— Ничего, что-нибудь придумаю. Например, приобрету себе маленький домик вроде этого.
Рувато улыбнулся.
— Илис, я восхищен вашей жизнерадостностью и вашим жизнелюбием!
— Свои восхищения, как и жалость, оставьте при себе. Вы-то сами — что собираетесь делать дальше?
— По правде сказать, не знаю. Без денег и влияния я никто.
— Ах вот как! — возмутилась Илис. — Значит, и я тоже, раз у меня нет ни денег, ни влияния, я тоже — никто?
— Вы — магичка, — немного удивленно проговорил Рувато. — Чего бы вы ни лишились, у вас всегда остается ваша магия.
— А у вас — ваш ум!
Рувато покачал головой.
— Мой ум немногого стоит. Я ведь болен, Илис, вы знаете это. И бывают моменты, когда ум мой мутится, и я не сознаю себя. Со временем это будет повторяться все чаще.
— Как же вы хотели на мне жениться, если в будущем все так плохо? — задала резонный вопрос безжалостная Илис, и снова вогнала Рувато в краску.
— Признаю, это было эгоистичное и необдуманное желание, — ответил он неожиданно сухо. — Ничего подобного вы больше не услышите.
— Я только хотела…
— Оставим это. Пока же прошу вас побыть моей гостьей, если вас не пугает убожество этого дома. Мне будет очень приятно, если вы поживете у меня несколько дней, — продолжал он уже мягче. — Я здесь никого не вижу… Но если вы сочтете мое приглашение нескромным (я понимаю: молодая девушка и вдруг живет в доме неженатого одинокого мужчины), или же побоитесь остаться наедине с сумасшедшим, я не стану настаивать.
Илис только подивилась тому, как сильно, оказывается, Рувато до сих пор занимают светские условности. Сама она настолько привыкла жить, путешествовать и вообще находиться в обществе мужчин — женатых и нет, молодых и не очень, — что совершенно не придавала этому значения. Вспомнив, как они с Грэмом спали под одним одеялом, и представив, что сказал бы по этому поводу Рувато, Илис не удержалась и хихикнула. Рувато посмотрел на нее вопросительно, а она сказала:
— Я с удовольствием останусь, — и искренне добавила: — И вовсе никакой вы не сумасшедший, что вы опять плетете…
Данные разведки не обманывали. В Северной действительно стоял смешанный гарнизон, состоящий из наемников и регулярных войск. Отличить одних солдат от других не составляло труда; в этом Марк удостоверился во время первого же допроса.
В большом зале, куда его привели, собралось весьма пестрое общество из рядовых, младших и старших офицеров, всего человек сорок. Наемники держались вульгарно, независимо и довольно нагло, даже простые солдаты, не говоря уже о десятниках. Лишь их капитан обладал редкостно аристократичной внешностью и держался соответственно. При случае он мог бы, пожалуй, даже сойти за незаконного отпрыска какой-нибудь знатной фамилии, а может, даже и являлся таковым. Что до медейских старших офицеров, то уж они, вне всякого сомнения, все были дворянами.
Марка усадили на стул посреди зала; по обе стороны от него встали два парня в доспехах и при оружии.
— Приступим, — проговорил один из медейских сотников, восседавший в огромном кресле из черного дерева; он возглавлял собрание. У него было длинное надменное лицо и воспаленные злые глаза. — Давайте для начала разберемся с пленником. Говоря откровенно, я вообще не понимаю, зачем он нам нужен. Господин Изола, кажется, его привел кто-то из ваших людей?
Вместо Изолы со своего места поднялся синеглазый Пес. Выглядел он неважно: лицо осунулось, под глазами залегли тени; под небрежно распахнутой на груди старой рубахой виднелась повязка.
— Я его привел, — сказал он негромко и глухо.
— Могу я поинтересоваться, чем вы руководствовались? Приказа брать пленных не было.
— Не было. Но этот человек будет нам полезен.
— Чем же? — надменно спросил офицер.
— Спросите, как его зовут.
Медейцы нахмурились, кое-кто из наемников — тоже. Им явно не нравилось дерзкое поведение Пса.
— Ваше имя? — повернулся к Марку офицер, ведущий допрос.
— Марк Сантос, — разумеется, Марк был не так глуп, чтобы называть свою настоящую фамилию.
— Ваше звание?
— Я адъютант дюка Антресса.
— Ложь! — вмешался Пес, глаза его сверкнули яростной синевой… и тут Марк наконец его вспомнил.
О Борон, загадочный бог! Кто мог знать, подумал Марк, что мне придется когда-нибудь говорить с мертвецом.
Теперь он понял, что мешало ему узнать Пса раньше: черная косынка на его коротко остриженной голове. Тогда, четыре года назад, северянин щеголял роскошной белой шевелюрой до лопаток.
— Твое имя не Сантос, — продолжал Пес яростно, — и даже если ты впрямь адъютант, в чем я сильно сомневаюсь, то ты не говоришь всего.
Марк улыбнулся, хотя внутри у него все перевернулось. О боги, откуда такая ненависть? Ведь он же пытался спасти этого человека четыре года назад!.. Впрочем, приглядевшись получше и вспомнив молодое лицо, спокойный глуховатый голос и бесстрастный взгляд, Марк понял. Полгода пыток, четыре года заключения в подземелье — этот человек много выстрадал, прежде чем превратиться в резкого, злого, пылающего ненавистью наемника. Разумеется, он ненавидит всех, кто мучил его — а Марк, как ни крути, по большому счету был одним из этих людей.
— На чем основаны твои утверждения? — неприятным голосом заговорил командир наемников Изола. — Может быть, ты знаешь его настоящее имя?
— Знаю, — заявил Пес. — Его имя Марк Данис, и он — сын императора Касот.
По зале прошел изумленный ропот. Все заговорили разом. Молчали лишь Пес и Марк, неотрывно глядя друг на друга, и между ними происходил свой, беззвучный диалог. "Теперь ты узнал меня, принц?" — «Да». — "Не рассчитывай на мое милосердие". — "Как скажешь. Но ничто не заставит меня признать твою правоту". — «Увидим».
— Тихо! — надменный медейский офицер встал и поднял руку, призывая к тишине. — Тихо! — он повернулся к Марку. — Он говорит правду?
— У ваших людей богатая фантазия, — отозвался тот спокойно.
— Чем ты докажешь свои слова, наемник?
— Доказательств достаточно среди тех документов, которые я принес из лагеря, — снова встал Пес. — Вы их видели?
— Я видел, — сказал Изола. — Ничего особенного среди них нет.
— Как — ничего? А карты? Депеши?
— Если этот человек — адъютант командующего, — холодно проговорил медейский сотник, — то нет ничего удивительного, что при нем находились подобные документы.
— Вы не верите мне? — очень тихо проговорил Пес, чье побледневшее лицо подергивала судорога. — Так выведите этого человека на стену и предложите касотцами любую сделку! Вы увидите, что будет.
— А что будет? — влез в разговор Хаген, которого Марк до сих пор не замечал. — Касотские собаки осмеют нас, когда мы начнет похваляться тем, что взяли в заложники мальчишку-адъютанта. Верить тебе, Пес, все равно, что верить осеннему ветру — никогда нельзя быть уверенным, что взбредет в твою больную башку.
— Кроме того, — добавил Изола, — ты так и не объяснил нам, откуда тебе известно имя и статус пленника.