- Не боишься возлагать на меня столь важное дело? - немного удивлённо спросила Габриэль, чувствовалось, что она страшится брать власть над людьми в ситуации, когда смерть бродит рядом.
- Ты сама выбрала путь со мной, так расплачивайся теперь, - улыбнулась Зена, - а, если серьёзно, то я уверена, что ты вполне готова для этого. Так нужно, мне больше некого здесь оставить над людьми. Я возьму с собой только конных, двадцать пять всадников, мы будем двигаться быстро и нигде не задержимся, ты же будешь опираться на тридцать пехотинцев, своего коня и четверых конных, что я тебе оставлю. В Спарте вам оставаться нельзя, город слишком велик и трём десяткам воинов его не удержать, если начнутся волнения, поэтому ты закрепишься в Амиклах, там неплохой акрополь, и можно держаться довольно долго. Завтра на рассвете, пока солнце ещё за горами, мы выступим каждая в свою сторону, этим же вечером ты можешь поговорить с воинами, и я поговорю, объясню им ситуацию.
Почти никто не видел, как в синеве раннего часа отряд покинул город, Зена считала это хорошим знаком, и, разместив Габриэль с воинами в Амиклах, тихом и небольшом поселении, уверенно повела всадников на юг. Этот день прошёл без особенных забот, девушка смотрела на далёкие тени моря, пока её люди пытались подручными средствами укрепить разрушенную крепость на господствующем холме, в шлемах и щитах носили землю, складывали камни для метания и запасались кое-каким продовольствием. Персей, сам оставшийся с ней, предложил играть роль конного разведчика и разъезжал по окрестностям, добираясь до самой Спарты, однако везде царила тишина. К вечеру путник с побережья принёс им обнадёживающую весть, что уже близ Тринаса встретил отряд воительницы, стремительно двигавшимся вдоль моря.
Война приближалась, уже кружила рядом, Габриэль это знала, хотя мир и дышал умиротворением, поэтому, когда ночь породила цепочку факелов на ближней горе, она сразу сказала, что это враг идёт, не смотря на сомнения воинов. Опасения подтвердил Персей, решившийся выехать в темноте за укрепление, ориентируясь на зажженный для него на стене светильник, он сказал, что видел значительное количество пеших воинов, чьё вооружение тускло поблёскивало близ огня. Все ждали ночного нападения, просидев до утра в напряжении, но оно не последовало, видимо, враги ожидали другие группы, чтобы выступить совместно. Жители Амикл предпочли укрыться с воинами на акрополе, хотя и не держали в этом противоборстве ничьей стороны, однако это создало немалые трудности для Габриэль, ибо продовольствия было мало. Враги же подступили уже на рассвете, шли демонстративно неспешно - пешие двигались колонной подвое, девушка насчитала до сорока человек, ещё десять всадников ехали чуть в стороне.
Первый всадник приковывал к себе взгляд, и вид его заставлял сжиматься сердце, ибо Каллисто не скрывала своего лица, свободно распустив волосы по панцирю, когда она приблизилась, все из-за стен заворожено смотрели на неё. Красивый металлический панцирь фессалийки выглядел очень прочным, на нём были изображены языки пламени, в красный цвет были окрашены и птериги, меч висел на боку, хорошо были видны и её мягкие аркадские сапоги. Каллисто выслала нескольких легковооружённых на разведку, убедившись же, что посёлок пуст, лишь на акрополе много людей, она смело двинулась вперёд, жестом велев своим воинам рассыпаться и ждать. Никто не пытался метнуть в неё камня, словно она была не из мира смертных, конь её звучно ступал по дороге меж пустых домов, и взгляд скользил по защитникам на стене как меч.
- Кто командует крепостью?! - весело крикнула она. - Я словно под Троей, так пусть Гектор явит мне себя!
- Что тебе надо? - после определённых раздумий всё же решилась отозваться Габриэль.
- Значит, ты у Зены главный полководец? - фыркнула фессалийка. - Это даже интересно. Кто ты такая? Ученица этой кровавой демоницы или её рабыня?
- Убирайся! - не желала продолжать такой разговор девушка, натягивая лук.
- Хочешь убить меня? Попробуй, девочка, - мрачно улыбнулась та.
- Ты не боишься? Я легко тебя отсюда достану!
- Я знаю, как смерть настигнет меня, мне было это открыто, и лучше тебе поверить сейчас, что лук твой мне не грозит.
- Чего ты хочешь? - вновь спросила Габриэль.
- Елену хочу. Коли это Троя, так выдай мне Елену, - продолжала смеяться Каллисто. - Поверь, она, наша с тобой Елена, нужна мне куда больше, чем Менелаю дочь Зевса.
- Зены здесь нет.
- Я знаю, - кивнула фессалийка, - но твоя голова на груди моего коня станет хорошим подарком ей, уверена, что она оценит. Хочешь побороться со мной? Хорошо, давай, я даже позволю тебе немного улучшить положение, ибо так будет интереснее. У тебя в крепости полно бесполезного народа, который нечем кормить, во время боя же они будут сеять панику среди воинов, поэтому я предлагаю им свободный выход, пусть убираются. Сомневаешься? В этом нет смысла. Не думаешь же ты, что мне необходимо прибегать к хитрости, дабы раздавить тебя? Хорошо, если хочешь, то пусть они остаются с тобой, и мы начнём.
Это решение было самым сложным для Габриэль, она несколько раз оборачивалась на сгрудившихся позади людей, вновь и вновь убеждаясь, что шансов у них почти нет, наконец, она согласилась на предложение Каллисто. Фессалийка отвела своих на короткое время, Персей же укорял девушку, поднявшись к ней на стену уже облачённым в доспехи и шлем с пышным хвостом. Он говорил:
- Что же ты не подстрелила её? У тебя был такой шанс. Зачем и этот договор? Люди могут погибнуть, ведь, доверять разбойникам нельзя.
- Помолчи, я сделала свой выбор и верю, что он правилен. Теперь у горожан появился какой-то шанс избежать гибели, ты же сам видишь, что только боги всемогущие могут спасти нас и всех, кто с нами, от смерти в ближайший час. Это не игра, скорее всего, мы уже не увидим полуденного солнца этого дня...
Внизу струился слабый ручеёк людей, державших путь в Спарту, они шли налегке, часто оглядываясь и надеясь, что всё останется как и прежде до их возвращения. Персей облокотился на камень и был мрачен, осознав что-то большее, чем первая жажда схватки, Габриэль боролась со страхом и досадовала на себя, что даже сейчас, когда нужна простота, она говорит неуместным языком поэтов. Однако именно она первой вышла из оцепенения и закричала своим как можно уверенней:
- Занимайте позиции! Пусть каждый возьмёт как можно больше камней и дротиков, распределите обязанности, пусть один держит щит, другой же метает под прикрытием! Двое, Харикл и Промах, будут подносить снаряды!
Девушка заняла место на возвышавшейся над стеной башенке, откуда был хороший обзор, положила полный колчан рядом и велела Персею в доспехах тяжеловооружённого находиться рядом. Остальные тридцать три воина разместились на заранее определённых позициях внутри акрополя, там, где стены были наиболее ветхими, а вершина - пологой, но для защиты всей крепости людей не хватало. Отряд фессалийки был хорошо виден, она спешила всех, оставив двоих с конями, и быстро разбила воинов на три группы, указывая обнажённым мечом, на какие позиции они должны наступать. Сама Каллисто взяла круглый щит, надела шлем и пошла во главе одного из отрядов, держа копьё на плече, она заранее разъяснила своим, как действовать, и первой подавала пример, двинув свою покрытую щитами колонну к крепости.
К собственному ужасу Габриэль оказалась посреди настоящего штурма, о коих лишь читала прежде в историях войн. Чуть слева от её позиции фессалийка вела своих по узкой улочке, другая группа двигалась справа, третьи же вовсе были не видны, подступаясь где-то за башней. Однако у девушки был парфянский лук, достаточно мощный, чтобы атаковать столь защищённую колонну, и она начала стрелять, используя поначалу лёгкие дальнобойные стрелы, кроваво-красное оперение которых делало их похожими на уносящиеся метеоры. Целиться в тело колонны было не сложно, и острые жала пробивали щиты, вызывая неприятное удивление у нападавших, которым обычные дротики и камни были не так страшны, однако Каллисто кричала, что раны от стрел не должны их остановить, и воины шли вперёд, гремя оружием о щиты. Габриэль помнила, что ранения из лука в таких случаях дают результаты через какое-то время, но боялась, как бы враги не захватили крепость одним натиском, поэтому ей доставило большое облегчение, что один из воинов, наконец, упал, получив стрелу в бок почти на две трети длинны.
Теперь уже и камни с дротиками могли доставать колонны противника, поэтому стены взорвались криком и волнами снарядов, однако эффект от ударов был не особо значителен, лишь щиты грохотали ещё яростнее. Разбойники справа поднимались по узкой тропинке к воротам акрополя, вход здесь был наиболее лёгок, ибо створы были разбиты уже давно, но им пришлось вытянуться на тропе в уязвимую цепь. Этим воспользовались защитники и изранили многих метательными копьями и крупными камнями, свой вклад внесла и Габриэль, со своей башенки поразив одного киликийца в шею. Атака там захлебнулась, и осмелевшие ахейцы отогнали нескольких прорвавшихся разбойников от ворот. Каллисто же приближалась к одному из углов крепости, где стены сходились друг с другом, образуя значительное количество неровностей, позволявших подняться. Девушка зацепила её стрелой за доспех, и та ответила, метнув своё копьё и едва не снеся юной воительнице голову.
- Все ко мне! - закричала Габриэль тем воинам, что были на её части стены. Она выскочила из башенки, ибо колонна фессалийки уже сгруппировалась под самой стеной, где поражать их было гораздо сложнее, из-за того, что сила снарядов терялась. Разбойники строили живой помост, где первый уровень образовали десять воинов, поднявших щиты вверх, на них забрались четверо, и на самую вершину, от коей до края стены было всего футов десять-пятнадцать, ловко вскарабкалась Каллисто.
Фессалийка укрывалась щитом и уверенно поднималась, цепляясь за выступавшие камни, среди её людей обнаружилось несколько пращников, что начали активно стрелять по защитникам. Габриэль призывала воинов активнее рушить эту страшную башню метательными снарядами, ибо хорошо понимала, что, стоит Каллисто ворваться на стену, она разметает всех. Однако снаряды причиняли врагу мало вреда, тогда девушка сама, рискуя жизнью, свесилась вниз, чувствуя лишь биение крови в висках, и выпустила стрелу в трофейный щит фессалийки, на коем красовался знак Лакедемона. Стрела просадила железную обшивку и дерево насквозь, но не задела противницы, Каллисто ещё сократила дистанцию мощным рывком, крикнув из-под щита:
- Встречаешь меня?! Сейчас я тебя приласкаю!
В этот момент Габриэль почти физически чувствовала себя на краю немыслимой бездны, она отпустила тетиву вновь, прикованная взглядом к зловещей поверхности щита, с близкого расстояния стрела ударила очень громко, легко пройдя щит и вонзившись в укрывавшуюся за ним. На мгновение фессалийка отвела руку в сторону, сломав стрелу, и девушка увидела, что наконечник увяз в панцире, не проникнув глубоко. Они зависли над бездной, Габриэль тянула третью стрелу, понимая, что или это её жало достигнет тела противницы, или Каллисто поднимется ещё одним рывком и исторгнет из неё душу уже обнажённым мечом. Рядом Персей швырнул вниз большой камень, от коего щит фессалийки пошёл трещинами, она приняла решение мгновенно и легко спрыгнула на щиты своих воинов, а потом и на землю, поэтому стрела её не настигла.
Камень из пращи скользнул девушке по виску, но она ничего не замечала, следя лишь за передвижениями огненного панциря демоницы, а Каллисто схватила у одного киликийца копьё и развернулась для броска. Персей вовремя рванул оцепеневшую Габриэль назад, иначе она была бы пронзена насквозь, что и случилось со стоявшим рядом юным ахейцем, на коего перенаправила удар разъярённая фессалийка.
- Отходим! Берите всех поражённых, прикрывайте щитами! - громкий приказ Каллисто был неожиданным для защитников, которые полностью потеряли из виду картину всего сражения, поначалу они даже не поверили, опасаясь уловки. Однако разбойники уходили, отстреливаясь камнями и свинцовыми снарядами, крики на дальней от Габриэль стене укрепления привлекли её внимание, там один яростный фракиец прорвался за стену, разметав всех окровавленным кривым мечом, казалось, что он нечувствителен к ранам. Девушка хотела застрелить его, но Персей её опередил, жаждая проявить себя в этом бою, он налетел на врага с копьём, ударил в грудь, сломал древко, но всё же одолел врага, едва избегнув удара клинком по голени. В это время противник уже отступил, никого не оставив под стенами, ибо защитники не были упорны в обстреливании бегущих.
Через короткое время Габриэль собралась с мыслями и велела бдительно следить за врагом, сама же занялась последствиями схватки. Погибло трое её воинов, четверо было ранено, но все достаточно легко, ибо доспехи смягчали удары снарядов, на территории акрополя остался лишь один убитый противник, но, по словам сражавшихся, ещё человек пять не смогли уйти сами с фессалийкой, один тегеец утверждал, что точно заколол двоих у ворот. Каллисто не собиралась сдаваться, было хорошо видно, как её воины размещаются группами близ крайних домов поселения, словно для долгой осады, их было всё ещё значительно больше защитников. Сама фессалийка ещё раз удивила девушку тем, что вскочила на коня и с семью всадниками двинулась в сторону Спарты, явно полагая дела там более важными, чем осада Амикл, группу конных было ещё долго видно на открытой дороге.
Жара и тишина окутывали разросшееся утро, время было завершать уборку урожая с полей, но в окрестностях почти никто не работал - жители Амикл бежали, в Спарте же набирало силу противостояние. На акрополе ленивый ветерок не тревожил тёмных плащей, коими были покрыты тела убитых, Габриэль завтракала с Персеем на ступенях запущенного храма, ибо после перенесённого напряжения схватки она испытывала сильный голод. Всё склоняло к расслабленности, и часть воинов оставили свои посты, но на душе у девушки было тяжело, ибо она чувствовала, что тишина обманчива, и совсем близко происходит нечто важное.
- Война меняет нас, ты заметила? - спросил Персей. - Раньше я бы долго не мог успокоиться от вида смерти, теперь, вот, мы едим тут с тобой, будто и не было ничего. Странно, мы ведём себя так, будто действительно находимся на войне, хотя все уверены, что сейчас время мира.
- Ты прав, когда я убила впервые, а это произошло почти год назад, у меня на душе была такая тяжесть, что жить не хотелось, но мир меняется, и мы меняемся с ним. Я старалась нести смерть как можно меньше, но ты сам видишь, что сейчас мы словно на корабле, несомом бешеным штормом, и ничего уже нельзя контролировать. Только одно придаёт мне уверенности, только одно заставляет мою суть, не склонную, я думаю, к пролитию крови, идти по этому пути - чувство исполняемого долга. Оно пришло ко мне от Зены, именно она впервые в моей жизни следовала долгу столь спокойно и уверенно, что не оставляла мне никаких сил на сомнения. Я увидела это ещё в самый первый день, когда она ехала через поле... впрочем, сейчас не время для разговоров, мы упускаем нечто важное.
- Что же мы можем сейчас сделать? Только сидеть и ждать нам остаётся.
- Нет, пока мы сидим, фессалийка поднимает лаконскую чернь на восстание. Она же знала, что мы здесь одни, что Зена отсутствует, поэтому и напала, я уверена, что и Спарту она будет поднимать именно сегодня. Надо прорваться через окружающих нас и скакать к Дамону, сообщить ему, чтобы немедленно выступал.
Многие негодовали против такого риска, но Габриэль отказалась что-то менять, она велела подготовить отвлекающую атаку, решив взять с собой лишь Персея. Уже за полдень замысел был осуществлён, помогла не столько атака, сколько неготовность разбойников, что удивлённо наблюдали, как два всадника спускаются по тропинке с акрополя, рискуя переломать коням ноги. Пара конных фракийцев, специально оставленных Каллисто, пыталась было их преследовать, но девушка взяла в руку лук, смертоносность коего они успели узнать, потому и отстали.
До Спарты доскакали быстро, вокруг города залегла тишина, теперь вид его, огромного, как казалось девушке, издревле нарочито лишённого укреплений, потом же наспех окружённого валами с частоколом и рвами, порождал тревогу, на подъезде не было видно ни души. Уже на улицах, пустых и звонко отражавших цокот копыт, они увидели редких женщин в окнах или близ ворот домов, те сказали им коротко, что все собираются на агоре, ибо созвано народное собрание. Они и сами скоро увидели и услышали огромную толпу, что частично выходила за пределы площади, по многоголосому гулу было понятно, что люди сами ещё толком не знают главной темы этого собрания. Неплохо разбиравшаяся в пелопоннесцах Габриэль скоро поняла, что присутствовали практически одни лишь спартиаты, из периэков были лишь самые богатые, выделявшиеся своими одеждами. Девушка хотела, чтобы ей, как представительнице Зены и её воинов, кто-нибудь из магистратов объяснил причину собрания, поэтому смело начала пробираться к центру площади, рискнув оставить коней первым же встречным рабам с приказом отвести их на конюшню. Вооружённый вид её и Персея настораживал спартанцев, хотя многие из них также держали в руках мечи или копья, но полностью вооружённых было не видно.
Ещё из задних рядов они увидели, что кто-то поднялся на возвышение Персидского портика и хочет начать говорить, заметили и воинов, стоявших группами близ портика и других административных зданий, не составляло труда узнать в них фракийцев. Пока они пробирались, человек увещевал толпу, теперь им было видно, что это эфор Агафон, он говорил о бунте лаконцев и черни в городе, о том, что военный отряд поможет утихомирить их, но необходимо сплотиться и всем спартиатам. Кто-то кричал ему из народа, что надо бы аннулировать долги, иначе сплочения не выйдет, но Агафон резко отвергал это, говоря о том, что это требование мятежников, желающих учинить смятение. Уже у самого портика Габриэль перехватила спартанка Динократа, с которой та познакомилась ещё в Герусии, женщина взяла её за руку и сказала:
- О, милостивый Зевс! Ты здесь, Габриэль, а, значит, и Зена где-то поблизости. Я очень на неё надеюсь сейчас.
- Боюсь, что она далеко, - ответила девушка. - Что здесь происходит?
Они отошли к стене одного из зданий, где толпа не так сильно мешала, Динократа тревожно оглядывала лица людей, где-то мелькали шлемы, чувствовалось, что ситуация может взорваться в любой момент. Габриэль поправляла неудобно закинутый за спину лук в чехле, её закрытый колчан был полон и весьма отягощал плечо, ещё и короткий меч висел на поясе, этот её воинственный вид ещё более расстраивал Динократу, словно собрание должно было вот-вот перерасти в побоище.
- Что делается? - ещё раз спросила девушка. - С какой целью эфоры собрали людей?
- Вы видите, что Клеон привёл обещанных фракийцев, но теперь мало кто считает это хорошей идеей, это только обостряет противостояние землевладельцев и людей победнее, ибо многие думают, что варвары прибыли защищать наше добро, а не полис. Вы ещё не знаете, что делается в ремесленных кварталах? Там народные вожаки, Ификл и Агорократ, собрали своих сторонников, в основном неполноправных, они давно готовились, поэтому у них достаточно оружия. Я слышала, что эфоры послали туда часть фракийцев, хотят и спартиатов с собрания прямо повести бить чернь.
- Боюсь, что с мятежниками теперь и Каллисто, под Амиклами у неё стоят до сорока воинов, но их пока задерживают мои, - сказала Габриэль. - Где Дамон? Ты должна знать его.
- Он тоже в опасности сейчас, никогда я не знала, как относиться к его смелым замыслам, о коих шептались многие, но, так или иначе, его объявили одним из мятежников, как и нескольких его друзей. Похоже, что Дамон как-то прознал о решении магистратов, с самого утра его с друзьями никто не видел, говорят, воины, посланные схватить его, нашли дом пустым, а сам он где-то скрывается. Тут многие могли бы встать на его сторону, поэтому другие члены совета так и жаждут его обезвредить.
В это время, как пояснила женщина, слово взял Клеон, вместе с которым на возвышение поднялись двое из фракийцев, судя по их виду, это были командиры. Оратор поведал, что доблестные Ономарх и Бисалт блюдут здесь интересы римского наместника, и, вместе с ними, магистраты восстановят порядок в Спарте, что главная задача сейчас - подавить мятеж в городе, потом же посредничество римской власти поможет уладить дела с периэками. Однако ему кричали из толпы:
- Нам не нужны фракийцы! У нас есть оружие! Мы люди свободные! Кто землю вернёт?!
Из одного места в дальнем конце площади кто-то запустил несколько камней в портик, но тут же стоявшие рядом напали на смутьянов, завязалась драка, над головами сверкнул клинок меча. В другом месте фракиец теснил горожан, показавшихся ему слишком подозрительными, масла в огонь подлил один из людей Клеона, закричавший на всю площадь, что Дамон обнаружен в одном из храмов неподалёку, где засел с вооружёнными друзьями. Габриэль больше не могла терпеть, она должна была выступить от имени Зены, хотя Персей и говорил ей, что она рискует головой, но девушка ничего не хотела слушать, проталкиваясь через море людское к портику. Рядом с возвышением нарочито облачённые в льняные панцири, но без щитов фракийцы хотели её задержать, поглядывая на её вооружение, однако эфоры, поднявшиеся на возвышение и заметившие спор внизу, велели её пропустить, полагая, что она несёт какие-то важные новости от Зены. Многие заметили её на площадке, указывали и шептались о чём-то, она же просила Агафона призвать Дамона для оправдания, готова была за него поручиться, но тот был против. Тогда девушка прямо обратилась к народу, стараясь говорить громко и без дрожи в голосе: