Наконец случилось то, чего он ждал. Какой-то меткий ратник достал копьём одного из малышей, которые прятались внутри клина, за спинами взрослых. Тот взвизгнул и упал, бессильно цепляясь за мать. Троллиха взвыла и, разломав клин, бросилась на людей, нанося беспорядочные удары. В образовавшуюся щель тут же вломилось несколько дюжих ратников с секирами. Они мгновенно зарубили второго малыша и вспороли живот беременной, не сумевшей увернуться или защитить плод, троллихе. Плотный клин разорвался и с этого момента бой превратился в отдельные стычки.
Ярл с удовольствием отметил, что его дружинники действуют не хуже ратников барона. Может, и не так ловко, зато основательно. Они уже завалили двух молоденьких самок, подрезав им сухожилия на ногах и затем забив булавами. А теперь кружили вокруг третьей — самой старой. Та, видимо, благодаря опыту, оказалась опасным противником и дружинники старались достать её издалека, копьями. Но самка двигалась удивительно быстро и ловко, нанося редкие хлёсткие удары. И не всегда людям удавалось увернуться от них. Внезапно самка застыла, окинула взглядом поле и схватку, и прокричала что-то нечленораздельное, после чего с удвоенной энергией стала нападать на людей, стремясь вырваться из кольца.
Оставшиеся в живых тролли отреагировали на её призыв одинаково — перестали пробиваться к болоту и развернулись в сторону леса. Не всем эту удалось. На глазах Сигурда, жалобно захрипев, рухнула ещё одна троллиха, утыканная копьями, как подушка для иголок.
Внимание ярла привлекла пара троллей, быстро пробивающихся к лесу. Впереди, прикрывая идущую за спиной молодую самку, двигался самец, держащий за ноги ещё живого ратника и размахивавший им как булавой. Сигурда передёрнуло от такой жестокости. Он представил себя на месте ратника и его, бывалого вояку, не раз видевшего самые разные смерти, передёрнуло от отвращения.
— Агнар, — окликнул он барона, который в этот момент любовался, глядя как его воины добивают припавшего на одно колено тролля-подростка, — смотри, они уходят!
— Ничего, — оскалился барон, — догоним. Эй, Сневар и Эйтиль! Мигом свои десятки в сёдла! Добыча уходит!
Десятники кликнули людей и спустя мгновение Агнар и Сигурд, сопровождаемые ратниками, рванули в погоню за троллями.
Грын бежал, с трудом волоча за собой отстающую Хиру. Она спотыкалась, несколько раз падала и он поднимал её. С каждым падением её тело становилось всё тяжелее и уставшему, покрытому не глубокими, но чувствительными, ранами Грыну было всё труднее поднимать её. Хира была ранена. Ловкий удар человека рассёк ей бок и из раны, не переставая, текла кровь.
Грын знал, что надо остановиться, чтобы закрыть рану хотя бы подорожниками, но за спиной он чувствовал погоню и потому продолжал тянуть Хиру вперёд.
Когда их клин распался, он старался быть рядом с Хирой, защищая её от людей. Только поэтому он смог вытянуть её из боя, услышав приказ Тары: спасаться, не думая о других. Просто спасаться. Мать семьи поняла, что им не прорваться к болоту, и не желая, чтобы вся семья погибла под ударами людей, приказала не заботиться о других. И бежать. Бежать быстро и далеко. Покуда будет сил.
Сначала Грын не понимал, куда он стремится. Ему хотелось оказаться как можно дальше от поля, где погибла вся его семья. Поэтому он просто бежал, не разбирая дороги и даже не стараясь путать следы.
Потом он стал понимать, что, несмотря на страх и отчаяние, он выбрал путь, ведущий в то единственное место, где, кроме острова с Материнским Камнем, он может найти убежище. Он бежал к хутору единственного на весь мира человека, которого тролли не боялись.
Когда этот человек появился в лесу, Грын не знал. Кныр рассказывал, что давно, много Цветущих Трав тому назад. Он жил тихо, ни на кого не охотился и не мешал троллям. Постепенно они привыкли к нему и перестали обращать внимание на этого странного человека. Однажды случилось так, что несколько малышей из соседней семьи заболели. Как ни старались родители и Пата, Мать Семьи, малышам ничего не помогало.
И тогда, совершенно неожиданно, к лежбищу пришёл отшельник. Он предложил помощь. Бескорыстно.
Пата долго не могла решиться на такое безумие — принять помощь от человека! Но вид мучающихся малышей убедил её в том, что другого выхода не было.
Отшельник вылечил детей какими-то отварами из трав и спустя несколько дней малыши уже резвились в траве как ни в чём не бывало. Тролли были поражены этим человеком и назвали его Тот-кто-дружит-с-травами. Или, если короче, Травником.
Весть о его доброте и умении врачевать широко разнеслась по лесам и к Травнику потянулись тролли. Иногда аж из Железного леса. А потом — не только тролли. Были и орки, и гоблины, и карлики, и даже альвы. Отшельник никому не отказывал в помощи и не требовал оплаты. Говорил, его богиня, Ялини, любит всё живое и желает, чтобы все существа жили в мире.
Тролли благодарили отшельника как могли: таскали дрова на зиму, поставили частокол вокруг его двора, иногда работали на огороде. Со временем они стали воспринимать его как часть леса. Травник перестал быть чужаком.
И теперь Грын спешил к нему, надеясь успеть до того, как Хира совсем ослабнет от раны.
Наконец, деревья расступились и перед троллями открылась поляна, посреди которой стоял хутор Травника — несколько построек, обнесённых высоким крепким частоколом.
В тот момент Хира тяжко вздохнула и без сил опустилась на землю. Грын захрипел, поднатужился и, взвалив самку на плечи, двинулся вперёд. Идти было тяжело, но тролль не обращал внимания на боль и усталость. Он видел перед собой цель и упорно продвигался к ней.
Дойдя до ворот хутора, Грын ударил в них ногой, поскольку руки были заняты. За частоколом зло залаяла собака. Грын снова стукнул в ворота. Собака ответила ещё более истошным лаем.
— Тихо, Куцый! — раздался слегка дрожащий от старости голос. — Кто там?
— Грын, — радостно выдохнул тролль. Всё хорошо! Травник дома и он поможет им с Хирой.
— Грын из семьи Тары? — голос звучал ближе, чем в первый раз, прямо из-за ворот.
— Да. Помоги.
Стукнула балка, которой отшельник закладывал ворота, и из калитки в створке вышел белобородый сгорбленный старик. Едва окинув взглядом троллей, он стрелой метнулся назад во двор. Грын не успел удивиться такому поведению Травника, как приоткрывшаяся створка ворот всё ему объяснила.
— Скорее заноси её, — торопил тролля старик. — Ей как можно быстрее нужно сделать перевязку.
Грын, тяжело ступая, вошёл во двор.
— Клади её здесь, — Травник уже держал в руках всё необходимое. Грын положил подругу на траву и отошёл в сторону, чтобы не мешать старику. Тот слал обмывать рану Хиры, сокрушенно вздыхая:
— Ей сильно досталось. Потеряно очень много крови. Если бы не её молодость и сила, ты не смог бы принести её сюда живой. Не волнуйся, Грын. Я постараюсь ей помочь.
Старик обмыл рану и стал посыпать её смесью каких-то трав.
— Кто это вас так?
Грын оторвал взгляд от посеревшего лица Хиры, посмотрел на Травника и ответил, с трудом двигая запёкшимися губами:
— Люди.
Гнаться за троллями было несложно: те оставляли чёткий след из поломанных веток, вывернутой травы и больших клякс чёрной крови. Если бы всадникам не приходилось заботиться о том, чтобы кони не сломали ноги в скачке по лесу, погоня настигла бы троллей в два счёта. Впрочем, барон не сильно расстраивался из-за вынужденной отсрочки:
— Это делает охоту ещё веселее! Какой интерес сразу настигать добычу? Нет, весь смак в том, чтобы долго гнать её, а уж потом, когда зверь совсем лишиться сил, убить, — говорил он ярлу, ехавшему рядом.
Сигурда, уже отошедшего от утреннего похмелья, погоня, как ни странно, увлекла. Ему не терпелось поскорее догнать добычу. И на этот раз он хотел сам пойти на троллей, а не наблюдать за схваткой, сидя на лошади.
Вскоре лес закончился и кавалькада вырвалась на большую поляну, в центре которой стоял небольшой хуторок. Рядом, за невысоким редким заборчиком, виднелся ухоженный огород.
— Что такое? — грозно нахмурился барон. — Кто посмел поселиться в моих лесах? Вернусь, спущу с Фимафенга шкуру! Чтобы знал, как за моими лесами приглядывать.
Погоня направила коней по кровавому следу, тянувшемуся от леса прямиком к хутору. У ворот отряд остановился и Агнар крикнул, что есть мочи:
— Эй, кто тут есть, покажись! Я, барон Агнар, хозяин этих лесов. Ты самовольно построил здесь хутор, да ещё укрываешь мою добычу. А ну, вылазь, кто живой. А то спалю всё к лешему!
На дворе было тихо. Хутор казался вымершим. Потом Сигурд услышал старческое покашливание и над частоколом появилась голова белого, как лунь, старика.
— Моё имя Хьялли, благородный Агнар, — сказал он, откашлявшись. — Я пришёл издалека и не знал, что у этих лесов есть хозяин. Простишь ли ты, о великодушный, неразумного старика?
— Может быть, — Агнар немного смягчился. — Может быть я прощу твоё самоуправство, если ты отдашь мне троллей, которые прячутся у тебя на подворье.
Старик помолчал и ответил:
— Зачем они тебе, благородный барон? Какой прок тебе от этих неразумных тварей?
— Что?! — взвился барон, — Как ты смеешь задавать мне вопросы, старый пень?! Немедленно открывай ворота и тогда, может быть, я передумаю и не прикажу снести за дерзость твою пустую голову.
— Они живые твари, — продолжал упорствовать Хьялли, — милостивая богиня Ялини учит нас любить всё живое.