НЬЮ-ЙОРК, 1889 ГОД
На протяжении нескольких недель Дэнни развлекался, перемещаясь в различные эпохи. Когда до него дошло, что он может перемещаться не только во времени, но и в пространстве, — а точнее и во времени, и в пространстве, — то стал путешествовать в другие страны.
Первым делом он посетил Париж времен Первой республики. Увиденное зрелище его ничуть не впечатлило: революция, террор, разные кровавые расправы, поэтому он поспешил оттуда убраться и, чтобы разбавить неприятный осадок, переместился в Арль 1888 года, где познакомился с Винсентом Ван Гогом. Этот художник обрел известность не так давно, и для Дэнни было диковинным, что при жизни его работы не нравились людям.
Ещё Дэнни путешествовал по средневековой Испании. Он побывал на коронации Изабеллы I Кастильской, потом переместился почти на тридцать лет вперёд и познакомился с Христофором Колумбом. По-испански Дэнни говорил не блестяще, но все же с Колумбом ему побеседовать удалось.
— Знаете, сеньор, вы чем-то напоминаете мне моего приятеля сеньора Эдуардо, который на днях повстречался мне вместе со своей женой прекрасной сеньорой Эльвирой. Вы, случайно, не родственники? — заметил Колумб за кружкой вина в захудалой таверне.
— Вряд ли, сеньор Колон*, — отозвался Дэнни. — Я англичанин. Родственников в Испании нет. Интересно, а чай здесь дают? Ну эту бурду пить просто невозможно!
— Что такое чай? — нахмурился Колумб.
Как оказалось, чай в Европу ещё не завезли. Англичанина из себя изобразить не удалось. Впрочем, вино и в правду было отвратным.
После Дэнни долго путешествовал по Англии и Франции и почему-то захотел поглядеть на Жанну Д'Арк. В итоге эта затея оказалась полным кошмаром, потому что шла Столетняя война, а войны в жизни Дэнни было и так уже слишком много.
В целом, он остался под большим впечатлением от своих путешествий и решил поделиться своими впечатлениями с другими. Конечно, он не был дураком и не стал рассказывать о путешествиях во времени всем подряд. Он решил написать исторические приключенческие рассказы, которые намеревался выслать Максвеллу Перкинсу.
Предыдущие рассказы он убрал обратно в ящик. Путешествия показали, что в них допущено множество фактических ошибок. Дэнни собрался написать новые и отправить в издательство уже качественную работу. Это могло бы благоприятно сказаться на его будущем. Вот только теперь Дэнни уже не так сильно задумывался о своём будущем. Теперь в его жизни оказалось поразительно много прошлого. И это начинало ему даже нравиться. Ему хотелось ещё столько всего повидать!
О работе в газете он, конечно, не забыл. Он продолжал работать как раньше, но теперь после работы часто отправлялся в прошлое. Это, однако, не означало, что он променял сон на путешествия. Дэнни открыл для себя интересную вещь — он мог вернуться в настоящее ровно в тот момент, когда его покидал.
Сегодняшнюю вылазку он спланировал в 1889 год. Нужно было удостовериться, получила ли Нелли Блай деньги, которые он выслал ей во время своего второго путешествия в 1889. Это путешествие было не очень примечательным, за исключением того, что Дэнни удалось раздобыть приличную сумму, правда, не очень приличным способом. Деньги ему были нужны, чтобы вернуть долг и, может быть, устроить ужин в «Дельмонико» на двоих.
Дэнни разузнал, где жила Нелли Блай, и переместился на её улицу. Попал он практически точно — пришлось, конечно, подождать несколько минут, когда она вернётся с работы, но это было не так сложно. Когда знакомая фигура журналистки мелькнула в толпе, Дэнни кинулся ей навстречу.
— Мисс Кокрейн! — радостно воскликнул он.
— Мистер Готтфрид?! — удивленно ответила она, но после секундного смятения просияла. — Какой сюрприз!
— Я проходил мимо, и вот, вижу — знакомое лицо! Вы получили деньги, которые я вам отправил?
— Получила. Но, право, не стоило беспокоиться. Если бы вы отдали их лично, я бы не приняла.
— Потому я и не отдал их лично. Вы, я вижу, спешите домой?
— Не сказать, что очень спешу, но да.
— Я подумал, быть может… — начал Дэнни, но не успел произнести те слова, которые долго репетировал в своей голове, потому что на него неожиданно кто-то налетел с радостным возгласом:
— Дэнни!
Он был так потрясён, что сначала даже не понял, что произошло. Потом до него дошло, что у него на шее висит какая-то сумасшедшая девушка в темно-синем платье и огромной шляпе с пышными перьями.
— Простите, черт возьми, — проговорил Дэнни, отплевываясь от перьев, которые залезли ему в рот. — Но какого черта?!
Он отцепил от себя девушку и заглянул ей в лицо. Молодая, может, лет двадцати, с темными волосами и бледной кожей. Она глядела на него и лучезарно улыбалась, отчего на её щеках появились ямочки. Красивая, но… абсолютно не знакомая!
— Я тоже рада тебя видеть, черт возьми. — Она шутливо толкнула его в плечо.
— Кто вы такая?!
— Ты что, шутишь? — Тут её улыбка мигом погасла. — Скажи, что ты шутишь.
— Я похож на шутника? — нахмурился Дэнни.
— Но как же… — растерянно проговорила девушка и сделала маленький шажок назад.
— Мне очень неловко прерывать этот душещипательный момент, — встряла Нелли и немного покраснела, оправдывая своё прозвище — Пинк. — Но вы всех своих бывших дам не помните?
— Что?! Она?.. Да как вы… Да с чего вы взяли?! — возмутился Дэнни.
— Ну, судя по тому, как эта дама вас приветствовала и как обращалась к вам по имени, вы были достаточно близки.
— Но это не так, — пустился он в объяснения. — Я впервые вижу эту девушку!
— Как скажете, мистер Готтфрид. А сейчас, если позволите, я очень спешу домой.
— Нет!
— Думаю, вам надо кое с чем разобраться. Прощайте. — Нелли нервно улыбнулась и, резко развернувшись на каблуках, последовала в сторону своего дома.
Она выглядела так, будто ее предали. Не то, чтобы Дэнни собирался строить с ней какие-то отношения, но все-таки хотел разузнать о ней больше и, может быть, даже подружиться. Неловкая сцена с этой незнакомкой сбила все планы. Вряд ли Нелли теперь так легко пойдет на контакт. Дэнни не знал, что ему теперь делать: бежать за Нелли и пытаться ей все объяснить или пообщаться с незнакомкой в синем платье и узнать, откуда она его знает. Так он метался из стороны в сторону до того момента, пока Нелли не скрылась из виду, оставив ему только один вариант.
— Да что же это такое?! — воскликнул Дэнни, обратившись к девушке. — Я собирался пригласить Нелли Блай на ужин!
— Невелика потеря, — хмуро ответила та.
— Кто вы такая?
— Меня зовут Айла Вукчич, — представилась она.
— Мисс Вчук… Вучк…
— Ох, американцы. — Она закатила глаза.
— Вы из Хорватии? — почему-то решил Дэнни. Наверное, это из-за того, что они с мамой недавно были в Загребе.
— Из Англии, вообще-то. Отец с Балкан.
— Я Дэнни Готтфрид.
— Я знаю, — вздохнула Айла.
— Так откуда вы меня знаете? — спросил Дэнни.
— У нас с вами были захватывающие приключения в Лондоне. Вообще-то, не такие захватывающие, скорее — ужасающие. И, вернее, не были, а будут.
— Понятно, — ответил Дэнни. — Я с вами ещё не познакомился.
— Почему? Вот только что и познакомились. Теперь ясно, откуда вы знали моё имя.
— Лондон, значит? — переспросил Дэнни. Теперь эта ситуация стала казаться ему любопытной. — Когда?
— Не скажу. Я лишь скажу, что в первую нашу встречу вы спасли мне жизнь.
— Айла Вукчич, — проговорил Дэнни, в этот раз он смог произнести её фамилию правильно. Он попытался вспомнить что-нибудь об этой девушке из мировой истории, но понял, что впервые слышит ее имя. — У вас кольцо! — вдруг воскликнул он, указав на её руку.
— Да, — замявшись, ответила Айла.
— Вы замужем! О боже, надеюсь, не за мной?..
— Если вам это кажется настолько ужасным, то я вас успокою — нет. Вы не мой муж. Я леди Хант. Лорд Ричард Хант — мой муж.
— Леди? Не очень-то вы похожи на леди.
— Приличные люди дамам такое не говорят, — заметила Айла.
— Ну, а я не очень приличный.
— С этим я, пожалуй, соглашусь. — Айла сложила руки на груди и хмыкнула. — К тому же, я в Америке, черт возьми. И леди я стала совсем недавно. Ещё не поняла, что тут к чему.
— А насколько мы были с вами… близки? — поинтересовался Дэнни.
— Я… не могу ответить на этот вопрос.
— Да ладно, расскажите, — протянул Дэнни. — Я ведь потом это все равно узнаю.
— Долго рассказывать.
— Я собирался провести тут довольно много времени, так что не тороплюсь.
— Не подходящее место, — отнекивалась Айла.
Дэнни не собирался сдаваться:
— Так давайте найдем подходящее.
— Я остановилась в отеле. Можем отправиться в ресторан, — вдруг предложила она.
— Если ваш муж будет не против, что я ужинаю с вами…
— Мой муж в Лондоне.
— Вы путешествуете одна?! — изумился Дэнни. — В викторианскую эпоху*?!
— Со мной служанка, — понуро ответила Айла. — Да и если бы я была одна, то что с того?
— Но это же… викторианская эпоха. Занятно. Впрочем, ладно. Идём в ресторан.
Айла проводила Дэнни к дверям отеля, в котором она остановилась. Это было шикарное здание, буквально кричащее о своем богатстве. Дэнни еще не доводилось бывать в таких местах. Его семья зарабатывала прилично, но они все равно не смогли бы снять номер в подобном месте. Это был отель для иной прослойки общества. И, судя по всему, леди Хант как раз в нее входила.
Вестибюль был украшен, как королевский дворец — лепнина под потолком, хрустальные многоярусные люстры, обтянутые шелком диванчики, картины в резных рамах, гобелены, раскидистые растения и много-много золотого цвета. От всего этого у Дэнни закружилась голова.
— Нам сюда. — Айла указала рукой в сторону белоснежных дверей, у которых стоял метрдотель и приветствовал гостей учтивыми кивками.
Айла проплыла по залу и остановилась около шикарного столика у окна. Дэнни проследовал за ней и, как подобает джентльмену, пододвинул для неё стул. Они уселись, и Дэнни тревожно огляделся. Когда он собирался пригласить Нелли Блай на ужин, то был готов к тому, что придётся потратить много денег в «Дельмонико». В этом же месте Дэнни не был уверен, что сможет заплатить хотя бы за себя.
Официант подал меню, и Айла, словно нарочно, скрылась за его кожаной обложкой.
— Так откуда вы меня знаете? — спросил Дэнни, привлекая к себе ее внимание.
— Я же говорила, что мы с вами познакомились в Лондоне, — бросила та, мельком взглянув на него поверх меню.
— А поподробнее?
— Не могу сказать.
— Почему?
— Давайте лучше поговорим о вас, — перевела тему Айла. — Какими судьбами вы в этом году? Мне очень интересно.
— Пришел к Нелли Блай.
Дэнни показалось, что Айле эта новость не очень понравилась.
— И чем вас привлекла эта Нелли Блай? — с недовольством спросила она.
— Хотел поговорить с ней о журналистике и тому подобном.
— Ну, конечно. — Айла едва заметно закатила глаза.
— У вас странная привычка закатывать глаза.
— А у вас странная привычка говорить то, что джентльмен не должен говорить даме, — парировала девушка.
— Мне представляется, что вас беспокоит тот факт, что я хотел пригласить мисс Блай на ужин.
Айла сделала безразличное лицо.
— Мне все равно.
— А выглядит так, точно нет.
— Чего вы добиваетесь, мистер Готтфрид? — резко спросила она.
— Хочу понять, в каких мы с вами отношениях.
Айла не ответила и погрузилась в чтение меню. Дэнни внимательно её разглядывал и неожиданно понял, что своими дерзкими выходками ее немного расстроил. Но если она действительно знала его, то, приглашая в ресторан, должна была учесть, что Дэнни сделает все возможное, чтобы найти ответы на интересующие его вопросы. Он же всё-таки репортёр.
Подошёл официант. Айла что-то заказала, но Дэнни даже не услышал, что именно. Он продолжал разглядывать её, погруженный в свои мысли. Когда пришла его очередь, он буркнул:
— Мне то же самое.
Далее они погрузились в молчание. Айла уж как-то сильно ушла в свои мысли, и Дэнни стало немного некомфортно. Он никак не мог разгадать, что вертится в голове у этой девушки, кто она такая и как они будут связаны. Ясно было одно: их жизненные дороги сплелись таким образом, что встречи перепутались и потеряли хронологическую последовательность.
— Что ж, — заговорила Айла, решив разрушить тишину. — Какие у вас сейчас планы? Спасение Линкольна?
— Чего? — не понял Дэнни.
— Ну, вы же вроде как преследуете благородную цель — исправление катастроф прошлого.
— Исправление катастроф прошлого? — чуть слышно повторил Дэнни.
Фраза шокировала. Вернее, сбила мир с привычной оси и закружила его по-новому. Дэнни по-другому взглянул на путешествия во времени. Чем он вообще занимался все эти недели? Путешествовал по прошлому и бессмысленно подвергал свою жизнь опасности. А вместо этого он мог сделать что-то полезное. У него есть такой потрясающий дар, и как он его использовал?! А что, если этот дар возник не просто так?! Что, если он должен использовать его во благо?
Предотвращение катастроф прошлого. Звучит очень… сложно. Но действительно благородно.
Дэнни вспомнил, как во время поездки в Вашингтон у него возникло видение с Линкольном. Шестнадцатый президент вошёл в театр «Форда», даже не подозревая, что там ему суждено умереть. Дэнни тогда почувствовал волну холодного ужаса, только представив, какой кошмар творился в этом театре. Президента ведь застрелили на глазах у всех!
— Я что, спас Линкольна? — едва слышно спросил Дэнни.
Если такое возможно, то он должен это сделать.
Хотя почему «если»? — спросил он себя. — Я действительно могу это сделать.
— Не знаю. Его, вроде, застрелил какой-то тип, который был в сговоре с тем актером, Бутом. Но вы же и хотели это изменить.
— Его же застрелил сам Бут, — поправил Дэнни.
— Да? — переспросила Айла. — Я плохо знаю подробности.
— Вы считаете, что я должен его спасти?
— Вы сами мне об этом рассказывали. Различные катастрофы, теракты, убийства — вы это исправляете. Разве нет?
— Ещё нет. Но идея… мне нравится, — ответил Дэнни.
— И что же получается, это я вас надоумила? Какой-то замкнутый круг выходит.
— Выходит, — ответил Дэнни, не особо вдумываясь в её слова.
А слова Айлы оказались в высшей степени правдивыми.
Больше они не обсуждали ничего провокационного. Когда принесли заказ, они принялись обсуждать кухню. Потом переключились на Нью-Йорк и неожиданным образом заговорили о Всемирной выставке, которая проходила в Париже.
— Через три дня я отплываю в Париж, где меня будет ждать муж. Он обещал показать мне выставку, — поделилась Айла.
— Выставка замечательная, — заметил Дэнни.
— Вы там бывали?
— Нет. Но я читал.
— Там возвели странную трёхсотметровую арку из металла. Ее должны будут разобрать через двадцать лет. Половина Парижа ждёт не дождётся, когда это случится. Хочется поглядеть, из-за чего весь сыр-бор.
Дэнни хмыкнул:
— Что ж, эта половина Парижа ничего не дождётся — Эйфелеву башню не разберут.
— Мне так нравится, когда вы говорите что-то о будущем.
— Я говорю такое часто?
— Бывает. Может, даже не осознаете, но говорите.
— Наверное, я много выболтал.
— Наверное. — Айла улыбнулась.
— Спойлеры.
— Ч… что? — растерялась она.
— Не знаю. Слово всплыло. — Дэнни даже сам не понял, что сказал.
Айла пожала плечами, а потом перевала тему:
— Вы как, надолго сюда заглянули? Или только ради ужина с Нелли Блай?
— Я хотел решить это, исходя из обстоятельств, — сказал Дэнни.
— И каковы обстоятельства?
— Таковы, что вынуждают меня на какое-то время тут задержаться.
— Хотите сделать ещё одну попытку пригласить Нелли Блай?
— Оставим Нелли Блай. Я знаю её историю. И меня в ней нет, — устало ответил он.
Айла растянула губы в улыбке. Новость ее явно обрадовала. Дэнни решил, что она подумала, что те обстоятельства, которые вынуждают его задержаться, связаны с ней. И это была правда. Дэнни сам не понимал отчего, но чем дольше он находился в обществе Айлы, тем меньше ему хотелось ее оставлять.
После ужина он вдруг предложил:
— Леди Хант, не желаете ли вы прогуляться по городу?
— Зовите меня просто Айла, — попросила она. — И да, желаю.
Они покинули здание отеля и стали бродить по улицам города. Было уже поздно. Небо потемнело, и город вскоре должен был погрузиться во мрак. На прогулку у них было не так много времени, и Дэнни это расстроило.
— Ваш муж… эээ хороший человек? — вдруг спросил Дэнни.
Факт существования этого мужа, да ещё и лорда, его очень напрягал.
— Вроде, да. Не знаю. Его нашли родители. Но я не хотела за него замуж. Я в принципе не хотела замуж… Это… только потому, что он граф, а у нас много денег. Это было выгодно для наших семей.
— Значит, вы его не любите?
— Я видела его лишь несколько раз, так что не знаю. В свадебное путешествие я поехала со служанкой. Вторым городом в нашем путешествии будет Париж. Если он не сможет приехать и туда, то я просто не знаю, что сделаю. Хотя, — Айла горько хмыкнула, — что я могу сделать?
— Мне жаль, что у вас все сложилось таким образом, — сочувственно сказал Дэнни.
— Я все равно никогда не смогла бы быть с тем человеком, которого люблю.
— А с ним что? — как-то резко спросил он.
— Он живёт в другой стране.
— У вас не жизнь, а сюжет для романа, — изрёк Дэнни, уколотый ревностью.
А потом подумал, какого черта он вообще творит? Айла, конечно, красивая, но она замужем и у неё своих сердечных проблем хватает. И вообще, он пришёл сюда к Нелли Блай, а не к ней.
Но она сама ведь сказала что-то насчёт того, что они в будущем будут часто пересекаться. Понятное дело, что он заинтересовался.
А что, если этот человек из другой страны — это я?.. — нескромно подумал Дэнни.
Как бы там ни было, спрашивать напрямую было некрасиво. Но Дэнни все равно намеревался это выяснить. Айла отплывет в Париж через три дня. Почему бы ему не задержаться в Нью-Йорке 1889 года на три дня?
***
Дэнни в самом деле решил остаться. Во всяком случае, ему уже приходилось проводить в прошлом несколько дней, так что это не было для него проблематично. Он поселился в том же отеле, в котором жила Айла, только этажом ниже — там было дешевле, хотя и ненамного. Дэнни пришлось провернуть ещё одну аферу, чтобы раздобыть денег. Хотя аферой это назвать было сложно. Это была кража. Дэнни ограбил банк. И уже во второй раз.
Ну я же не много взял, — утешал он себя. — Больше так не буду.
На следующий день Дэнни снова пригласил Айлу на прогулку. Они изучали Нью-Йорк, ходили по магазинам, ели в шикарных ресторанах (развлечения, сам того не подозревая, оплачивал муж Айлы), а также иногда посещали Центральный парк.
Дэнни часто возвращался мыслями к Линкольну. Он действительно мог его спасти. Вроде, это хорошая идея спасти жизнь человеку, который освободил американских рабов. Дэнни решил, что по возвращении домой обязательно обдумает его спасение. К тому же если Айла, которая знает его будущее, говорит о том, что он будет исправлять трагедии прошлого, значит, так это и должно быть.
— А что полезного я сделал ещё? — спросил Дэнни, когда они ехали в экипаже по улицам города. — В смысле, сделаю. Спасение Линкольна — это же не единственная моя миссия, как я понимаю.
— Я не должна говорить.
— Но почему?
— Ты сам должен ко всему прийти. Я не хочу сейчас менять твоё будущее.
— Если бы ты мне не сказала о Линкольне, я бы сам вряд ли додумался, — справедливо заметил Дэнни.
— Думаю, мне предначертано было это сказать. Все должно происходить… само собой. Не думаю, что рассказывать намеренно о твоём будущем — это само собой.
— Ну хотя бы капелюшечку? — попросил Дэнни.
— Нет, — категорично ответила Айла.
— Ну пожалуйста.
— Ещё чего.
— И тебя никак не переубедить?
— Никак.
Дэнни повернулся к окну, приподнял толстую бархатную штору и задумался. Он с детства любил смотреть в окна — будь это дом, кэб, машина или лайнер. Такую любовь к окнам объяснить было сложно. Наверное, Дэнни просто нравилось наблюдать за миром через стекло, будто бы он смотрел за глупыми рыбами, плещущимися в аквариуме.
— Если ты на меня обижаешься, — заговорила Айла, когда заметила, что Дэнни непривычно притих, — то это не сработает. Я все равно тебе ничего не расскажу.
— Я не обижаюсь, — заверил Дэнни. — Я размышляю, как тебя разговорить.
— У тебя все равно ничего не получится.
— А ты умеешь вселить надежду.
Они были где-то в Гарлеме. В этом веке Гарлем был ещё вполне респектабельным районом с многочисленными многоэтажными домами. Дэнни рассматривал кафешки, которые попадались им на пути, и неожиданно заметил небольшую афишу на двери одной из них. Он прочитал, что на ней написано, и вдруг закричал:
— Остановите здесь! Остановите немедленно!
Кучер резко затормозил. Дэнни схватил Айлу за руку и выволок её из кабины, потащив к дверям кафе.
— Что такое?! — удивилась Айла.
— Сейчас я тебе кое-что покажу. Точнее кое-кого. Ну обалдеть можно! —
Он захлебывался восторгом, не в силах держать себя в руках.
Айла была сбита с толку, но Дэнни не стал ничего объяснять. Просто распахнул двери и провёл девушку внутрь помещения. Они уселись за деревянный столик недалеко от сцены, на которой уже стоял пятнадцатилетний паренёк и показывал фокусы с картами.
— Дэнни, я не понимаю, что мы тут делаем, — проговорила Айла, с непониманием оглядываясь по сторонам.
— Я предлагаю тебе заглянуть в будущее, — загадочно проговорил он. — Будешь потом об этом вспоминать. Уверяю тебя, ты будешь в шоке!
— А что для этого нужно сделать? — поинтересовалась она.
— Просто смотри на сцену.
Мальчик, стоящий на сцене, ловко орудовал картами. Некоторые посетители заинтересованно за ним наблюдали. Другие же, наоборот, сидели со скучающим видом и, очевидно, ждали, когда уже будет играть музыка, чтобы пуститься танцевать.
Паренёк был невысоким, с темными пушистыми волосами и хорошо слаженной фигурой. Он недурно показывал фокусы, заставляя заинтересованную публику дивиться и теряться в догадках — магия это или всего-навсего ловкость рук.
— Кто он? — полюбопытствовала Айла.
— Его зовут Эрик Вайс, — изрёк Дэнни. — Но вскоре ты услышишь о нем как о Гарри Гудини, великом фокуснике и иллюзионисте. Мы с ним знакомы. Я как-то брал у него интервью, но это было ещё перед войной.
— Войной?
— Ах да, Великая война, как ее называют, — Дэнни покачал головой и решил не останавливаться на этой теме. — Ну вот, я брал у него интервью для школьной газеты. Он фокусник, а сейчас разоблачает спиритуалистов, чем изрядно потрепал нервы публике.
— Интересно. Как, говоришь, его зовут? Великий Гудини?
— Я так не говорил, но да, именно так его и будут звать.
— Надо запомнить.
— Только тише. Не пали контору.
— Чего? — нахмурилась Айла.
— В смысле я тебе этого не говорил.
— Иногда ты выражаешься очень необычно.
— Ну, я же из будущего. — Дэнни пожал плечами.
А сам призадумался, откуда в его голове вообще берутся все эти странные словечки.
***
Дэнни провёл с Айлой три дня. Каждый день они выдумывали что-то интересное и отправлялись исследовать Нью-Йорк. Это было увлекательно для них обоих. Для Айлы — потому что она была тут впервые. Для Дэнни — потому что Нью-Йорк 1889 года сильно отличался от Нью-Йорка 1923 года.
Однако время шло быстро и час отъезда Айлы неумолимо приближался. Дэнни решил проводить её на пароход. Они ехали в экипаже и молчали. Это была, наверное, самая тяжелая тишина, которая когда-либо между ними возникала — обычно они болтали так, что заставить их умолкнуть было практически невозможно.
Они вышли на пристани в Нью-йоркской бухте. Вдалеке виднелся островок и возведённая на нем Статуя свободы — подарок Франции ко Всемирной выставке и столетию американской революции.
Гюстав Эйфель, чьё имя носит Эйфелева башня в Париже, проектировал каркас для американской статуи. Работы затянулись, и к столетию статуя не успела. На Всемирной выставке в Филадельфии в 1876 году была представлена только рука с зажатым в ней факелом, однако и этого хватило, чтобы произвести впечатление на публику. Статуя была завершена в 1884 году, а привезена в Нью-Йорк в 1885. Но пьедестала для ее возведения не было, что задержало ее установку ещё на год. Джозеф Пулитцер выступил с призывом в газете «Уорлд» поддержать сбор средств, и только в 1886 году Статуя свободы заняла своё место в Нью-йоркской бухте.
Светло-зелёная, она возвышается над водой и всем своим видом олицетворяет свободу. Семь лучей на короне символизируют семь морей и семь континентов. Правая рука поднята к небу и сжимает факел. Левая прижимает к груди табличку с надписью «JULY IV MDCCLXXVI», что означает «4 июля 1776 года» — дату принятия Декларации независимости.
Дэнни не бывал на открытии статуи, да и мыслей у него таких ещё не возникало. Зато он много раз поднимался на смотровую площадку в короне и, будучи ещё ребёнком, на вершину факела. Из-за теракта, произошедшего во время войны, факел закрыли для посетителей, так что теперь подняться туда невозможно. Если ты, конечно, не можешь попасть на него иным образом — например, с помощью перемещения в пространстве.
Оказавшись в бухте, Дэнни вдруг вспомнил свои приключения, связанные с этим местом. Прежде всего это многочисленные поездки на трансатлантических лайнерах, в числе которых и самая первая, когда они с мамой впервые причалили к берегам другого континента. А ещё не очень удачная — но все же интересная — репортерская миссия, возложенная на него руководством газеты.
В 1921 году ему нужно было фотографировать приезд одной известной французской ученой. Это была Мария Склодовская-Кюри. Дэнни знал о достижениях этой женщины и искренне ей восхищался. Она открыла два новых химических элемента — радий и полоний. Что самое интересное, полоний она назвала в честь своей родины — Польши. Мари Кюри стала первой женщиной, которая получила Нобелевскую премию. Более того, она была первой, кто получил ее дважды. Первую премию по физике она получила совместно со своим мужем, Пьером Кюри, и их другом, Анри Беккерелем, а вторую — по химии и уже полностью лично.
Одна американская журналистка, Мэри Мэлони, которая взяла себе псевдоним Мисси, договорилась с мадам Кюри о её визите в Америку для чтения лекций. Мари согласилась. Она нуждалась в радии для своих экспериментов, который стоил очень дорого, а Мисси пообещала ей помочь собрать деньги.
Мари прибыла в Америку на борту парохода «Олимпик». На пристани ее ждало множество людей — польские патриоты, медики, студенты, а также фоторепортеры и кинооператоры, которые стояли у самого трапа. Оркестр играл «Марсельезу», Польский национальный гимн и «Знамя, усыпанное звёздами».
Мари пришла в ужас от такого скопления народа и сказала, что не спустится, пока репортеры не уйдут. Дэнни пытался её сфотографировать, но из-за скопища народа протиснуться было сложно. Фотографии получились размытыми, и за это он потом получил нагоняй от своего босса, старикана Томпсона. Мисси повезло больше, поскольку эта поездка произошла благодаря ей, она находилась рядом с мадам Кюри и даже сфотографировалась вместе с ней и её дочерьми.
Ох уж эта Мисси, — подумал тогда Дэнни, впервые ощутив дух конкуренции.
Впрочем, надо было отдать должное этой журналистке. Она помогла Мари Кюри получить радий, который на торжественной церемонии ей вручил сам президент Гардинг.
Хоть фотографии и получились неудачными, статью Дэнни написал приемлемую. Надо заметить, что это был один из первых его репортажей, во многом определивший дальнейшую судьбу в газете.
Сейчас, стоя на пристани почти тридцать пять лет назад, Дэнни ощутил какое-то смятение. Трудно было поверить, что Мари Кюри ещё не бывала в этой бухте. Она еще даже не получила свои Нобелевские премии. Она сейчас работала домашней учительницей в Варшаве и даже не подозревала, какой великой ей суждено стать.
Как же сильно все может измениться за какие-то тридцать с хвостиком лет, — подумал Дэнни. — Как же сильно за такой короткий промежуток времени может измениться мир.
Он решил отгородится от воспоминаний и размышлений, обратив все своё внимание на Айлу. Она с грустью глядела на горизонт, лишь бы не смотреть на черно-белую махину парохода, стоящую у самого берега. Дэнни самому было очень грустно. За эти дни он успел сблизиться с Айлой, причём так, что теперь казалось, будто они знакомы целую жизнь.
— Я буду скучать, — призналась Айла, и Дэнни заметил в её глазах слезы.
Возможно, вот оно, то самое подтверждение, ради которого он решил остаться в этом времени на три дня.
— Мы с тобой ещё увидимся? — спросил он.
— Ты — да. А я… думаю, для меня это последняя встреча.
— Но… я же могу путешествовать во времени. Я могу прийти хоть когда.
Айла покачала головой.
— В последний раз, когда я тебя видела, ты сказал, что мы вряд ли с тобой снова увидимся.
— Но мы же увиделись. Вот сейчас.
— Думаю, это исключение. Ты ясно дал понять, что наш год — 1888.
— Так странно, что для меня это первая встреча, а для тебя последняя. Это… нечестно. Но я постараюсь что-нибудь с этим сделать. И, Айла… — Он осекся, заметив, что она не смогла сдержать слез, которые покатились крупными бусинами по её щекам.
Наверное, между ними действительно было (будет) что-то серьезное.
Все-таки не зря он решил здесь остаться. Это было важно прежде всего для неё.
Дэнни решил не болтать всякую ерунду и просто поцеловал ее.
Для него это был первый поцелуй, для неё — последний.
Она знала его хорошо, он ее — ещё не очень.
Она была замужней женщиной. И… о господи мама бы его за такое убила!
Но мама об этом не узнает.
— Дэнни, — проговорила Айла, когда он от неё отстранился. — Если я тебя больше не увижу, я хочу кое-что знать.
— Что?
— Твоё полное имя.
Дэнни устремил невидящий взгляд сквозь неё. Просьба была неожиданной. Своё полное имя он не любил. Оно казалось ему странным и несовременными. Он всегда был Дэнни. Просто Дэнни.
— Я им не пользуюсь.
— Но все равно скажи.
— Для тебя это важно?
— Да!
— Ну хорошо, — вздохнул Дэнни. — Только не смейся. Демосфен. Меня зовут Демосфен. Это древнегреческий оратор. Мама у меня с причудами. Но даже она уже не зовёт меня полным именем. Дэнни было уменьшительным, но теперь стало полноценным именем.
— Очень любопытно. Я всегда гадала, какое же у тебя полное имя.
— Надеюсь, этот факт не изменит твоё мнение обо мне, каким бы оно сейчас ни было.
— Ох, нет, Дэнни. Конечно же, нет. Ничто не изменит моё мнение о тебе. Абсолютно ничто. — Последнюю фразу она нарочно подчеркнула, словно за ней крылось больше, чем было произнесено вслух.
__________
* На испанском языке имя Христофора Колумба произносится как Кристобаль Колон.
* В Викторианскую эпоху девушкам и женщинам запрещалось путешествовать без сопровождения.
НЬЮ-ЙОРК, 1923 ГОД
У Дэнни был выходной, и он решил посвятить его составлению плана по спасению Линкольна. Он заключил, что ничего сложного в этом нет. Нужно переместиться в тот самый день (14 апреля 1865 года) к знаменитому театру Форда и перехватить Бута до того, как он совершит убийство.
Дэнни мог перемещаться в любое место и время. Стоило ему только подумать о какой-нибудь эпохе или каком-нибудь историческом событии — и картинка сама появлялась перед его взором. Спустя мгновение он сам становился частью этой картинки, будто бы проходил сквозь завесу, разделявшую эпохи. Путешествия во времени проходили легко и безболезненно, так что неудивительно, что Дэнни активно ими злоупотреблял. Перемещаться в пространстве было и того легче. Дэнни мог попасть в абсолютно любые уголки мира, только о них подумав.
После путешествия в 1889 год и знакомства с Айлой на душе было тоскливо, и Дэнни решил переместиться в закрытый для посетителей факел статуи Свободы. Небо было серое, вода тоже. Остров Манхэттен скрывался за пеленой легко тумана. Ветер дул с невообразимой мощью, но Дэнни стоял, облокотившись о перила, и даже не боялся сорваться вниз. Концы оранжевого шарфа болтались за спиной, а полы чёрного пальто разлетались в разные стороны, словно крылья. Дэнни был похож на темного ангела, взирающего с высоты на людской мир.
Возможно, он действительно был ангелом, который должен направить свой дар в правильное русло.
Вот только Дэнни не очень-то верил в ангелов, демонов или в потусторонние силы. Медиумов, которые якобы общаются с духами, он считал шарлатанами. Мистер Гудини показал, что фокусы — это ловкость, сила и упорная работа над собой, а вовсе не магия. Тогда что такое эти путешествия во времени? С этим еще предстояло разобраться.
Как бы там ни было, дар он все же мог кое-куда применить. Однако в голове ещё были сомнения по поводу Линкольна. Спасти его было проще простого, но стоило ли это делать? Наверное, стоило. Процесс интеграции чернокожих в американское общество не был завершён. Да, они получили независимость, перестали быть рабами, но все же это не означало, что они обрели полную свободу. Линкольн мог ещё многое сделать. Стоит хотя бы попытаться его спасти.
***
— Как продвигаются дела с рассказами? — поинтересовалась мама за ужином.
— Я ещё не написал, — отозвался Дэнни. В последние время он много путешествовал, собирая информацию, но приступить к чему-то серьёзному ещё не успел.
— Уже полгода с ними занимаешься. Мог бы пока отправить старое.
— Не хочу старое. Хочу отправить что-то хорошее. А хорошее у меня пока не готово, — упрямо проговорил он. — Мам, а что, если я могу сделать кое-что, что может измерить мир? — вдруг перевёл он тему.
— Уверена, что у тебя это получится.
— Нет, ты не поняла. Я действительно могу сделать кое-что, что может изменить мир, вот только в лучшую или худшую сторону — это не известно. Хотя я на девяносто процентов уверен, что в лучшую. Остальные же десять процентов говорят, что мир просто станет другим. Не лучше и не хуже, а просто другим. И вот. Стоит ли мне это делать?
— А что именно ты хочешь сделать?
Изменить прошлое, — ответил он про себя. Но вслух сказать это он, конечно, не мог.
— Пока не важно, что именно. Важно, что я могу это сделать. Но стоит ли?
— Если ты думаешь, что то, что ты хочешь сделать, может улучшить этот мир, то отчего бы не попробовать?
Когда он услышал подтверждение своего решения из уст матери, то окончательно во всем убедился.
Он спасёт Линкольна.