Асагами Фудзино: Жизни нет. Только боль.
В детстве я однажды сильно порезала руку, играя в кухню.
Позаимствованные вещи, игрушечные имитации вещей, поддельные вещи…
Среди пластмассовых игрушек случайно оказался настоящий острый нож.
Я не заметила, как глубоко рассекла ладошку между пальцев.
Помню, как прибежала к маме, недоумевающая и вымазанная кровью.
Помню, как она плакала, одновременно ругая и утешая, помню ее руки, нежно обнимающие меня.
Мама жалела меня, приговаривая, что это должно было быть очень больно.
Помню, как заплакала вместе с ней, из солидарности, так и не поняв, что означают эти слова. Но, заливаясь мимолетными детскими слезами, я была счастлива, чувствуя покой и уют в теплых маминых объятиях.
— Фудзино, милая, боль уйдет, когда порез заживет.
Так говорила мама, осторожно бинтуя мою руку.
Я так и не поняла, что значат эти слова.
Потому что я не испытывала чувства боли.
Остаточная боль — Асагами Фудзино.
— Вот уж не ожидал получить такое в качестве рекомендательного письма.
Старичок в белом лабораторном халате потряс мою руку, расплывшись в неискренней улыбке, почему-то напомнившей о рептилии. Впрочем, он вполне соответствовал образу слегка сумасшедшего ученого и обстановке университетской лаборатории, в которую я осмелился нанести визит.
— Сверхъестественные человеческие способности, ого-го. Интересуетесь подобными штучками, молодой человек?
— Не очень. Но мне бы хотелось получить представление о том, что думают по этому поводу ученые. Могут ли они существовать в действительности.
— Хе-хе, это и называется — «интересоваться». Впрочем, неважно. Прислала гонца со своей визитной карточкой вместо длинных писем и запросов? Узнаю, узнаю свою ученицу. Она всегда с трудом укладывалась в рамки, и я был уверен, что она далеко пойдет. Интересно, чем занимается теперь? Жаль, что не осталась в аспирантуре, ведь вокруг — одни бездари. Буквально не с кем перекинуться словечком, не то, что поработать от души. Печально, очень печально.
— Э-э… вы начали говорить о сверхъестественных способностях, сэнсэй.
— Да-да, сверхъестественные способности. В принципе, серьезное изучение таких вещей — не наш профиль. Даже и не знаю, смогу ли вам помочь, молодой человек. Лаборатории, которые не стесняются заниматься подобными сомнительными исследованиями, во всей Японии можно пересчитать по пальцам. Эта тема — настоящий черный ящик, и заслуживающей доверия информации очень и очень мало. Хотя до меня доходят некоторые слухи — оттуда и отсюда. Говорят, практические наработки все же начинают появляться, как ни смехотворно это звучит. Начать следует с того, что существует довольно много разновидностей подобных сил и подавляющая часть их — прирожденные.
— Прошу прощения, но научная классификация мне не так уж важна. Не могли бы вы рассказать о том, что можно было бы назвать телекинезом, и о людях, которые наделены подобным даром. Что они собой представляют, и… как они кончают.
— Телевизионные каналы. Вы смотрите телевизор, молодой человек?
— Смотрю иногда. Но причем здесь это?..
— Человеческий мозг можно сравнить с антенной, принимающей телевизионные каналы. Какой вы предпочитаете?
— Дайте подумать… наверное, восьмой.
— Пусть так. Тогда это будет программа с высшим приоритетом. Но представьте себе, что человеческий мозг способен, как и антенна, принимать 12 разных каналов, идущих по разным диапазонам. Но одномоментно — только один, и на другие мы попасть в это же время не можем. Пусть это и будет наш с вами восьмой канал, канал с наивысшим зрительским рейтингом. Раз его смотрят практически все, мы можем смело назвать его «здравым смыслом», да? Чтобы быть нормальным человеком, достаточно воспринимать только его. Понимаете, к чему я клоню?
— Вы хотите сказать, мы созданы для того, чтобы воспринимать только один, самый распространенный и безопасный канал?
— Не совсем. Но этот момент вы уловили правильно, молодой человек. Здравый смысл нашего двадцатого века действительно сосредоточен на бьющем все рекорды популярности восьмом канале. И если вы способны воспринимать лишь его — вам ничто не угрожает. Уютное филистерское гнездышко, выстланное мягкой подстилкой здравого смысла. Там тепло и безопасно, житейская мудрость защищает вас, не дает в обиду жестокой реальности. Разве это не чудесно?
— Хотите сказать, другие каналы небезопасны?
— Трудно утверждать со всей определенностью. Но представим себе, что по третьему каналу вы сможете принимать мысли растений, а не окружающих вас людей. А на четвертом канале идет информация, которая научит вас использовать свои мозговые волны для управления не только собственным телом, но и чем-то еще. Восхитительно, не правда ли? Неплохо было бы заглянуть на такой канал хоть одним глазком. И здесь нас подстерегает опасность: нам придется ради этого отказаться от безопасного и знакомого восьмого канала, который снабжает нас здравым смыслом. А между тем, только этот популярный у аудитории канал дает нам возможность безбедно существовать в нормальном человеческом мире. И другие каналы не смогут восполнить его отсутствие — их передачи не смогут предложить ничего похожего. Вы не найдете человеческих моральных устоев нигде, кроме восьмого канала.
— Выходит, не воспринимать восьмой канал — то же самое, что быть психически ненормальным?
— В точку, молодой человек. Представьте себе человека, способного воспринимать только третий канал. Он может говорить с растениями, но взамен утрачивает способность понимать людей. В результате общество справедливо классифицирует его как слабоумного и мигом закатает в психушку. Это — один из частных случаев носителей сверхъестественных способностей, людей с прирожденной восприимчивостью к иным каналам, чем у окружающих. Но существуют и носители, которые не замыкаются в рамках одного, абсолютно чуждого человеческому здравому смыслу канала. Они обладают способностью воспринимать и четвертый канал, и восьмой в одно и то же время или переключаться между ними. Ведь у телевизора есть переключатель программ, верно? Но обычно, глядя восьмой канал, смотреть и четвертый нельзя — и наоборот. Люди же со сверхъестественными способностями одновременно воспринимают оба. В них уживается человеческая часть и нечеловеческая.
— Понимаю. В отличие от тех, кто ограничен одним только четвертым каналом, и кого легко отличить — ведь у них изначально не было человеческой здравомыслящей части — такие странные люди не выделяются внешне.
— Зрите в корень, юноша. Общество классифицирует таких индивидуумов как маньяков или психопатов-убийц, хотя правильнее назвать их «не вписывающимися в социум», «неприкаянными» созданиями. В социум в разной степени не вписываются многие люди, но «неприкаянные» противоречат ему одним фактом своего существования. Это люди, которые не должны существовать или даже просто не имеют права существовать с точки зрения здравого смысла. Не более, не менее. Но мы же сейчас рассматриваем теоретическую модель, где все возможно, так что не позволим ограничивать себя его тесными рамками. Представьте, что с человеком, способным воспринимать и четвертый и восьмой каналы, что-то произошло. Инцидент, катастрофа, которая лишила его здравомыслящего восьмого канала, и оставила целиком во власти четвертого. Это будет страшно. Ведь, хотя человек не лишится представления о существующих правилах общества и здравом смысле, он перестанет руководствоваться ими. Он станет чужаком, «неприкаянным», не имеющим с нами ничего общего, кроме похожей оболочки. С ним невозможно будет объясниться, он будет думать в принципиально ином диапазоне.
— Но можно ли вернуть «неприкаянного» к нормальному человеческому существованию?
— Проще выключить полностью. Ликвидировать. Если быть точным, для лечения требуется выключить только ненормальный, нечеловеческий канал. Увы, выключить канал — означает разрушить мозг целиком, ибо способа отключить лишь его часть не существует. Только полное выключение, ликвидация мозга, и, следовательно, личности. А за стиранием личности последует и гибель тела. Печальный результат. Но такова участь носителей сверхъестественных способностей. Если же объект сможет пережить такое, ну, это уже высший пилотаж. Канал, эдак, двенадцатый по стандартному диапазону — настоящее волшебство, не меньше. Обладатель такого канала поднимется на ступень, которую скудный человеческий умишко даже представить себе не сможет.
Профессор заперхал старческим смешком, словно сказал что-то необычайно смешное.
— Благодарю вас, сэнсей, вы мне очень помогли. А верно, что самым распространенным видом телекинеза является гнутье ложек?
— Что? Гнутье ложек?
— Такое часто показывают по телевизору. Меня, правда, больше интересует не то, как гнутся ложки, а как ломаются человеческие руки.
— Руки взрослого человека? Для этого нужно очень сильно постараться. Для телекинетической деформации большее значение имеет линейный размер объекта, чем его прочность. И тому фокуснику, который запросто сгибает ложки, потребуется неделя, чтобы сломать человеческую руку. Если он не надорвется, конечно. Кстати, в том случае, о котором вы говорите, молодой человек, скручивание происходило по часовой стрелке или против?
— Разве это имеет значение?
— Конечно, имеет. Для такого телекинеза необходима точка отсчета. Ведь даже Земля вращается в определенном направлении. Так вы говорите, в разных случаях по-разному, постоянного направления не было? Хм, неужели такая сила действительно существует? Если так, рекомендую вам не стараться познакомиться с ее носителем поближе. Он — обладатель более чем двух каналов. Никогда не слышал о «неприкаянном», который мог бы скручивать предметы в обоих направлениях. Два канала, да к тому же используемые одновременно?! Невероятная мощь!
— Прошу прощения, сэнсей, мне пора. Нужно еще успеть сегодня заехать в Нагано. Очень признателен вам за помощь.
— Не стоит благодарностей. По ее рекомендации вы можете заходить всякий раз, когда потребуется. Да, кстати, как поживает Аозаки-кун?..
Все еще в вяжущем оцепенении, Асагами Фудзино поднялась и села. В низком зальчике не осталось никого, кроме нее. Лампы под потолком были выключены… постойте, на самом деле их здесь и не было. Ее окружала затхлый полумрак.
Издав болезненный вздох, Фудзино подняла руку и ощупала волосы. Прядь волос на левом виске была срезана. Да, наверное, это сделал тот парень, который еще несколько секунд назад наваливался на нее всем своим весом. Воспоминание заставило ее, наконец, обвести помещение мутным взглядом. Бар, оборудованный в подвале, без единого окна. Обанкротившееся заведение закрылось еще полгода назад и превратилось в притон, где собиралась банда хулиганов. Вдоль стенок виднелись барные табуреты из металлических труб, а посередине зала возвышался большой бильярдный стол. Повсюду валялись упаковки с дешевой едой из ближайшего супермаркета, по углам громоздились горы мусора. Наверное, мусор и был виновником непонятно-тревожного запаха, тяжело висящего в воздухе. Тошнотворный запах заставил Фудзино невольно скривиться от отвращения, в ней проснулось раздражение и беспокойство. Резкая вонь горящей спиртовой лампы на его фоне ощущалась понятной и утешительно-знакомой. Мерзкое место…. словно трущоба из какой-то далекой нищей страны. Неужели по другую сторону неосвещенной бетонной лестницы — нормальный и благополучный японский город?
Рассудок Фудзино оставался затуманенным, и она обвела подвальный зал взглядом с умеренным и деликатным любопытством, которое было бы более уместно на званом вечере. Она все еще не могла вспомнить, ни как здесь очутилась, ни что с ней происходило минуту назад. Взгляд остановился на лежащем на полу оторванном человеческом запястье. Бестрепетно подняв его, она посмотрела на часы, прочно держащиеся на ремешке. Люминесцентный экранчик показывал 20:00. Двадцатое июля. 1998 год. На самом деле не прошло и часа с тех пор, как она попала сюда.