- Люди под твоим началом, а не кентавры или камни ожившие, такими уж созданы они, что усталость и сон им присущи, - ответила растянувшаяся на животе девушка. - Мне уже всё равно, я должна поспать. Коли эти злодеи захотят разбудить меня, я сожру их вместе с жёнами и детьми сырьём. Не мучай меня и ты, дочь злостного бога.
- Ну спи, спи...
После перенесённых тягот, боги сжалились над отрядом, и люди в городке оказались вовсе не карнами, но из другого племени, среди них были и кельты, поэтому скордискам удалось договориться о безопасном проходе. Близ города сожгли и тела павших, согласно уговору ещё в Ахайе, все воины согласились, что, в случае смерти, будут упокоены там, где будет удобно отряду, однако сейчас Зена велела сложить кости после сожжения в сосуд и везти с собой, надеясь найти им лучшее место. Против ожидания, местные племена смогли продать отряду кое-что из своих запасов, не устояв перед возможностью получить серебряных монет, и путь продолжился по более-менее приличной дороге, всё более забиравшей на восток, в обход горных массивов. О море и шёпоте его люди уже начали забывать, лишь в снах оно иногда являлось, как мост к дому, леса же становились ещё обширнее, и только уверенность проводников, что дорога выведет куда следует, вселяла какую-то надежду.
В течение следующих дней их никто не тревожил, и Зена стремилась совершать как можно более долгие переходы. На пути попалось лишь одно крупное поселение, в которое заходить не стали, ибо припасов было достаточно, сразу после него дорога, наконец, повернула на север, и скордиски заговорили, что скоро будет большая река. Габриэль дивилась множеству непуганых зверей, пересекавших дорогу или стоявших на кромке лесной чащи, ей не стоило большого труда почти в одиночку снабжать отряд свежим мясом. Дорога огибала большую гору, что высилась по левую руку от идущих, когда справа люди впервые увидели отсветы водной глади, проводники сказали, что это один из притоков могучего Истра. Река оказалась полноводной и широкой, для эллинов, не видевших таких, она казалась самим Истром, но люди знающие говорили, что Истр намного больше, она текла вдоль дороги на восток. Зена велела разбить лагерь на берегу близ наведённых местными племенами деревянных мостов, рядом было и поселение земледельцев и рыболовов, что вели себя миролюбиво, сами побаиваясь столь внезапно появившегося разбойного отряда. Здесь решили отдохнуть пару дней, ибо, по словам скордисков, значительная часть пути была уже пройдена, за рекой же начинались земли новых воинственных народов.
Глава 6. Белая дева.
Движение на север не проходило бесследно, и весна представала перед отрядом совсем не такой, как в Элладе, было значительно холоднее, дожди затрудняли путь, и часто небо оказывалось сумрачным, что тяготило привыкших к высокой синеве эллинов. Скоро от реки пришлось уклониться на север, чтобы избежать болотных топей, проводники объяснили, что, если пробираться к Истру, придётся потратить несколько лишних дней, да и места там болотистые, поэтому лучше будет идти лесами напрямую к землям гельветов. Так и двинулись, однако дорога теперь стала ещё хуже, временами превращаясь в тропу, иногда же вовсе исчезая, что заставляло следовать лишь по видимым ориентирам, вроде гор или мелких речек. Проводники успокаивали, что, даже если отряд заплутает, можно будет идти строго на север и неизбежно упереться в Истр, который течёт на запад ещё много тысяч стадий, к тому же, звёзды и ход солнца позволяли не терять направления. По расчетам скордисков, путь до великого озера, на котором живут гельветы, должен занять около пятнадцати дней.
Земли эти были заселены племенами таврисков, народа весьма дикого, однако это были лишь очаги обитаемого мира среди бескрайних лесов, коими никто по-настоящему не владел. Настороженность не оставляла теперь почти ни на минуту, лес сильно ограничивал обзор, предрекая внезапные встречи и затрудняя поиск ориентиров, однако люди почти привыкли к этому состоянию, научившись и здесь забывать о трудностях. Обычно воины расслаблялись вечерами, когда у костра можно было выпить вина и поговорить о самых разных вещах, наличие дозорных вселяло какую-то уверенность, но более помогала готовность встретить свою судьбу и не страшиться её.
В один из дней они отдыхали на большой поляне, прошёл короткий дождь, и, убрав навесы, они вновь в полную силу разожгли костры, вокруг одного из которых собрались все стратеги под началом Зены. Близ неуютного сырого леса особенно приятно было чувствовать тепло огня и передавать по кругу чашу с вином, уже поправлявшийся Персей начал разговор первым, вспомнив о минувшей битве. Он сказал:
- Я тут несколько дней прикидывал, сколько же мы уложили врагов в тот день и две ночи. У меня вышло, что не меньше трёх сотен. Как вам это? Три сотни против четверых - это исход достойный Александра Великого или легендарных сражений Суллы.
- Ты прав, сотни три, учитывая тех, что умерли от ран, мы истребили, - согласилась Зена, - однако это не должно кружить тебе голову. Дикие варвары, правильного боя не знающие, атаковали нас на крепкой позиции, тут не надо было много умения, но дальше так может уже не случиться. Война - это игра, и прямое столкновение есть лишь последнее её действо, многое зависит от ходов более ранних - манёвров и выбора позиций, окружения или ложного отступления, отсечения врага от пищи и воды.
- Тем не менее, карны надолго запомнят нас, - усмехнулся Ферамен. - Они были так поражены, что даже преследовать не смогли, хотя их было тысячи полторы.
- Меня больше волнует предстоящее, а не прошедшее, - сказала Габриэль. - Никогда ещё не приходилось так долго идти, кажется, ничего родного, связывающего с Элладой, не осталось, ни на земле, ни в небе. Странно думать, что это то же солнце, что светит и дома, настолько оно иное, тусклое и мрачное.
- Ты права, всё выглядит странным, - согласился Персей. - Эти леса так темны, будто сама ночь таится в них, сегодня утром я видел медведя, внезапно возникшего из сумрака шагах в двадцати от меня, невольно подумаешь, что места эти - обиталище духов и демонов.
- Скордиски говорили, что тут обитают ещё какие-то звери, похожие на леопардов, только меньше, они нападают на добычу с деревьев. Они поведали, что в зверях этих, носящих кисточки на ушах, живут душу умерших колдунов, - вступил Ономакрит.
- Просто звери, - не согласился Александр, - моё копьё настигнет их, как и любых других.
- Скажи, лучше, что моя стрела, - улыбнулась Габриэль, напомнив, что именно ей приходится быть охотницей. - Впрочем, речь не о них. Как я вижу, этот путь для всех вас не лёгок, в основном, из-за новизны, ибо никто из вас не совершал ранее подобных путешествий. Может, Зена, что одна из нас достигала самого края мира, расскажет нам что-нибудь о своём далёком путешествии, чтобы вселить в нас уверенность?
- Это было бы хорошо, - согласился Ферамен, призывая и отца попросить у воительницы рассказа. После того, как Зена поведала им о Митридате, ближний её круг часто просил рассказать о чём-нибудь, но редко когда было время для подобных бесед, требовавших обстоятельности.
- Верно, расскажи, у нас сейчас и время имеется, - не отступалась девушка. - Ты ходила на Восток, будто Дионис или Геракл, столько чудес видела, и, конечно, ты знаешь о пути больше всех нас. Расскажи о самом далёком месте, где ты была.
- Хорошо, но у меня есть одно условие. Коли уж ты меня заставляешь составлять рассказы, будто я Геродот какой-нибудь, то потрудись к следующему разу, когда мы все вместе соберёмся, представить нам свои новые стихи, и не говори, что времени нет.
- Буду писать, вдохновлённая тобой, - согласилась Габриэль. - Это будет как у Гомера, когда ты стоишь, и она, рождённая огнём, стоит против тебя, твой щит как чёрное солнце горит, и её - как Сириус, губительная звезда. Я напишу о вашем сражении.
- Напиши, впрочем, ты ещё не знаешь, чем всё кончится, - улыбнулась Зена. - Итак, слушайте мой рассказ, что пойдёт о землях, где много раньше нас видят рождение солнца. Мы забрались уже довольно далеко на Восток, когда у Барайаса возникла идея добраться до царства серов, о коем мы слышали разные вещи. В то время я находилась в составе его отряда, македонцем он был, но вырос во Фракии, где и прозвище своё получил, мы служили наёмниками у парфянского царя и искали для себя лучшей доли. Да, мы побывали уже в Тигранакерте, Ктесифоне, Эктабанах, но воля царя гнала нас всё дальше, и через какое-то время мы оказались в Маргиане, окраинной области, где на великой реке охраняли земли парнов от кочевников. Платили там мало, и жизнь была худой, поэтому всем хотелось разорвать тяготивший договор, но нужна была идея, чтобы знать, куда идти. Идею эту принёс один беглый сер, он далеко оставил свой дом и свой народ, ибо совершил что-то злое там, был торговцем и осел в крепости парнов, проживая остатки своего состояния. Он и рассказал Барайасу о чудесных богатствах своей страны, о дорогих тканях, грудах монет, драгоценном нефрите и жемчуге.
Он говорил довольно сносно на парфянском, и слова его переводил нам на худой эллинский один сириец, но даже так перед нами представали видения удивительных богатств. Мы размышляли над планом похода месяц, начертили карту и путь, выбрали себе соучастников, помимо нашего отряда из фракийцев, македонцев, нескольких эллинов, сирийцев и каппадокийцев, с Барайасом решили пойти и три десятка парнов, отличных лучников. В одну лунную ночь мы убили командира нашей маленькой крепости, взяли все деньги, что смогли найти, захватили почти всех коней, чтобы каждому досталось по два-три, и помчались на восток. Время было удачным, ибо весна подходила к концу, и дороги Бактрии были удобны, мы старались походить на купцов, следуя древним караванным путём, но куда больше были похожи на один из разбойничьих отрядов кочевников, что были там во множестве.
Впрочем, скоро относительное изобилие долин крупных рек сменилось горными перевалами, мы забирались всё выше, стараясь обходить самые громадные массивы. Я видела те горы, что встречали и Александра, самые высокие из всех, как говорят, всегда осенённые снежным покровом. Нас было около двухсот человек при пятистах лошадях, и, как вы понимаете, мы стали испытывать трудности с продовольствием. Потом уже стало понятно, что надо было взять значительно севернее, но мы не знали дороги и несколько дней брели по снежному хребту, что стоило нам десятка человек и около тридцати лошадей. Однако спуск не принёс облегчения, и отдых в долине с крепостью был недолгим, ибо впереди нас ждала пустыня, как показалось мне, не меньше той, что в Ливии, коли верить рассказам.
Да, сер о таком не говорил, впрочем, лучшим наказанием ему было то, что он шёл с нами и на своей шкуре мог всё это испытать, да ещё Барайас хлестал его плетью, браня за ложь. Нас гнало вперёд многое - невозможность вернуться, грёзы о новом мире, звериное упрямство и жажда преодоления, почти не зависящая от того, к чему мы стремимся. Вступив в пустыню, мы стали безжалостны, ибо всё, встреченное на пути, нужно было использовать для выживания, мы нападали на замеченные караваны и маленькие посёлки, уводили лошадей, забирали еду. Однако скоро мы удалились от реки и перестали встречать следы человека, вокруг была одна сушь и мёртвые кустарники, все понимали, что, если мы отклонимся от восточного направления, навсегда затеряемся в этих неведомых просторах, нужно было вновь найти реку. Скоро вода почти подошла к концу, мы могли питаться ящерицами и змеями, павшими лошадьми, но всё это мало помогало, ибо пища в горло не лезла.
Я, как и многие, подолгу внюхивалась в воздух, желая почувствовать свежесть от воды, но ничего не было, в мареве горизонта возникали какие-то тени, однако мы уже знали, что они ни к чему не ведут. Лошади падали, как и люди, и нужно было что-то делать, поэтому мы отправляли группы разведчиков, что искали реку или оазисы, удаляясь от отряда на значительное расстояние, некоторые из них не вернулись. Однажды я была в такой группе ещё с двумя воинами, мы нашли пересохший колодец и человека, что бросил павшего осла и брёл пешим, языка его мы не знали, и я тащила его за собой на верёвке, желая показать остальным. Однако мы слишком далеко отошли от отряда, и вода у нас кончилась, под одним из воинов пал конь, я сказала ему идти пешком, но он не дошёл, уже к вечеру я, обезумев от жажды, убила пленника и пила его кровь, однако это мало помогло, меня лишь много рвало...
- Почему ты не убила прежде лошадь? - спросила девушка.
- Конь полезен, пока может идти, - горько улыбнулась Зена, - разумеется, первым я убила человека. Знаю, это не то, что обычно рассказывают о путешествиях, но вы не чужие люди для меня, и вам я скажу, как всё было на самом деле. К утру я вышла на отряд одна, и путь продолжился, мы пили глотка по три в день, стараясь разделить остатки на всех, впрочем, о слабых никто не заботился. Мне никого не было жалко из них, и я не оборачивалась, когда кто-нибудь падал позади, даже собственная смерть меня уже мало заботила.
Когда надежда почти угасла, мы набрели на оазис с источником воды, скоро нашли и реку, сильно обмелевшую в это время года, но настоящую реку. Это помогло нам спасти хотя бы часть коней, только придя в себя, мы произвели подсчёты и убедились, что осталось сто девятнадцать человек при ста восьмидесяти лошадях. Потом мы прошли ещё долгий путь, однако, наученные опытом, запаслись большим количеством воды, и сухая степь, открывшаяся пред нами, лучше подходила лошадям. Мы никого не боялись, ибо нам нечего было терять, наверное, только поэтому мы и выжили. Люди шарахались от нас, почерневших от солнца и лишений, исхудавших и постоянно мучимых голодом, облачённых в изодранные и грязные одежды, почти обезумевших, захваченных одним лишь стремлением. Мы готовы были сражаться с кем угодно, даже если их было в три-пять раз больше, ну а жизнь вокруг стала заметнее - племена, родственные скифам, кочевали со своими табунами, встречались и торговцы, даже поселения земледельцев кое-где попадались.
Наконец, ближе к завершению лета, мы добрались до города, одной из крупных пограничных крепостей серов. Я не запомнила его названия на их языке, мы же называли его просто крепостью, к тому времени сер, что успешно добрался с нами до места, научил меня самым простым словам, но дальше дело не шло. Барайас не таился от военного начальства серов, но ходил к ним с посольством, используя нашего сера как переводчика и выдавая нас за парфянских купцов. Это было опасно, конечно, ибо его могли схватить, но всё прошло неплохо, похоже, серы не разбирались в людях иных народов, и Барайас пошёл ещё дальше, рассказав, что потерял товар в пути от разбойников, и обещая десятикратную выгоду, если ему будет позволено собрать новый караван. Он довольно ловко им лгал, рисуя картины прибытия в город табунов прекрасных коней с запада, возов с товарами, трудолюбивых рабов, впрочем, он не надеялся запросто получить всё это и бежать, скорее, хотел присмотреться к городу и его богатствам.
Да, мы провели много времени среди серов, потом, всё же, совершили нападение на город, надеясь более на удачу, захватили значительную добычу и бежали. В то время нам казалось, что богатство уже достигнуто, на сотню-другую талантов добра мы везли - шёлк, золотые слитки и жемчуг, однако всё это истаяло как дым.
- Куда же ушло столь сказочное богатство? - спросил весьма увлечённый этой темой Ономакрит, который и сам в молодости мечтал добыть состояние мечом.
- Уходя от погони, что выслал правитель области, мы бросили все повозки с добычей, сохранив лишь кое-что в мешках, навьюченных на коней. Потом была Индия и долгий-долгий путь домой, к концу коего у меня остались от страны серов лишь несколько шёлковых полотен, да два золотых слитка, всё это я продала за три таланта. Хотелось мне привезти и ручной скорпион серов, что похож на наш гастрафет, однако в Индии он утонул в реке.
- Что за скорпион такой? - удивился Ферамен.
- Тугой лук, положенный горизонтально на брус из дерева и металла, если просто сказать, натягивается он особым механизмом. Всё как в обычном нашем скорпионе, ну, или катапульте, только серы делают эти штуки небольшими, чтобы один человек мог нести, и используют их во множестве.
- Ты верно сказала, что и у нас такие создавались, - заметил Александр. - Я читал, что сиракузяне использовали такие малые ручные скорпионы, однако, насколько я знаю, их применяли не особенно часто.
- А в Индии ты видела чудеса? Видела слонов или народ обезьян, что похож на людей? - спрашивал Персей.
- Слоны не ускользнули от моего глаза, - успокоила его Зена, - не только они, но и многое другое. Впрочем, сейчас не время об этом говорить, ибо пора предать себя в руки сна, нас ждёт долгий путь на рассвете.
Через пару дней пути, когда лес почти не прерывал своих теней, небо затянуло тучами, и на сердце у каждого стало совсем тяжело, ибо никаких ориентиров они не видели, не зная, верно ли идут, или уклонились к югу. В такой ситуации Зена решила не пропускать более никакого человеческого жилья, пренебрегая опасностью, поэтому, когда разведчики заметили на холме близ ручья маленькую деревушку из пяти домов, весь отряд повернул к ней. Уже вечерело, и хозяева были на месте, о чём говорили огоньки костров на открытом воздухе, Зена велела окружить поселение со всех сторон, на что потратили какое-то время, однако теперь можно было не опасаться, что варвары сбегают за подмогой для нападения. Первыми в деревню вошли всего пятеро, дабы не пугать таврисков, Зена взяла с собой Персея и скордисков, язык которых был сходен с языком местных обитателей, за ними увязалась и Габриэль. Воительница понимала, как никто другой, что успех сейчас зависит лишь от удачи, ибо никакого верного способа показать свои мирные намерения, не подставляясь под удар, у них нет, можно лишь надеяться, что тавриски не схватятся за оружие, вразумлённые каким-нибудь божеством.
Скордиски, по команде Зены, начали выкрикивать призывы к жителям не бояться и смело выходить, кто-то метнулся в полутьме, ясно были слышны только козы в загонах, можно было различить и спину привязанного к столбу быка. Воительница прислонилась к стене одного из низких домов, держа так и Габриэль, они ловили любое движение, Персей подошёл к быку и принялся его гладить и хватать за рога. Покушаясь на скотину, он надеялся выманить кого-нибудь из дома и не ошибся, скоро из незамеченного ими лаза выскочил мальчишка и принялся тянуть быка к себе. Когда он был схвачен, появились и остальные, моля отпустить пленника, мужчин в поселении оказалось всего шестеро, они держали в руках копья, но не слишком на них полагались, за их спинами толпились ещё около десятка женщин. Скордиски смогли вступить с ними в разговор, поначалу лишь убеждая, что всё кончится миром, но куда большее впечатление на варваров произвело появление близ деревни массы ранее скрывавшихся воинов, что обустроили целый лагерь. Именно это оказалось решающим, видя, что страшная предводительница, обладая такими силами, предпочла не захватить деревню, а лично войти в неё с несколькими людьми, тавриски убедились в её добрых намерениях.
Сообщение о том, что это идёт военный поход на народ свевов, они приняли почти без сомнений, ибо многие племена здесь всё время набегали друг на друга, и реты ходили на иллирийцев, а те на кельтов, да и сами тавриски, собираясь во множестве, грабили как Кельтику, так и Иллирию. Помогли они и с ориентированием, рассказав, что отряд находится на верном пути, даже предложили взять проводников из своего племени, сказав, что недалеко отсюда есть большое поселение, где можно будет найти людей и отдохнуть. Зена согласилась, думая более не об отдыхе, а о получении каких-либо сведений о Каллисто, ибо слухи должны были достигнуть крупных поселений, где собираются путники со всех окрестных земель. На следующий день они двинулись, захватив пару жителей деревни как поручителей, низкие тучи подгоняли их, предвещая дождь.
Назвать городом увиденное ими скопление домов было нельзя, но это была и не деревня, ибо почти тысяча человек обитала за земляными валами. Теперь уже состоялась настоящая церемония, когда местная знать выходила на встречу Зене, и та даже подарила им несколько золотых статеров с ликами Митридата. Всё вышло удачно, большая часть отряда устроила добротный лагерь из телег и палаток близ поселения, воительница же с несколькими приближёнными смогли остановиться на ночь в домах гостеприимных таврисков. Погода испортилась, и дождь струился с самого вечера, то затухая, то возобновляясь, Зена же использовала всё это время для беседы через переводчиков, спрашивая о светловолосой деве с небольшим отрядом. Тавриски неожиданно быстро отреагировали на этот образ, сказав, что ещё месяц назад эта удивительная дева обиталась на берегу Истра, значительно севернее этих мест, путники рассказывали об устроенном ею побоище в одном из речных племён, когда она с десятком людей убила трёх варварских предводителей и бежала на лодках по реке. Однако никого, кто бы видел её вживую, найти не удалось, Зена узнала только, что белая дева стремилась на запад, держась Истра.
Из-за дождя они провели весь следующий день в поселении, не желая скользить по грязи и терпеть сырость ради незначительного ускорения своего путешествия. Непривычно чувствуя себя без обычной усталости, воины проводили время, в основном, просто лёжа на походных своих постелях, наслаждаясь отсутствием всякого движения. Зена с Габриэль расположились на ночь в доме, где приятно пахло сеном, и сырость внешнего мира забывалась, остальные же пользовались, большей частью, навесами и палатками. Девушка не хотела спать и неторопливо вызывала подругу на разговор, не видя во тьме её лица, узнавая лишь очертания тела на ложе, она спрашивала:
- Почему ты так резко прервала свой рассказ о серах в тот вечер? Я почувствовала, что ты не договорила чего-то о пребывании в их городе. Скажешь мне, что там было?
- Ты любишь тревожить мне душу, заставлять меня вспоминать то, что оставляет следы, - из темноты сказала Зена, и лишь глаза её отражали едва уловимый свет.
- Значит, что-то всё-таки было? Что я могу поделать, коли жизнь у тебя такая? Я лишь люблю слушать о том, что сплели тебе мойры.
- Я не рассказала им то, что положено открывать лишь самым близким, кого избирает для тебя судьба, или вовсе нужно об этом молчать. Это странная история. Ты хочешь её услышать?