Расстояние между появлением и истинным началом называется жизнью и, как тонко организовала природа, с одной стороны, не играет никакой видимой роли, если только жизнь не принадлежит настоящему художнику (художник — не профессия. Художники, на удивление, все, потому, что художник — это часть лептонного газа в форме человека), но с другой стороны, невероятным образом несет в себе багрянородное начало самого неожиданного свойства.
Либо стреляешь в цель, либо подрисовываешь мишень там, куда попало стрела. Что ни выбирать — не избежать сюрпризов на положенной дистанции.
— Dвоедушный ты фуфломёт, — Субъект приблизился к Объекту. — Получай на чай! — размахнулся и ударил Объект.
Мимо проходил Чиновник. Остановился, высказался:
— Возможно, Объект имеет юридическое опекунство над Субъектом. Если опекунство чересчур назойливо… Сирота иногда вырастает таким-эдаким собой достоупоительным медаль. он. чиком.
Поэт, как всегда, торчит посреди всего.
— У весны пистолет, мой висок не таясь расцветает. Не летится совсем, не людится как всем, догадалась душа — погибает. Душу это кончают. Не мою — его.
Субъект приноровившись, ловко бил Объект обеими руками слева, справа, по очереди и одновременно. Задержался ещё зевака в очках с лопнувшей посередине одной линзой.
— Рака если вынуть из панцыря, у него также крыша дриснет от шока. На кризис возраста похоже.
Субъект повалил Объект и взялся пинать ногами. Замечание услышал Доктор и не согласился:
— Кризис не при чём. Быстрее всего, у него плохой психолог. Только плохие психологи советуют лечить фригидность агрессивностью.
Поэт словеса спаривает:
— Истребляемся в принципах, распустячив акцент. Пропускаемся в сложности, разбазаривши центр.
Субъект топтал Объекту хрустящие пальцы.
— Перестаньте трепаться! — вставился в разговор красавчик-мужчина. — Хорошо сделанную куклу-женщину с эбонитовым вибратором практически невозможно отличить от настоящей. В данном случае Субъект возбуждает общественное мнение.
Субъект перевернул Объект на живот, запустил руки в волосы и бил о твердь часть предмета, считающегося лицом.
Мало-помалу собиралась толпа.
Конформист, как все конформисты, попытался оправдать:
— У каждого человека с рождения существует инстинктивный запас агрессивности. Субъект его отрабатывает.
Субъект ходил от одного члена Объекта к другому и по очереди выкручивал.
— Мужчины шудачат как штарые бабки на завалинке, — прошамкала Нехорошая Бабка без зубов. — Шамый быштрый аборт, ешли намять пузо. Только я лучше делаю и беру недорого.
Субъект ломал Объекту всё хрупкое.
Мужчина и женщина, Маньяк и Извращенка, не удержались от комментариев:
— Пошлые обыватели! Вы совершенно не понимаете силовой любви! Они вовсе не дерутся. Мы видим одну из бесчисленных форм секса.
— Если жертва сопротивляется, её надо подавить морально. Или нежно придушить.
Субъект, услышав, взялся душить.
— Всё обойдётся! — воскликнул Оптимист. — Главное — любить жизнь! — и довольный собой, устроил пламенный поцелуй спички с сигаретой.
Избиение жадно поедает глазами Мальчик, подпрыгивает, сучит иксоидными ножками в воздухе и провоцирует:
— Я в проказах не замешан и всегда уравновешен. Взрослые — дураки!
Поэт, понятно, возбуждается, услышав совокупленные окончания:
— Вероятно развязка, вот сейчас отзовут. Люди в лучшие дни у могилы живут!
Субъект со всей силы пинал каблуком в пах Объекту.
Философ попытался оконтурить ситуацию:
— Не опускайтесь до примитивизма. Наблюдается героический момент. Мужское и женское начало пытаются слиться воедино в зевсова «Сферического человека».
— Фигня, — не согласился Амбал из толпы с приросшими мочками ушей. — Мне если кто не понравится, я тоже сразу по соплям, мать его в муть!
— Позитивнее, позитивнее. Объект — не Объект, — высказал версию Дворник. — Это хамелеон из нашего зоопарка сбежал. Они, хамелеоны, в кого хош превратятся.
— Если уж на то пошло, бойз, — перебила Проститутка. — Вовсе не хамелеон, а фаллический символ бытия и Субъект дерется от злости, потому что импотент.
— Закат блудил румянцем потаскухи, — отвлёкся Поэт от генеральной линии и так посмотрел пролетающей мухе в глаза, что та почувствовала себя шпанкой.
Толпа заспорила, поднялся гам. Под шумок Доктор распихивал соседям визитки, убеждая:
— Лучше плохой аллерголог, чем плохой психолог. Помните: вискоза не вызывает аллергии.
— Что ж так мрачно, противно, с червоточинкой, фи?! — кричит поэт.
— О, великий Андерсен! — довскричал Сказочник. — О чем вы говорите, когда перед вами на расстоянии вытянутой руки происходит истязание живого?! Велика воспитательная сила сказки! Разве можно поверить в то, что Субъекту в детстве на ночь, не повышая голоса, рассказывали сказки, помогающие формированию положительных качеств?
Транса Поэта трассеры:
— Положи на могилу печали цветок, и уйди. У могилы вид клумбы, и день впереди. В небе- рай, в травах- май, птица в зелени Колофарь запевает! Ты же царь! Царь природы, что всё понимает!
Субъект вырвав у Дворника метлу, черенком пытался пробить грудную клетку, выдавить глаза и размозжить череп Объекта.
Поэт вытаскивает из кармана пистолет, намекающе машет у виска.
— Пожалуй! Правда жизни, как жало, промеж этих строк. Ставлю точку на листик- стреляю в висок.
Пистолет оказывается зажигалкой, тоже прикуривает.
Толпа разделилась на два лагеря: одни оправдывали действия Субъекта, другие кричали о человечности и прочих непреходящих ценностях в том же духе.