников и покалечил втрое больше. Ларсон очнулся в госпитале. От медперсонала, состоявшего из одних ротариан, он узнал, что войска адмирала Симмонса изгнали моффский десант с Ротара, но понесли при этом страшные потери...Медсестра-ротарианка с длинными светлыми волосами и круглым розовокожим лицом осторожно поправила одеяло раненого землянина. Затем Ларсон посмотрел туда, где должны были быть его ноги. Но на месте правой ноги зияла странная непонятная пустота. Ларсон потрясенно взглянул на утирающую слезы ротарианку и снова уставился на страшную пустоту под одеялом.
Поначалу было тяжело. Но человек ко всему привыкает, и Ларсон научился ходить на протезе, хотя даже через три месяца к концу дня резкая боль охватывала обрубок ноги и сержант, лежа на кровати, долго не мог уснуть, уставившись в потолок и стиснув зубы. В эти минуты Ларсон старался думать о соседях по госпиталю, у которых были такие страшные ранения и увечья, что...Ларсон видел их, когда ковылял по коридорам госпиталя с костылем, привыкая к протезу. Ему еще повезло, что оторвало только одну ногу, а не обе сразу, повезло, что не потерял зрение и не превратился в беспомощного идиота, которому разрыв моффского снаряда превратил мозги в овсянку. Это жаргон такой, "мозги в овсянку". Но не только мысли об утраченной ноге беспокоили Ларсона. Что он будет делать дальше? Его отправили в отставку, и, конечно же, скоро он полетит домой, на Землю. Домой? У него никого нет. На что он будет жить? Впрочем, обещали какое-то пособие...
Летящий в центр города танк был переполнен. Хромая, Ларсон успел таки влезть и стал озираться в поисках поручней, но так и не сумел до них дотянуться. Он оперся на трость и стал задумчиво смотреть в окно, вспоминая вчерашнюю встречу в штабе...
- Сержант Ларсон! - воскликнул худой как палка офицер с нашивками капитана. - Родина вас не забудет!
- Служу Земной Конфедерации! - бодро ответил Ларсон.
- Вы потеряли ногу, - изобразил сочувствие капитан. - Настоящий герой!
Ларсон решил промолчать.
- Постановлением Штаба Десантных Сил вы награждаетесь Орденом за Храбрость!
- Служу Земной Конфедерации!..
...Танк так сильно тряхнуло в воздухе, что Ларсон едва не упал навзничь, но все же он умудрился устоять на ногах, вернее, на ноге. Сержант виновато улыбнулся, глядя на сидящих перед ним пассажиров.
- Осторожнее! - воскликнул какой-то клерк в серой шляпе и плаще делового коричневого цвета. - Чуть ногу мне не отдавили!
- Извините, - смутился Ларсон, чувствуя, как начинает ныть нога, - я случайно...
- Случайно? - возмутился второй сидящий пассажир. - Вы с такой силой толкнули меня, что я чуть не ударился головой о сиденье!
- Опять эти солдаты! - заявили сзади.
- Надоели уже! - добавили впереди.
Вскоре весь танк смотрел на Ларсона. Ли опустил глаза и оперся на трость, стараясь облегчить нагрузку на протез.
- Садитесь, пожалуйста!
- Что? - поднял голову Ларсон.
- Садитесь, - повторила молодая ротарианка, поднимаясь, - вам тяжело стоять, вы ранены...
- Спасибо, - Ларсон уселся на предложенное место и с облегчением вытянул покалеченную ногу, стараясь не замечать неприязненные взгляды вокруг. - Большое спасибо.
- Не за что, - родниковые глаза ротарианки внимательно разглядывали Ларсона. - Вы...вы с Ротара?
- Да.
- Воевали? - взволнованно спросила девушка.
- Немного.
- Как там...всё?
- На Ротаре? - переспросил Ларсон, внимательно приглядываясь к собеседнице. - Уже лучше.
- Меня зовут Тойя, - представилась ротарианка. - Когда моффы высадили десант, нам удалось вывезти самое ценное, чтобы враг не уничтожил наследие нашей расы. Теперь, думаю, скоро все возвратим на место.
- Не сомневаюсь, - улыбнулся Ларсон.
- А как вас зовут? - поинтересовалась Тойя.
- Ох, простите... Ли Ларсон, сержант в отставке.
- Очень приятно...Я здесь выхожу, - с этими словами ротарианка стала пробираться к выходу. - До свидания, Ли. Удачи вам.
- Спасибо. Всего хорошего!
Летающий танк грузно приземлился, лениво подождал, пока часть пассажиров покинет его, и снова поднялся в воздух, отчаянно скрипя и слегка покачиваясь из-за сильного ветра. Ларсон откинулся на спинку кресла. Танк мчался к центру города, где Ларсон собирался заняться поисками работы, а вечером вернуться на окраину и подыскать жилье подешевле. Пособия героя войны в лучшем случае хватило бы на оплату квартиры, на пропитание же не оставалось вовсе, поэтому работу просто необходимо найти. Ларсон вдруг представил себя побирающимся на улице и содрогнулся. Еще можно в сельскую местность податься, может какой-нибудь фермер сжалится и возьмет его на работу. Да нет, кому он нужен без ноги? Ларсон нахмурился и стал смотреть в окно. Лучше не забивать голову мрачными мыслями.
Центр поразил Ларсона шумом, блеском и гамом. Тысячи людей двигались по эскалаторам вверх и вниз, многочисленные летающие машины взмывали к самым вершинам многоэтажных безликих зданий с разноцветными сверкающими стеклами. Как будто и нет никакой войны. Подняв голову, Ларсон увидел слабое мерцание защитного энергетического экрана, защищающий Землю от нападения из космоса.. Затем взгляд сержанта обратился на снующих вокруг землян. Некая печать беспечности и деловой озабоченности лежала на их лицах. Интересно, думают ли они хоть иногда о том, что где-то идет страшная война, что тысячи и тысячи солдат рискуют жизнями ради благополучия всех землян? Ларсон покачал головой и заковылял к ближайшему эскалатору, который плавно поднимался вверх, прямо к маняще сверкающим голографическим рекламам.
- ...что можете делать? - спросил жирный начальник кадров, грызя карандаш.
- Я неплохой механик, - отвечал Ларсон, - разбираюсь в электронике...
- Вы знаете, мне очень жаль, но у нас все занято!..
Эскалатор двигался неторопливо и размеренно...
- Инвалид?
- У меня протез, - признался Ларсон, кусая губы.
- Пардон, калек не берем!..
- Вы солдат?
- Да.
- Мест нет!..
- Воевали?
- На Ротаре...
- К сожалению, набор сотрудников временно приостановлен...Следующий!
Наступил вечер. Тысячи неоновых огней осветили центр города, и мегаполис стал похож на гигантский звездолет, включивший все сигнальные огни. Ларсон едва не опоздал на последний танк, отлетающий к окраине города. Сержант понуро стоял, держась за поручень, размышляя о неудачных поисках работы. Через три остановки-посадки несколько сидячих мест освободилось, и Ларсону удалось, наконец, усесться. Обрубок ноги страшно болел, и Ли, стиснув зубы, упрямо наблюдал, как за окном стремительно проносятся огни большого города.
Пособие сержанта Космодесантных Сил в отставке Ли Ларсона составляло 80 кредитов, 50 из которых пришлось уплатить за месяц вперед толстому хозяину крохотной квартирки на окраине города. Квартира находилась на четвертом этаже обшарпанного пятиэтажного здания, причем выяснилось, что толстяк-хозяин - владелец всего дома и сдавал остальные квартиры таким же бедолагам, как и Ларсон.
Осмотрев новое жилище и философски заключив, что могло быть и хуже, Ларсон до поздней ночи чистил и драил квартиру, удивляясь, как можно превращать жилое помещение в подобный свинарник. Проделав этот титанический труд и не раз помянув при этом бывших квартирантов, Ларсон принял душ в только что вычищенной ванной. Затем вытащил из вещмешка чистое белье, застелил кровать, у которой вместо одной ножки стоял кирпич, и улегся на спину, прислушиваясь к крикам и возне на улице. Да-а, райончик тот еще. Издали донесся рев полицейской сирены и выстрелы. Ларсон вздохнул. Обрубок ноги болел как обычно. Ли скосил глаза на стоящий рядом с кроватью протез и с улыбкой вспомнил, как пятнадцать минут назад с трудом влез в ванную, решив принять душ, как нормальный человек и не прыгать при этом на одной ноге. Вскоре улыбка исчезла с лица Ларсона. На самом-то деле нечему радоваться. Прожить на 30 кредитов в месяц не то чтобы трудно, а невозможно. О том, что с ним станется, если, не дай бог, что-нибудь случится с протезом, стоившем 300 кредитов, Ларсон даже думать боялся. Он так и уснул, размышляя о протезах, работе и других важных вещах, вроде завтрашнего своевременного подъема, чтобы не опоздать на первый танк...
Утром, когда Ларсон ковылял по лестнице вниз, на площадке четвертого этажа, как раз напротив его дверей послышались голоса. На втором этаже сержант решил дать ноге отдохнуть и поэтому невольно стал свидетелем следующего диалога:
- Итак, господин...- послышался вкрадчивый голос хозяина.
- Я доволен, - раздался резкий и пронзительный ответ его собеседника. - Беру эту квартиру.
Незнакомец выговаривал слова четко и отрывисто с еле уловимым характерным акцентом, и Ларсон пришел к выводу, что посетитель или ротарианин или же землянин, проведший на Ротаре несколько лет. Ротарианин здесь, в этом захудалом районе?
- Вот вам 100 кредитов за месяц вперед, - проговорил невидимый клиент с ротарианским акцентом.
- О, спасибо, господин! - счастливым голосом запричитал хозяин.
Ничего себе. 100 кредитов за такую же квартиру, что и у Ларсона да еще в этом паршивом доме? Ли покачал головой и продолжил путь вниз. А хозяин парень не промах. Сзади послышались торопливые шаги, кто-то вприпрыжку спускался по лестнице, а на четвертом этаже с грохотом захлопнулась дверь. Выйдя на улицу, Ларсон оглянулся и увидел сияющее лицо хозяина.
- Доброе утро, - поздоровался Ли.
- Здравствуйте, сержант, - широко улыбнулся хозяин. - Как спалось?
- Спасибо, отлично.
- Вот и прекрасно! Надеюсь, вы останетесь надолго.
- Постараюсь...
- У вас новый сосед, - сообщил толстяк.
- В самом деле?
- Да, а главное богатый, - подмигнул Ларсону хозяин. - Я взял с него 100 кредитов, он сразу же заплатил, не задумываясь. А важный такой, с двумя большущими чемоданами...
- Ротарианин? - спросил Ларсон.
- Что? - задумался хозяин. - Не обратил внимания, лицо у него капюшоном закрыто. Впрочем, какая разница? Обещаете не говорить ему, сколько платите?
- Обещаю, - улыбнулся Ларсон.
- И я могу на вас положиться?
- Можете.
- Я так и знал, - растрогался толстяк, пожимая Ларсону руку. - Сержант, я ни на секунду не усомнился в вашей порядочности!
Мысли о таинственном соседе не выходили у Ларсона из головы на протяжении всей дороги в центр. Другой на месте сержанта и думать бы забыл об этом, но Ларсон являлся космодесантником и умел обращать внимание на самые незначительные детали. Зачем такому человеку платить 100 кредитов за жилье в захудалом районе? Ведь на эти деньги можно снять квартиру в куда лучшем доме. Ларсон грустно усмехнулся. Какая разница? Давно уже пора свыкнуться с мыслью, что наблюдения эти давным-давно никому не нужны.
В переполненном танке никто так и не уступил места одноногому сержанту, и Ларсон прибыл в центр уже уставшим. Попытки найти работу снова ни к чему не привели, лишь добавили зудящей боли повыше протеза. Три часа спустя Ларсон сидел у фонтана и рассматривал прохожих, стараясь не думать о ноющей ноге.
- Здравствуйте, - раздался чей-то знакомый голос. - Это вы?
Ларсон поднял глаза. Перед ним стояла Тойя вместе с незнакомой девушкой, землянкой, черноглазой и черноволосой. Тойя радостно улыбалась.
- Здравствуйте! - Ларсон поднялся, опираясь на трость. - Вот мы и встретились, - зачем-то добавил он, ловя себя на том, что глупо улыбается.
- Здорово, правда? - как ребенок радовалась ротарианка. Она повернулась к спутнице. - Знакомься, Ли Ларсон, герой битвы за Ротар.
- Что вы, - запротестовал смущенный Ларсон, - какой я вам герой...
- Лера, - улыбнулась девушка, приветливо смотря на сержанта. Тот засмущался еще сильнее. - Очень приятно познакомиться. Мы с Тойей вместе работаем в музее.
- Отлично, - засмеялась Тойя, - вы, я вижу, понравились друг другу!
- Да ладно тебе, - слегка покраснела Лера. - Простите ее, Ли. Ротариане все такие.
- Прямые и честные! - заявила Тойя. - Не то, что земляне, холодные лицемеры!
- Да, - промычал Ларсон, отваживаясь взглянуть на Леру. Та опустила глаза.
- Что вы делаете в центре? - спросила Тойя.
- Я? - Ларсон неловко ударил протезом по мостовой. - Да вот, работу ищу.
- Ну и как?
- Никак.
- Да? - нахмурилась Тойя. - Из-за вашей ноги? Пойдемте с нами!
- Куда? - удивился Ларсон.
- В музей.
- В музей? - непонимающе переспросил Ларсон.
- Да пойдемте же, - Тойя схватила сержанта за руку, - объясню позже...
Ларсон повиновался, и девушки потащили его к ближайшей остановке. Тойя с Лерой заскочили в танк и заняли место для Ларсона, на которое и усадили, несмотря на все его протесты и смущение. По дороге Ларсон украдкой посматривал на Леру. Однажды девушка перехватила его взгляд, в результате Ларсон мгновенно покраснел, став похожим на помидор из рекламы томатного сока. Все эти манипуляции не остались незамеченными для Тойи, и ротарианка старательно скрывала улыбку, хотя озорные смешинки играли в ее родниковых глазах.
Музей находился в районе, лет сто назад считавшимся самым, что ни на есть престижным центром. Однако время шло, красота из моды вышла, город строился и расширялся, так что, в конце концов, район превратился в место, которое культурные люди называют загадочным термином "десять минут от центра". Впрочем, и здесь все было, как положено: шум, крики, вой летающих и ездящих машин, плюс непременный атрибут каждого уважающего себя центра мегаполиса - грязные тротуары. Располагался музей в довольно высоком здании со старомодными оконными проемами, возле которого бурлила вполне многочисленная толпа.
- Опять! - нахмурилась Тойя. - Ни одного спокойного дня.
- Кто эти люди? - поинтересовался Ларсон, с любопытством разглядывая митингующих.
- Ценители искусства, - пояснила Лера.
Приблизившись к толпе на опасное расстояние, Тойя подняла руку с зажатой в ней карточкой. Богатырского вида охранник с добрыми глазами на круглом курносом лице, кивнул и пару раз повел плечами. В результате в толпе образовался коридор, посредством которого Тойя, Лера и Ларсон проникли в музей.
- Хвыля, что происходит? - спросила у охранника Тойя. - Снова выставка изделий из гвоздей "Шлакоблочная Элегия"? Ли, знакомьтесь - Иван Хвыля, лучший охранник в нашей Галактике.
- Привет, - прогудел Хвыля, пожимая протянутую руку Ларсона. - Вам бы все шутить, мисс Тойя. Будто не знаете, что сегодня две презентации. Мое почтение, мисс Лера.
- Ах да, - засмеялась ротарианка, - действительно.
- Что за презентации? - спросила Лера. - Меня три дня не было.
- Будет представлена картина Ж.Мазюкевича "Черный треугольник" и...
- Постой-ка! - воскликнула Тойя. - Та самая картина, что оценена в 5 миллионов?
- Она самая, мисс Тойя.
- Замечательно! - хлопнула Лера в ладоши. - Между прочим, все критики без ума от этой вещи.
- Да, без ума, - как- то странно улыбнулась Тойя. - А вторая презентация?
- Новая книга.
- Что за книга?
- Одной писательницы по имени Мэрион Александрина.
- Та самая Александрина, детективами которой зачитывается вся Земля и колонии?
- Так утверждает реклама, - усмехнулся Хвыля. - Новая книга называется "Любовь на фоне смерти"
- Оригинальное название...Когда начало?
- На Мазюкевича - через пятнадцать минут, на Александрину в 11:00.
- Вот и прекрасно, - Тойя взглянула на нетерпеливые физиономии почитателей таланта Мазюкевича. - Успеем.
Девушки повели Ларсона дальше. Сержант хотел было узнать, зачем его привели сюда, но вскоре и думать забыл об этих таинственных причинах, потому что экспонаты музея надолго отбили у него охоту задавать какие-либо вопросы. Сначала перед ним предстал зал, посвященный Ротару. Бесценные книги-летописи, ротарианские хроники, оружие древних ротариан, великолепные статуи, картины, написанные на коре деревьев мона пять тысяч лет назад, ювелирные изделия и многое многое другое. Ларсон лишь восхищенно вертел головой, увлеченно слушая объяснения Тойи.
- И здесь мы подходим к центральному экспонату...- Тойя почему то понизила голос до благоговейного шепота.
В середине ротарианского зала находился огромный стенд под толстым стеклом, за которым лежали какие-то рваные одежды, сплошь покрытые темными буроватыми пятнами. Над одеждами сверкало изображение священного солнца, и горел божественный огонь в четырех ротарианских начинаниях: огонь жизни, огонь смерти, огонь света и огонь вечной тьмы и забвения. Ларсон уже видел нечто подобное на Ротаре. Но что это за одежды и почему под толстым стеклом с сигнализацией? Оглянувшись на шорох, Ларсон заметил пожилого ротарианина, незаметно подошедшего сзади.
- Папа, здравствуй! - обрадовалась Тойя и перешла на ротарианский. Пожилой ротарианин кивнул, что-то коротко ответил и продолжил на понятном для Леры и Ларсона языке: - Было бы невежливо говорить по-ротариански в вашем присутствии, - приятным голосом произнес он, - мое имя Таатон, я отец Тойи и Главный Хранитель Вечного Наследия. А Вы...
- Сержант Ли Ларсон, - представился Ларсон, вытягиваясь по привычке.
- Очень приятно, - родниковые глаза Таатона скользнули по трости сержанта. - Дочь рассказывала о вас.
- Сержант потерял ногу на Ротаре, - неожиданно вмешалась Лера.
- Да, знаю, - серьезно кивнул ротарианин. Тойя что-то шепнула отцу на ухо.
- Где вы остановились, сержант? - спросил Таатон минуту спустя.
- На окраине, сэр.
- Понятно...Работу нашли?
- Пока нет. А почему...
- Хотите работать здесь?
- Здесь? - поразился Ларсон. - Вы серьезно?
- Вполне, - улыбнулся Таатон. - 250 кредитов в месяц. Не ахти, конечно, но все же.
- Спасибо, - выдавил из себя пораженный Ларсон. - А что я должен делать?
- Работать вместе с Тойей и Лерой в музее. Им как раз не хватает мужской помощи и...дисциплины!
- Папа! - оскорбилась Тойя.
- Да, да, дисциплины! - отрезал Таатон, хмурясь. - Вот вам новый командир и чтобы слушались его! Ясно?
Лера и Тойя переглянулись и, сдерживая смех, дружно кивнули.
- Понимаю, - продолжал Таатон, - с деньгами у вас туго, поэтому вот 100 кредитов вперед.
- Я...- осекся Ларсон, беря деньги и не спуская глаз с улыбающейся Леры. - Сон какой-то!
- Нет, к сожалению! - вздохнул Таатон, поворачиваясь к стенду. - Надеюсь, скоро мы отправим Священную Одежду домой, на Ротар...Как и все остальное.
- Священную Одежду? - механически спросил Ларсон, вертя банкноты в пальцах.
- Сержант, - засмеялась Лера, - деньги уже можно в карман спрятать.
- Действительно, - смутился Ларсон. Мгновенье спустя он поймал себя на том, что смотрит на Леру и глупо улыбается. Да что это с ним? Нужно взять себя в руки. И чего это Тойя хихикает? Сержант насупился и уставился на стенд.
- Видите эти темные пятна? - спросила Тойя.
- Вижу, - подтвердил Ларсон. - На кровь похоже.
- Вы правы...Ли, - Лера опустила ресницы. - Это Священная Одежда Великого Сима, покровителя ротариан.
- Вы серьезно? - изумился Ларсон.
- В этих одеяниях Великий Сим принял мученическую смерть, - тихо сказала Тойя. - Он - Бог, тот, кто несет четыре огня мироздания, управляет солнцем и звездами и покровительствует жителям Ротара...Когда Сим жил на Ротаре, ротариане шли к нему, чтобы услышать правду жизни. Он умер и вернулся туда, где четыре священных огня горят священным пламенем...
- Как похоже, - покачал голевой Ларсон.
- Похоже, - как эхо отозвалась Лера. - Стоит ли говорить, на что и на КОГО именно?
Из соседнего зала донесся топот и голоса. Вскоре мимо проследовала целая ватага возбужденных людей. Моментально возникли многочисленные охранники с бластерами и замерли вокруг стенда с Одеждой.
- Охрана? - спросил Ларсон.
- Конечно, - пожал плечами Таатон. - Ваше правительство помогает охранять экспонаты. Хотя...Одежда не погибла под молекулярными бомбами, а здесь куда спокойнее, уж простите за такое сравнение. К тому же, скоро начинается процесс отправки ротарианского наследия домой. Давно пора. Красота должна находится дома.
- Ах! - дружно донеслось откуда-то. Похоже, что картина Ж.Мазюкевича предстала таки пред изумленными очами любителей живописи. Тойя нетерпеливо переступила с ноги на ногу и потащила Леру с Ларсоном взглянуть на чудесную картину. Тойя и Лера воспользовались удостоверениями служащих музея и сумели пробраться почти к самой картине, возле которой маячили великаны-охранники с бластерами в руках. "Черный треугольник" предстал перед Ларсоном и девушками. Некоторое время они молча рассматривали пятимиллионный шедевр.
Гордость земной живописи выглядела несколько странновато: на квадратном белом холсте красовался равносторонний треугольник черного цвета. И все, то есть, больше ничего. Ларсон кашлянул. Вокруг цокали языками тонкие ценители искусства.
- Итак, господа, - рядом с картиной возник лысый человечек с вдумчивыми глазами настоящего критика, - перед вами знаменитая картина Мазюкевича "Черный треугольник". Взгляните, это настоящий шедевр, достижение земной культуры...Да! Этот белый фон, такой девственно белый, такой чистый, похожий на воплощение доброго и светлого начал! Как символично! А черный треугольник?! Такой непостижимо черный, словно черная дыра в бездонном космическом пространстве, словно всепоглощающее воплощение вселенского, так сказать, мироздания! Как тонко художник выбрал цвет, именно черный...Такие озарения посещают лишь истинных гениев. Не отводите глаз! На эту картину можно смотреть часами и находить все новые и новые откровения. Боже, просто содрогаешься от этой картины: белый фон, а на нем, словно злой рок, застыл черный зловещий треугольник. Я заканчиваю, господа. Не буду мешать любоваться вечным творением.
- Вам нравится? - шепнул Ларсон Лере.
- А вам?
- Не очень, - признался Ларсон.
- Почему? - повернулась Тойя.
- Почему? - Ларсон потер ногу. - Мне...мне кажется, зто просто кусок холста с намалеванным чёрным треугольником. Просто треугольник. Возможно, я просто ничего не смыслю живописи.
- Нет, сержант, - тепло улыбнулась Тойя, - вы все понимаете. Идемте. Пусть они восхищаются.
- Тем более, это модно, - добавила Лера.
- Модно? - не понял Ларсон.
- Ну да. Неважно, нравится тебе или нет, главное, что это в моде. Сейчас ведь красотой является не то, что действительно красиво, а то, что СЧИТАЕТСЯ красивым. И некому выкрикнуть, что король-то голый!
- В самом деле? - Ларсон оперся о трость. - Можно, я отдохну немного?
- Ох, извините! - спохватилась Тойя. - Лера, подай сержанту руку.
Вся компания уселась на скамеечку в следующем зале, увешанном несколькими картинами, вокруг которых стояло всего несколько посетителей, а в углу зевал единственный охранник.
- Ван Гог! - просиял Ларсон.
- Вам нравится? - с уважением спросила Лера.
- Какая красота, - продолжал Ларсон, поднимаясь, - я должен посмотреть поближе.
Ларсон не ограничился Ван Гогом. Боль в ноге волшебным образом исчезла, и сержант в течение двух часов осматривал творения Рубенса, Тициана, Дали, Рембрандта и многих других. Ему казалось, он попал в некое иное измерение, другой мир, настоящий и живой, полный удивительной красоты и истинной жизни.
Топая словно стадо слонов, промчалась мимо очередная толпа со счастливыми лицами. Оказалось, что это поклонники таланта Мэрион Александриной, спешащие на встречу с любимым автором. Тойя, Лера и Ларсон решили отправиться следом и вскоре, опять же благодаря удостоверениям, очутились у стола, за которым, почти скрытая горами книг, восседала сама Мэрион Александрина. На вид знаменитой писательнице было лет сорок, или, как сказали бы классики, она пребывала в "последнем приступе молодости". Подперев голову ладонью, Александрина флегматично взирала на поклонников, вернее поклонниц, потому что большинство в толпе фанатов составляли располневшие от постоянных измен мужей женщины среднего возраста. На носу Александриной сидели огромные очки, несомненно, красивые с ее точки зрения, толстые губы, пухлость которых оттенял маскировочный контур, и слегка волнистые волосы, собранные в пучок. За толстыми стеклами гигантских очков скрывались несколько пустоватые рыбьи глаза, в которые Александрина все же старалась вложить какой-то смысл.
Пять минут спустя, получив сигнал от менеджера, Александрина заговорила, рассказывая о своем творчестве. Упитанные поклонницы обратились в слух.
- ... когда я пишу, - бесцветно-самоуверенным голосом вещала Александрина, - мне никто не должен мешать, даже муж. Он в это время или на работе, или на кухне, готовит ужин...
- Ваш муж готовит?! - завистливо-благожелательным фальцетом переспросила какая-то особенно пышная читательница.
- Конечно, - вяло заявила Александрина. - И завтрак в постель приносит по утрам. Он у меня хороший, сам все делает...Готовит, убирает, стирает, посуду моет, гладит, словом, идеальный муж, не то что все эти...В общем, молодец! Когда я одна дома и хочу есть, то всегда жду его с работы, чтобы он приготовил что-нибудь. Сделать самой? - Александрина хихикнула. - Да что вы! Ручки отвалятся, ведь я такая лежебока...Шутка. Если серьезно, готовить не умею, даже яичницу. Я же пишу, понимаете? На всякие домашние мелочи времени не остается. На это существует муж. У него хорошая работа, когда он уходит в семь утра, то оставляет уже сваренный кофе в термосе и готовый завтрак. Затем я просыпаюсь, выпиваю весь этот термос и выкуриваю штук пять сигарет. Завтракаю, ну а после всего этого принимаюсь за работу...
- Посуду моете? - спросил Ларсон с улыбкой, но тут же снова стал очень серьезным, буквально изрешеченный негодующими взглядами со всех сторон.
- ПИШУ, - процедила Александрина, бросая на наглеца взгляд яростного окуня, - вечером кроссворды решаю. Правда, в последнее время они такие трудные, ничего не получается! Что? Ах да, насчет новой книги "Любовь на фоне смерти". Конечно же, это продолжение предыдущих книг, таких как "Жертва с сединой", "Стриптиз в чужом баре", "Не мешайте дебилу", "Тормоз поневоле" и так далее...Могу без ложной скромности заявить, на сегодняшний день, это лучшее мое творение. Господин корреспондент, уберите, пожалуйста, вашу вспышку, у меня уже глаза болят!.. Дорогие друзья, подходите по одному, то есть, по одной, я всем подарю экземпляр книги с автографом. Ну?
Поклонницы с радостным кудахтаньем обступили предмет своего обожания. Тойя, Лера и Ларсон выбрались из толпы, не особенно горя желанием получить в подарок книгу с автографом самой Александриной. Впрочем, вскоре к ним подошел Таатон в сопровождении высокого ротарианина, с заплетенными в длинную косу светлыми волосами. Родниковые глаза незнакомца отличались несвойственной ротарианам пронзительностью.
- Ну как, - улыбнулся Таатон, - заполучили книгу?
- Нет, сэр, - ответил Ларсон.
- Не любите детективы?
- Нет, почему же, люблю.
- Но?
- Но не все.
- Понятно, - Таатон повернулся к спутнику. - Знакомьтесь, сержант. Мой заместитель Теет.
Теет кивнул и медленно заговорил, отчетливо выговаривая слова чужого языка. Пронзительные глаза внимательно смотрели на землянина с тростью в руках. - Рад познакомиться, сержант.
Ларсон вздрогнул и пристально взглянул на Теета.
- Кстати, у меня подарок для вас, - Таатон протянул Ларсону книгу с такой красочной обложкой, что издали вполне могло показаться, что это реклама пожарного депо.
- "Любовь на фоне смерти" Мэрион Александрина, - прочел Ларсон. - Спасибо.
- Дома и почитаете, - заключил Таатон, - а теперь, простите, дела! Лишь Великому Симу известно, когда закончится этот бардак с реэвакуацией экспонатов на Ротар. До встречи, сержант. Девочки.
Оба ротарианина раскланялись. Ларсон снова ощутил на себе взгляд Теета. Что-то смутно тревожное закралось ему в душу, но что именно, он не мог понять. Между тем Тойя попросила Ларсона прекратить смотреть вслед Теету и заявила, что сейчас будет вводить Ли в курс дела и объяснять его обязанности, оказавшиеся довольно простыми. Ларсон узнал, что вместе с Лерой отвечает за общее состояние музея и в случае необходимости координирует действия охраны. Сержант был немало удивлен, кода за пять минут до закрытия Хвыля выдал ему бластер и две запасные обоймы.
- По приказу директора, - ухмыльнулся великан. - Спрячь пока в ящичке, а завтра оформим в полиции. Правда носить сможешь только в музее.
Ларсон не без волнения взял оружие. Было немного странно снова почувствовать прохладу боевого оружия в руках.
- Что с вами? - спросила Лера, осторожно прикасаясь к руке Ларсона.
- Ничего, - очнулся Ларсон, - так...воспоминания. Ну что, закрываемся?
- Проводите меня? - улыбнулась девушка.
- Я?! - поразился сержант.
- Ну не я же! - засмеялась Тойя. - Кстати, мне уже пора, папа ждет. До завтра!
Лера и Ларсон посмотрели вслед ротарианке и, не сговариваясь, медленно направились к выходу. Ларсон спрятал бластер в персональный ящик с кодовым замком, и, не смея поднять на Леру глаза, медленно шагал, мучительно думая, что сейчас Лера рассмеется и скажет, что пошутила и провожать ее не следует. Лера молчала. Так они и вышли на улицу, в полном безмолвии. Ларсон кашлянул.
- Я...- проворил он. - Где вы живете?
- Рядом, - почти шепотом ответила Лера, поднимая черные глаза.
- Так я вас провожу, - снова кашлянул Ларсон.
- Хорошо... То есть, мы же уже договорились, что проводите.
Некоторое время они шли по тротуару мимо уносящихся ввысь эскалаторов и сверкающих витрин. Народу на улицах почти не наблюдались, все давно сидели дома, уставившись в стереовизоры, из которых шепелявые дикторы радостно вещали, что "за последнюю неделю боев в районе Лонка земляне и ротариане потеряли ВСЕГО ЛИШЬ пятнадцать звездолетов с экипажами" и что "осажденные моффами планеты Тибальд, Норт и Кронос держатся, несмотря на потери..."
- Скажите, Ли, - прервала молчание Лера, - это страшно - воевать?
- Страшно, - признался Ларсон.
- Как же тогда...
- Приходилось преодолевать страх.
- И вы преодолевали? - широко раскрыла глаза девушка.
- Я старался...
Лера остановилась перед входом в здание, на первом этаже которого располагался какой-то клуб с музыкантами и веселящимися посетителями, а чуть выше всего этого великолепия на фасаде красовался огромный плакат с надписью "Поддержим наших бесстрашных воинов, сражающихся с моффскими оккупантами!"
- Вот мы и пришли, - сказала девушка. - Спасибо, что проводили.
- Не за что, - Ларсон улыбнулся и переступил с ноги на протез. - Тогда до завтра?
- До завтра, - Лера опустила ресницы. - Хотите, приходите сюда завтра к восьми?
- Конечно, - просиял Ларсон. - обязательно приду!
Лера улыбнулась и скрылась в подъезде, а Ларсон еще долго стоял на улице и спохватился лишь тогда, когда вспомнил, что может опоздать на свой танк.
Но как видно, в тот вечер Ларсону везло. Он успел на последний танк, оказавшийся полупустым, и сержант с облегчением уселся в кресло. За окном замелькали витрины и рекламные огни, и резкая боль в ноге постепенно сменилась тупой и тягучей.
Дома Ларсон достал из ящичка небольшой продолговатый ящичек и, открыв его, задумчиво осмотрел свои пятнадцать боевых орденов и медалей. Может, надеть их все завтра? Ларсон еще немного подумал и закрыл ящик. Не стоит. На груди и так висят две планки, по ранению и медалям, нечего хвастаться.
А это что? Книга Александриной. Он взглянул на часы. Десять вечера. Пожалуй, он успеет почитать. За окном раздались очередные вопли и обычная вечерняя стрельба. И чего стреляют? Отправить бы соседских снайперов на передовую, туда, где моффские молекулярные мины вспахивают землю, где сотни атмосферных торпед летят к твоей десантной капсуле, где моффские штурмовики идут в атаку под прикрытием пикирующих перехватчиков... Вот тогда красавцы эти и смотреть на оружие не захотят. Если выживут. Качая головой, Ларсон открыл книгу и погрузился в чтение.
Творение под названием "Любовь на фоне смерти" было написана довольно неплохо, создавалось впечатление, что в свое время автор усердно занималась разными точными науками и протоколами. И действительно, на первой странице сообщалось, что Мэрион Александрина - кандидат юридических наук и много лет проработала в органах полиции. Надо же, думал Ларсон, и чего ее в литературу потянуло? Это все равно, что я, космический десантник, подался бы в балерины, да еще без ноги. Ларсон читал и читал, время от времени зевая. Книга была не то что скучной, а какой-то сухой, неживой, похожей на протокол, а самое главное, в ней полностью отсутствовало даже малейшее чувство юмора. Главным героем романа являлась капитан полиции Маня Гранитская из отдела расследования убийств. Кроме нее, в отделе работало еще человек тридцать мужчин, причем все они, начиная от начальника и заканчивая последним конвоиром, являлись полными идиотами, и Маня Гранитская весьма выгодно выделялась на их фоне своими умственными данными. Ларсон улыбнулся. Что- то в привычках Гранитской показалось ему знакомым. Ну конечно! Александрина списала Гранитскую с самой себя и наделила героиню собственными привычками. Также как и у писательницы, у Гранитской имелся муж, научный сотрудник, зарабатывающий кучу денег, а заодно готовящий, стирающий и убирающий. В общем, мечта всех феминисток! Гранитская спала до часу дня, выкуривала две пачки сигарет в день, не была способна поджарить элементарную яичницу, но при всем этом шла на работу и раскрывала самые сложные преступления, как видно, с помощью пресловутой женской интуиции, потому что, пока все сослуживцы стояли с глупым выражением лица, Гранитская моментально все понимала, и несчастный преступник сразу раскалывался. Ларсон снова покачал головой. Почти на каждой странице утверждалось, что Маня - это ничем не примечательная "серая мышка", но стоит ей "приодеться", как "мышка" моментально превращается в сексапильную женщину, на которую все пялятся, словно на золушку. Ларсон засмеялся. Все- таки Александрина сама хотела быть такой же, как и ее вымышленная героиня. А что еще нужно средних лет женщине (женщинам)? Ну, конечно же, быть лучше мужчин, этих подлых повелителей мира, мужчин, которые, похоже, сильно притесняли Александрину за все годы службы в полиции, потому только, что она женщина. Обидно! Вот и придумала она Маню Гранитскую, половина образа которой представляла из себя точную копию писателя Мэрион Александриной, а вторая половина - тем, кем Александрина очень стремилась стать, но так никогда и не стала. В противном случае вряд ли начала бы писать свои романы-протоколы. Но успех то им обеспечен! Ларсон захлопнул книгу. Ведь миллионы женщин тоже хотят жить такой жизнью: муж-слуга, делающий за вас все в доме, и любимая работа, где три десятка мужчин ловят каждое твое слово и восхищаются, ежесекундно признавая твое ЖЕНСКОЕ превосходство. Ларсон снова рассмеялся. Так и до искусственного оплодотворения недалеко...
За окном пару раз пальнули из старинного пулевого оружия. Ларсон умылся, снял протез и улегся спать, так как, увлекшись приключениями бравой Мани Гранитской, и не заметил, что давно перевалило за полночь.
Ли уже дремал, когда его разбудил шум на лестничной площадке. Он подскочил на кровати и долго прислушивался, раздумывая, стоит ли надевать протез и подходить к дверям. Кажется, новый сосед шумит. Послышался приглушенный разговор, и Ларсон невольно стал его свидетелем, потому что стены квартиры пропускали все: от тараканов до звуков.
- Все готово? - очень глухо спросил первый голос.
- Почти, - отозвался второй так глухо, что дальше некуда.
- Когда?
- Зайдем в квартиру, приятель, здесь нас могут услышать...
Шум шагов и скрип закрывающейся двери.
- Правильно, ребята, - зевнул Ларсон, поворачиваясь на бок, - обсудите планы дома, а я посплю...
Но что-то непонятное заставило сержанта открыть глаза. Почему-то стало тревожно и неуютно. Вот только почему? Беспокойство связано с подслушанным разговором? Конечно, они явно не благотворительность там обсуждали, но... Ларсон ворочался целый час, прежде чем уснуть.
На следующее утро, ровно в восемь утра, Ларсон стоял у дома Леры и старался согнать с лица постоянно возникающую там глупую улыбку. Появилась Лера, улыбающаяся и необыкновенно красивая. С замиранием сердца Ларсон предложил ей руку, и девушка откликнулась на это предложение. Ларсон сразу же решил, что он самый счастливый инвалид на свете.
- Ровно в восемь пришли? - спросила Лера.
- Нет, без десяти.
- Вы очень пунктуальны.
- Спасибо.
Болтая подобным образом, они подошли к музею, где уже поджидал улыбающийся гигант Иван Хвыля, а в фойе встречали Тойя и Таатон. Здесь же находился Теет со своими пронзительными глазами. Таатон и Тойя приветливо поздоровались с Ларсоном. Теет был более сдержан, хотя и безупречно вежлив.
- Сегодня снимаем со стендов "Черный треугольник" и Священные Одежды, - сообщила Тойя, одобрительно осмотрев Ларсона с головы до ног, задержав взгляд на безупречно выглаженной форме. Лера также взирала на сержанта с восхищением. Заметив эти взгляды, Ларсон с огромным трудом преодолел соблазн подбочениться и выпятить грудь.
- Почему снимаем? - поинтересовался Ларсон.
- Для осмотра специалистами.
- Осмотра?
- Ну да. Теет ждет сегодня группу реставраторов. Они осмотрят картину и Одежды на предмет их состояния и реставрации, если, конечно, понадобится. - Тойя взглянула на ротарианские часы с четырьмя стрелками. - Скоро они будут здесь. Иван, справишься с сигнализацией?
- Конечно, мисс Тойя, - пробасил охранник, возникая из-за колонны.
- Ничего не перепутаешь?
- Обижаете! - оскорбился Хвыля.
- Да? А кто вместо того, чтобы отключить сигнализацию на картине Караваджо, врубил общую тревогу, в результате чего примчался целый батальон спецназовцев, и нам еще две недели после этого пришлось бесплатно проводить для них экскурсии с обедами и просмотрами стереофильмов на научные темы!
Хвыля молчал, похожий на кающегося медведя в униформе. Тойя засмеялась и, встав на цыпочки, похлопала охранника по исполинскому плечу.
- Ладно, Иван, не обижайся. Сколько сейчас у нас охранников?
- Двадцать человек.
- Сейчас Теет реставраторов приведет. Знаешь, что делать?
- Так точно.
- Хорошо, действуй.
- Вооружение? - с надеждой спросил Хвыля.
- Бластеров, думаю, вполне достаточно, - сказала Лера.
- И все? - разочаровано протянул Хвыля.
- А что тебе еще нужно? - улыбнулся Ларсон. - Бласт-ружья, лазерные дезинтеграторы и молекулярные снаряды?
- Читаешь мои мысли, сержант, - вздохнул великан.
- Ладно, возьмите бласт-ружья, - решила Тойя. - Я пришлю еще людей и ротариан из числа сотрудников. Теперь ты доволен, мой Голиаф?
- В душе я - Давид, мисс Тойя, - ухмыльнулся Хвыля.
- Они здесь, - вдруг вмешался молчавший все время разговора Теет, вытаскивая из уха миниатюрный наушник. Ларсон уставился на ротарианина.
- Что-то хотели спросить, сержант? - поинтересовался Теет.
- Нет, - смутился Ларсон, - извините...
Теет еле заметно улыбнулся и покинул фойе. Таатон посмотрел ему вслед, заметил взгляд Ларсона и кивнул ему.
- Мой верный Теет, - сказал он, - вот на кого можно положиться, клянусь Великим Симом!
... Десять реставраторов, в том числе четверо ротариан, приступили к работе под присмотром Ивана Хвыли, весьма довольного тем, что ему удалось выключить сигнализацию безо всяких проблем. Опершись о стену, великан лениво наблюдал за быстрыми и ловкими действиями реставраторов. Он не сразу понял, в чем дело, когда ощутил что-то твердое, упершееся в ребра. Иван выпучил глаза, увидев ствол бластера, приставленный к его телу и холодные глаза реставратора- землянина. Скосив глаза, Хвыля убедился, что три его сотрудника, находящиеся в комнате, оказались не в лучшем положении.
- Пикни только, комбижир, - тихо пригрозил реставратор с бластером, - прожгу в тебе аккуратную дырку. Понял?
Хвыля кивнул. Конечно, он одним движением свернул бы шею этому отморозку, но остальные испепелят его и ребят в мгновенье ока. Иван нахмурился и покорился, наряженно наблюдая за налетчиками.
Удовлетворившись таким ответом, лжереставраторы связали охранников, засунули им во рты кляпы и повернулись к экспонатам. Один из них быстро свернул "Черный треугольник" в трубку и спрятал в мешок. Четверо ротариан обступили Священные Одежды, закрыв их от взора Хвыли. Затем отошли, оставив Одежды на месте. Хвыля решил, что даже для грабителей они священны.
- Великий Сим...- как по команде пробормотали ротариане. Их земные сообщники пригрозили связанным охранникам оружием, и вся компания покинула реставрационную комнату, осторожно прикрыв за собой двери. Пятимиллионного Мазюкевича грабители прихватили с собой.
Одаривая встречных лучезарными улыбками, налетчики проследовали через весь музей и благополучно вышли на улицу, где моментально растворились в толпе, оккупировавшей поднимающиеся вверх эскалаторы. Через минут десять с одного из верхних уровней взлетел летающий танк и скрылся в сером от смога небе.
Прошло целых полчаса, прежде чем Таатон и Теет, удивленные слишком ранним, по их мнению, уходом реставраторов, зашли в комнату и обнаружили ползающих по полу мычащих охранников. Теет встал как вкопанный, а Таатон ужасе бросился к столу, но тут же облегченно вздохнул, увидев, что Священные Одежды на месте.
- Хвала Симу, - выдохнул он. - Одежда...
- Да, - кивнул Теет, оглядываясь. - Только вот Мазюкевич исчез!
- Действительно, - Таатон, наконец, вспомнил про охранников и принялся их освобождать. - Эх вы, охрана!
- Господин Таатон! - виновато пробубнил красный от стыда Хвыля.
- Что? Картина эта, хоть и мазня последняя, все же пять миллионов ваших денег стоит. Ну а если бы Одежды украли?!
- Отец, что случилось? - в дверях появилось взволнованное лицо Тойи, а за ней тяжело дышащие Лера и Ларсон. - Одежда?
- На месте, - тихо сказал Теет, осматривая реликвию. Похоже, все в порядке.
- Полицию вызвали? - спросил Ларсон, быстрым взглядом осматривая место происшествия. Теет уставился на сержанта.
- Вы правы, молодой человек, - Таатон сердито кивнул Хвыле. - Вызывай давай, Давид и Голиаф!
Стражи закона прибыли на удивление быстро. Комната наполнилась людьми в штатском и униформе, словно амбар мышами. Блюстители порядка строили при этом такие ответственные физиономии, так подозрительно оглядывали каждого присутствующего с головы до ног, что становилось страшно и хотелось немедленно во всем признаться, не только в похищении Мазюкевича, но и во всех преступлениях с начала года. Полицейские оказались настоящими профессионалами, так как искренне радовались столь крупному ограблению, а старший инспектор Абдали, пронюхав, что пропавший шедевр тянет на пять миллионов, уже предвкушал встречу с журналистами и поминутно причесывал редкие волосы на лысине, спрашивая при этом у подчиненных, как он выглядит.
- Где свидетели? - Абдали вдруг вспомнил про свои обязанности, прищуривая глаза с застывшим в них страусиным выражением. - Вы свидетель? - ткнул он Ларсона в грудь с такой силой, что тот едва не упал, с трудом устояв на своем протезе.
- Нет, офицер, - нахмурился Ларсон, наблюдая за Теетом. Ротарианин напряжен. Или только кажется? Волнуется из-за кражи. Хм, с чего бы это?
- Мы свидетели, - с видом последнего предателя проговорил Хвыля, - и пострадавшие тоже...
- Вот как? - страусиное выражение в глазах Абдали мгновенно сменилось тигриным. - Прелестно.
Полицейские пробыли в музее до самого закрытия, постоянно осматривая залы и экспонаты с завидным рвением. Эксперты криминалисты заперлись в комнате преступления на целых два часа. По всей видимости, это время ушло на тщательную экспертизу помещения. Когда эксперты, наконец, покинули комнату, от них сильно несло не то спиртом, не то хлоркой, при этом они почему-то плохо держались на ногах, хотя и заявили, что полностью удовлетворены исследованиями и добыли ценнейшие данные. Слегка икая, они заверили инспектора Абдали в том, что улик просто "ужас, как много", и что очень скоро вся картина преступления предстанет, "как на ладони". Абдали внюхался в перегар, сомнительно осмотрел красные от избытка умственных озарений лица, но ничего не сказал, только задумчиво причесал лысину.
Ларсон долго и с недоумением наблюдал за организованной работой полиции, затем не выдержал и пару раз что-то спросил у Абдали, который стоял в греческом зале и изо всех сил пытался скопировать позу какой-то древнегреческой статуи. В ответ на вопросы сержанта, инспектор высокомерно посоветовал "не вмешиваться в работу профессионалов"
- А погоня? - не унимался Ларсон.
- За кем это?
- Как за кем? - поразился Ларсон. - За грабителями, естественно.
- Погоня готовится.
- Вы еще никого не послали по их следам? - ужаснулся Ларсон.
- Мы полисмены, а не охотничьи собаки! - оскорбился Абдали. - Пардон, я должен идти. Меня ждут.
- Кто?
- Журналисты и телевизионщики, - ответил инспектор с той редкой интонацией, в которую вкладывается скромность пополам с хвастовством плюс немного радости с налетом фальшивого недовольства. - Меня ждут у входа. Все- таки ограбление века, шедевр Мазюкевича, пять миллионов! Кстати, картина застрахована?
- Да, - машинально ответил Ларсон.
- Представляю лицо директора страховой конторы, - хихикнул Абдали. - Я б застрелился на его месте... Как я выгляжу?
- Что?
- Выгляжу я как?
- Вы великолепны, - покачал головой Ларсон. - В кино бы вам играть!
- Вы думаете? - не понял сарказма Абдали.
- Уверен в этом.
- Да? - инспектор еще раз взглянул на статую древнегреческого супермена, сосредоточенно вздохнул, придал лицу ответственно-приветливое выражение и направился к выходу, туда, где его поджидала многочисленная ватага служителей пера и экрана. Ларсон посмотрел вслед инспектору.
- Идиот, - сказал он, потирая разболевшуюся ногу.
- Вы правы.
Ларсон обернулся. Перед ним стоял Теет и сверлил сержанта своими пронзительными глазами.
- Редкий идиот, - добавил Теет. - Все они там такие.
- Где?
- Там, - пояснил Теет, указывая вверх розовым пальцем. - Чем выше, тем хуже с мозговыми извилинами. О, не хмурьтесь, сержант. Смею вас заверить, на Ротаре все точно так же. Идиотизм по всей галактике распространен, по моему мнению...Тойя с Лерой ждут вас в столовой, я пришел позвать вас.
- А вы? - спросил Ларсон.
- Увы, я должен ждать инспектора Абдали, - Теет насмешливо покачал головой. - Земляне очень импульсивный народ. Абдали вознамерился меня допросить. И Таатона, кстати, тоже.
- Грабители украли именно Мазюкевича, - тихо сказал Ларсон.
- К счастью, да. Боюсь даже думать о том, что могло случится...Но хвала Великому Симу, Одежда на месте!
Пронзительные родниковые глаза испытывающе взглянули на Ларсона. Тихий голос Теета звучал уверенно и доброжелательно. Ларсон вдруг подумал о том, как сильно ротариане чтут свои святыни, не то что жители Земли, восхищающиеся треугольниками на девственных фонах...
В столовой Ларсон был моментально атакован Лерой и Тойей, засыпавшими его вопросами.
- С ума сойти, - вздохнула Тойя. - Украсть такую...такую...картину, в общем!
- За пять миллионов, - улыбнулась Лера, украдкой поглядывая на Ларсона. - А где Таатон с Теетом?
- Ждут, пока инспектор поделиться соображениями с журналистами...
Абдали продержал персонал в музее до позднего вечера. Допрашивать кого-либо он, впрочем, не собирался , но всякий раз, когда его спрашивали, отпускать людей или нет, Абдали поднимал волосатый палец и изрекал, что он думает.
Впрочем, он так ничего и не придумал и милостиво разрешил отпустить персонал по домам. Ларсон проводил Леру, договорился, что встретится с ней завтра, и сломя голову заковылял к остановке. Через пятнадцать минут, задыхаясь и обливаясь потом, Ларсон увидел летающий танк, уже разогревающий двигатели. Стиснув зубы от нестерпимой боли, сержант взобрался по ступеням и обессиленно опустился на свободное сидение. Танк натужно взревел и отправился в свой извечный полет к трущобам.
Дома уставший Ларсон снова никак не мог уснуть. События прошедшего дня все не выходили из головы. Ларсон с трудом перевернулся на живот, прислушиваясь к отдаленной стрельбе. Опять палят. Эх, этих стрелков бы да на фронт, в десантную капсулу, чтобы ощутили они прелестное чувство полета сквозь атмосферу со страшным воем и отдаленные хлопки вокруг, хлопки взрывов капсул товарищей от попадания моффских снарядов...
Ларсон вздохнул, поднялся с кровати, прицепил протез и подошел к окну. Там маячил разбитый каким-то особенно метким снайпером фонарь. Сержант открыл окно и с наслаждением вдохнул ночной воздух. Впереди, очень далеко, сиял разноцветными огнями центр города. Там, конечно, по фонарям не стреляют, зато воздух не такой чистый.
На лестничной площадке раздался шум. Кто-то разговаривал. Ларсон вздрогнул. После минутного колебания сержант осторожно приблизился к дверям и прислушался. Мгновенье, и он отпрянул, вытирая со лба холодный пот.
- Все готово? - спросил голос на площадке.
- Почти, - ответил второй. - Куда денем Мазюкевича?
Нет, он не ослышался. Сердце Ларсона бешено заколотилось. Даже не маскируются, открыто говорят!
- Мазюкевича? - засмеялся первый голос. Раздался скрежет открывающейся двери. - Ну и вопросы задаешь!
- А что? - проворчал невидимый обладатель второго голоса. - Не резонный вопрос разве?
Дверь захлопнулась. Ларсон снова вытер пот со лба. Что делать? В его квартире видеофона нет, слишком роскошно для такой "берлоги". Придется бежать через дорогу к видеофону-автомату.
Ларсон выждал пять минут, поспешно оделся, осторожно выбрался из квартиры и заковылял вниз, стараясь не стучать протезом.
Моросил дождь, ни души вокруг. Видно, даже самозабвенные стрелки по фонарям уже спят. Ларсон заперся в кабинке видеофона и набрал номер полиции. На экране возникла заспанная физиономия дежурного.
- Сержант Туполис, - сообщил служитель порядка, зевая.
- Я нашел Мазюкевича, - зашептал Ларсон, - срочно выезжайте!
- Да? - осклабился Туполис. - И где же ты нашел Мазюкевича?
- У соседей! - выпалил Ларсон.
- Да ну? - прищурился дежурный. - Что, много выпил сегодня, бомж?
Выдав эту негодующую фразу, Туполис отключился. Ларсон выругался и посмотрел в зеркало на стене кабины. Тьфу ты! Немудрено, что полисмен принял его за пьяницу. Взъерошенные волосы, глаза красные и помятая одежда особого доверия не внушали. Да и райончик тоже... Конечно, полиция обязана реагировать, но после знакомства с Абдали Ларсон уже ничему не удивлялся. Так что же делать? Ларсона вдруг осенило...
Десять минут спустя сержант поднимался по лестнице. Открыв двери квартиры, Ларсон сделал один шаг внутрь, когда что-то тяжелое обрушилось на голову. Сильные руки схватили бесчувственное тело и затащили в квартиру напротив.
Голова раскалывалась от боли. Ларсон застонал и открыл глаза. Над ним возвышалось несколько личностей в черном, ротариане и земляне. Ли опустил глаза и обнаружил, что сидит привязанный к стулу посреди комнаты, как две капли воды походившей на его собственную. Еще один ротарианин стоял к пленнику спиной. Когда он повернулся, Ли ахнул от изумления.
- Вы?! - потрясенно прошептал Ларсон, тщетно пытаясь пошевелить затекшими руками.
- Удивлены, сержант? - Таатон уселся перед связанным землянином. - Хотя это я должен удивляться, на самом деле.
- Вы...украли Мазюкевича? Но зачем?
- Дорогой сержант, - засмеялся Таатон, - неужто вы полагаете, что мне нужна эта бездарная мазня за пять миллионов?
- Но тогда ...
- Прежде всего, - спросил Таатон, - что вы здесь делаете?
- Я здесь живу.
- Живете? - Таатон обменялся взглядами с остальными грабителями. - Невероятно!
- Ваша дочь знает? - в упор спросил Ларсон.
- Тойя? - улыбнулся Таатон. - Нет, что вы. Но придет время, ей все станет известно.
- Вы преступник!
- Ах, - засмеялся Таатон, - слова - то какие...- ротарианин вдруг заговорил резким чужим голосом, от которого Ларсон вздрогнул и уставился на директора музея. Он же слышал этот голос, когда хозяин дома разговаривал с новым жильцом. Так это был Таатон! А Ларсону казалось, что это у Теета...
- Я творец новой жизни, а не преступник, - продолжал Таатон. - Почему вы на меня так смотрите?
- Узнал ваш голос.
- А, понимаю, - кивнул Таатон, словно по волшебству меняя интонацию и тембр. - А теперь как? В Звездной Разведке я был специалистом по изменению голоса.
- Вы служили в ротарианской разведке? - выдохнул Ларсон. Ничего себе.
- Пока меня не отправили в отставку, - мрачно подтвердил Таатон. - Я стал Хранителем....
- Полиция, - вдруг тихо сказал землянин у окна.
- Что?! - Таатон схватился за бластер.
- Мобиль кружит вокруг будки видеофона , - продолжал наблюдатель.
- Вы полицию вызвали? - Таатон повернулся к пленнику.
- Я - признался Ларсон. И полиция тоже? Неплохо. Видно, для успокоения совести Туполис решил отправить патруль проверить звонок. Но Ларсон ошибался. Туполис отправил патрульных, чтобы те арестовали бомжа-нахала и доставили в отделение.
- Улетает, - прошептал землянин, припадая к окну.
- Они мне не поверили, - пояснил Ларсон.
- Почему? - подозрительно спросил Таатон.
- Мой внешний вид не внушил им должного доверия. Причесаться не успел...
- Кажется, вы не врете, - Таатон спрятал оружие в кобуру. - Как нога?
- Спасибо, - удивился Ларсон . - Побаливает слегка.
- Если мы вас развяжем, обещаете не делать глупостей?
- Вас десять человек, - улыбнулся Ларсон, а я одноногий инвалид. Боитесь меня?
- Хм, вы правы. Развязать!
Скрестив на груди руки, Таатон молча наблюдал, как подчиненные освобождают сержанта.
- Я посижу еще немного, - попросил Ларсон, растирая бедро.
- Конечно, сидите, - кивнул Таатон и, помолчав, добавил: - Сержант, вы понимаете, во что вляпались?
- По-моему, это вы вляпались, - парировал Ларсон.
- Мне импонирует ваш оптимизм, - Таатон еле заметно улыбнулся, - и вы симпатичны мне, Ларсон. Я хотел бы видеть вас среди своих друзей.
- Бандитом предлагаете стать?
- Ну что вы, - усмехнулся ротарианин. - Пора кое-что рассказать ...
Таатон кивнул землянину у окна. Тот вышел из комнаты и вскоре вернулся, держа в руках свернутый в трубку холст и маленькую черную шкатулку. Все это землянин положил на стол перед Ларсоном. Таатон развернул холст.
- Мазюкевич! - воскликнул Ларсон.
- Да, - согласился Таатон, открывая шкатулку, - а вот это кое-что другое.
Ларсон недоуменно смотрел на маленький лоскуток старой облезлой ткани с черным пятнышком посередине. И тут страшная мысль пронзила мозг сержанта.
- Это... - прошептал он, - это то, что я думаю?
- Вы все поняли, - Таатон не сводил родниковых глаз с пленника. - Это кусок, отрезанный от Священной Одежды Великого Сима, покровителя ротариан.
- Но для чего вы, Хранитель... - Ларсон запнулся, потому что в голову полезли совершенно невероятные мысли. Картина ограбления стала проясняться. Таатон и его люди похитили картину Мазюкевича лишь для отвода глаз, главная цель преступников заключалось в том, чтобы незаметно отрезать кусочек от Священной Одежды. Но зачем?
- Сержант Ли Ларсон, - серьезным голосом произнес Таатон, - должен признаться , что я надеюсь переманить вас на свою сторону... Не хмурьтесь, выслушайте. Идет война. Страшная война. И конца ей не видно. Мы до сих пор не имеем ни малейшего понятия, кто такие на самом деле моффы и где находится их родная планета. Вернее, примерно знаем, но только примерно! Вы потеряли ногу на Ротаре, освобождая мою родную планету. Мой народ и я так благодарны таким людям как вы. Но сейчас Ротар лежит в руинах, огромное количество жителей погибло, города разрушены, разорение и опустошение вокруг... Как никогда ротариане нуждаются в поддержке и вере. Скоро, очень скоро мы повезем экспонаты домой, на Ротар. Я летал туда недавно... тяжелое зрелище, скажу я вам. То, что создавалось тысячелетиями, перестало существовать. Население бедствует, продукты только по строгому распределению, и если бы не помощь Земли, на планете начался бы голод. Мы благодарны вам, но способны ли земляне растопить горечь отчаяния в наших душах? К сожалению, нет.
- Зачем вам кусочек одежды Сима? - глухо спросил Ларсон.
- Кусочек одежды с кровью, - тихо уточнил Таатон.
- Ну и что же? Я не...
Ларсон вдруг в ужасе уставился на Таатона.
- Знаете, - сказал ротарианин, - долгие годы подлинность Одежды повергалась сомнениям. Лишь недавно, с помощью сложных анализов, было доказано, что одежда действительно принадлежала Великому Симу, покровителю ротариан, тому, кто пролил кровь за нас, тому, кого называю Великим Богом планеты Ротар... Мы возьмем это святую кровь, получим ген, и Великий Сим родится снова!
- Безумец, - потрясенно проговорил Ларсон, - вы хотите... вы собираетесь...вы осмелитесь клонировать...БОГА?! Одумайтесь, Таатон, вы совершаете страшную ошибку, клонирование людей запрещено. Вам известно, клон хоть и похож на оригинал, все равно это другой человек, другая личность. Но клонировать Бога? Это безумие, безумие! Прошу вас, одумайтесь!
- Не будьте слюнтяем, сержант! - вспылил Таатон. - Поймите же, моему народу как никогда нужен Спаситель, и я помогу моему народу! Ротар будет спасен. Скоро мы отправим этот драгоценный лоскуток в лабораторию...
Понурившись, слушал Ларсон откровения этого безумного фанатика. Боже, как все-таки легко искренние помыслы хороших людей превращаются в страшные планы безумцев. Как часто преисполненный самых благих намерений человек совершенно не замечает, как намерения эти становятся адскими замыслами, от которых нет спасения, а позднее раскаяние уже не имеет никакого значения...
- Вы с нами, сержант?
- Я? - Ларсон с жалостью взглянул на Таатона. - Нет, я против вас.
- Это означает вашу немедленную смерть.
- Что ж, - вздохнул Ларсон, - мне кажется, лучше умереть, чем оживлять Бога.
- Жаль, - Таатон поджал розовые губы. - Я предупредил вас...
С треском вылетела дверь, и в квартиру вломилось несколько землян и ротариан во главе с каким-то великаном, устрашающе размахивающим бласт-ружьем. Никто из грабителей не успел ничего предпринять, и вскоре все, включая Таатона, лежали лицами вниз под прицелом.
- Господин директор! - процедил сквозь зубы Иван Хвыля, - А что это вы здесь, делаете, а?
- Иван! - воскликнул Ларсон, поднимаясь. - Я думал, вы уже не придете.
- Что вы, сержант, - пробасил охранник. - Лера с Тойей и господин Теет велели нам спешить. Я поднял ребят на ноги и вот мы здесь.
- Как вы сержант?
Ларсон повернулся на голос.
- Теет, вы? - поразился он. - Вы тоже прилетели?
Теет осторожно прошел между лежащими грабителями и остановился над Таатоном. Затем он поднял глаза на Ларсона.
- Вы ведь меня подозревали, правда? - улыбнулся он, поднимая руку. - Не отвечайте, знаю, что подозревали. Я агент Звездной Разведки Ротара...
Таатон глухо застонал. Хвыля ухмыльнулся. Ларсон смотрел на Теета во все глаза.
- Мы знали, Таатон что-то готовит, а вот что именно...- продолжал Теет, но запнулся, так как один из ротариан взял со стола лоскут с кровью Великого Сима, изменился в лице и что-то спросил по-ротариански у Таатона, но ответа не дождался.
- Клонировать, - произнес Ларсон.
Теет окаменел. Ротариане стали бледными как смерть и уставились на грабителей. Ларсон тяжело вздохнул. Подошел к столу и бережно уложил бесценный лоскуток обратно в шкатулку.
- Иногда становится страшно, - тихо сказал Ларсон.
Издалека послышался вой полицейских сирен.
- Абдали едет, - пояснил Хвыля. - мы вызвали.
- Хорошо, - Ларсон устало прикрыл глаза.
Какое же все-таки счастье, что он снял квартиру именно здесь!
- Ты - Хранитель, - вдруг произнес один из ротариан.
- Что? - очнулся Ларсон.
- Хранитель ты, - повторил ротарианин. Остальные улыбались, не сводя с Ларсона родниковых глаз. - Великий Сим ЗНАЛ, что ты будешь здесь. Он направил тебя сюда, чтобы ты спас Великого Сима от страшного нечестивого дела... Теперь ты охраняешь его!
Утро на планете Ротар было довольно свежим. Сержант Ли Ларсон поежился. Холодно! Он поцеловал Леру и стал неуклюже облачаться в одеяния Хранителей. Прибежала Тойя.
- Ну, быстрее же! - воскликнула он. - Тебя ждут.
- Отец как? - тихо спросила Лера.
- Он здоров, - омрачилась Тойя. - в тюрьме ему создали хорошие условия. А когда он выйдет, я не... не знаю...
- Постарайся простить, - сказал Ларсон.
- Но как?
- Я тебя научу, - улыбнулся Ларсон, - у меня ведь теперь важная должность.
- Ладно, - Тойя засмеялась сквозь слезы. - Я постараюсь.
Появился Теет. Пронзительные глаза уставились на Ларсона.
- Опаздываете, молодой человек!
- Иду, иду, - Ларсон поспешно оправил непривычную одежду, перекрестился, подмигнул стоявшему в дверях Ивану Хвыле в пурпурных одеяниях личного охранника Великого Хранителя, и вышел наружу.
Тысячи ротариан взревели от восторга. Множество рук потянулось к тому, кто спас Священную Одежду от страшного поругания. Ларсон сразу смутился и опустил голову. Ну какой из него Хранитель? Лера сжала его ладонь, и сержанту стало легче. Позади его, чуть повыше ответственной физиономии Хвыли, горело четыре священных пламени: огонь жизни, огонь смерти, огонь света и огонь тьмы и вечного забвения. У Ларсона заныла нога. Боль становилась все сильнее и сильнее, но впервые после ранения отсутствовала тоска, всегда сопровождавшая эту боль раньше. Ларсон улыбнулся. Кажется, он становится оптимистом. За спиной кто-то кашлянул. Сержант осторожно оглянулся и увидел Теета со стулом в руках.
- Садитесь, Хранитель, - улыбнулся ротарианин.
- А можно? - спросил Ларсон.
Теет по земному кивнул, улыбнувшись еще шире. Хвыля хмыкнул, но тут же сдвинул для солидности брови. Тойя и Лерой засмеялись.
Ли Ларсон осторожно уселся, стукнув протезом о помост. Боль стала постепенно уходить.
Вперед вышел незнакомый ротарианин важного вида, поднял руки и обратился к толпе.
- Смотрите же, дети Сима! Вот землянин, которого направил Великий Сим, дабы спасти не только его от ВЕЧНОГО НАДРУГАНИЯ, но и всех нас. Смотрите же, дети Сима...
- У вас когда нибудь был одноногий землянин-Хранитель? - шепотом спросил новоиспеченный Хранитель у Теета.
- Нет, - сдерживая смех, отвечал ротарианин, - не то что одноногих, но и двуногих землян не было ни разу.
- Да? - переспросил Ларсон. - Значит, я буду первым!