- Он говорит, что видел её меньше месяца назад. Они пришли вечером, сначала он думал, что это конные тавриски в набег идут, но потом разглядел, что это сущие демоны, в окровавленной и рваной одежде, на конях, обвешанных отрубленными головами. Среди них была женщина, вернее, он называет её демоном, светловолосым существом из иного мира.
- Что с ней случилось дальше? Спроси его, - Зену эти вести очень взволновали, и она не спускала горящих глаз с седого рета.
- Он говорит, что демоны крали скот, и все люди сидели вооружёнными в поселении, не отвечая на их крики из тьмы, утром же они ушли, более не возвращаясь.
- Что ещё он слышал о ней? - не отступалась воительница.
- Старик говорит, что слышал кое-что, - перевёл Даннотал. - Всего несколько дней назад с запада люди принесли вести, будто у свевов, народа дикого и могущественного, появилась белая жрица, пришедшая из далёких краёв, и она предвещает войну. Впрочем, он не знает, добрался ли до свевов тот самый демон или же нет.
- Это была она, я знаю, - Зена закрыла глаза, уже представляя, что нужно сделать, дабы извлечь белую демоницу из глубин того огромного леса, что ждал их впереди.
Несколько следующих дней отряд двигался с особенным упорством, Зена не обращала внимания на тяжёлые подъёмы по хребтам гор, пронизывающие ветра и реки на пути, гнала и гнала людей вперёд, уверенная, что нельзя упускать и часа. Всем было понятно, что теперь Каллисто, укреплённая мощью свевов, для одних только воинов отряда недоступна, и нужна помощь местных племён. Скордиски успокаивали, говоря, что гельветы, их старые друзья, как раз, и являются исконными противниками свевов, они не смогут остаться в стороне от этой войны. В надеждах и размышлениях, они преодолели последние горные отроги, спустившись в болотистую равнину, запасы продовольствия заканчивались, и кони страдали от скудости питания, однако люди знающие говорили, что все тяготы уже позади, ибо цель пути достигнута.
Глава 7. Кельты.
За болотистой равниной их встретил столь вожделенный Рен, довольно широкий даже близ истоков и уходящий, как говорили, до самого северного океана. За рекой были уже дружественные земли, но переправа оставалась делом опасным, ибо никто не знал, не пожелает ли какое из племён напасть на отряд в столь уязвимом положении. Рядом с гельветами обитало немало их - славящиеся дикостью винделики, воинственные бойи, да и благосклонность одного из племён ретов ещё не означала, что и остальные племена воздержатся от любимого своего дела. После напряжённого дня подготовки, когда валили лес до изнеможения, и Зена даже полумёртвых гнала связывать брёвна и делать плоты, ранним утром начали переправу, надеясь, что туман станет союзником их начинаний. Тридцать лучших пловцов вплавь пересекли реку, имея лишь копья или мечи, они должны были прикрывать остальных в случае нападения, потом в дело пошли и плоты, на коих переправляли снаряжение и людей. На самых больших плотах стояли телеги, коней же тянули за собой на верёвках, ибо они хорошо плыли и сами. Приходилось грести изо всех сил, чтобы плоты не сносило слишком далеко, и высадка не растянулась на много стадий, однако к полудню всё было кончено, и Рен никого не пожрал, удовлетворившись принесённой ему перед переправой в жертву молодой ланью.
Скоро стало ясно, что предприятие отряда не осталось совсем незамеченным, ибо некоторые гельветы жили почти у самого берега и сообщили своим, что идёт какое-то военное нашествие. Конные воины кельтов, посланные разведать перед появлением основных сил, натолкнулись на отряд первыми, они начали кружить шагах в ста пятидесяти, и скордиски смело побежали к ним, крича, что пришли друзья. После коротких объяснений гельветы оставили воинственность, однако держались в стороне от вставших лагерем мстителей, ожидая прихода вождей и войска. Зена готовилась к торжественной встрече, облачившись в лучшие свои доспехи, багровый плащ, ибо скордиски сказали, что кельты ценят такие вещи, и взяв несколько ценных подарков, Габриэль же наблюдала за хозяевами этой земли. Издалека подошедшие кельты удивляли девушку пестротой своих одежд, сами одеяния были хорошо знакомы ей, ибо штаны, рубахи и плащи носили и большинство уже встреченных отрядом племён, но никто не стремился к такой красочности. Гельветы носили красные и зелёные плащи, расчерченные полосами, цветистые рубахи, жёлтые и красные штаны, даже щиты их бросались в глаза яркими красками.
Через какое-то время конный гельвет приблизился к отряду, он сказал что-то на своём языке, и Даннотал уже собрался переводить, но тот вдруг повторил свою речь и на латыни, поэтому Зена и Габриэль смогли сами его понять. Гельвет сказал:
- В нашем обычае принимать достойных людей как дорогих гостей. Наши друзья из народа скордисков убедили моего господина и других знатных людей, что вы - люди достойные, поэтому славные Амбиориг и Критогнат приглашают вас разделить с ними трапезnbsp;у.
- С радостью примем их приглашение, - облегчённо ответила воительница, понимая, что всё пока идёт хорошо.
Чинно и верхом Зена с Габриэль, Александром и Данноталом вступили в открытый лагерь кельтов, которые, числом около пятисот, разместились прямо на краю большой рощи, не ставя никаких палаток. Гельветы хвалили прекрасного Аргуса, они сами знали толк в лошадях и предпочитали владеть италийскими или македонскими, а не местными невзрачными конями. Вожди расположились по-походному, сидя прямо на траве в кругу своих людей, перед ними на костре жарили целую тушу оленя, коего кельты уже успели где-то добыть. Зене было не сложно узнать двух вождей, что сидели рядом, ибо на одном был расцвеченный золотом плащ, близ другого же лежал богато отделанный шлем с фигурой волка. Она подарила Амбиоригу, что был старше, увесистую и искусно сделанную чашу из серебра, что везла в обозе ещё из Эллады, не имея возможности вернуть её на Кипр, откуда чаша была взята "Тартаром" в качестве добычи много лет назад. Критогнату достался меч в ножнах, что любезно пожертвовал Персей, сказавший, будто ему будет хорошо биться и обычным, с захваченным же при Орхомене он готов расстаться.
Кельты сказали, в свою очередь, что скоро ответят столь же достойными дарами, пока же подарили Зене лишь пару золотых браслетов, однако хорошие отношения были уже налажены. Вожди говорили более на своём языке, и Даннотал быстро переводил, но иногда они переходили и на латынь, желая сделать гостям приятное, тогда Александру приходилось незаметно толкать Габриэль, ибо сам он, из принципов, римского языка никогда не учил. Поначалу, следуя традиции, о делах вовсе не упоминали, гельветы ждали раздела мяса, и гости могли кратко обсудить друг с другом по-эллински необычность внешнего вида и повадок своих новых союзников. Амбиориг торжественно раздавал части оленя, которого быстро рассекали двое его слуг, одно бедро он отдал Критогнату, другое же - Зене, показывая, что считает её человеком значительным, остальные получали куски в соответствии со своим статусом, и прочих гостей тоже не обделили. Вина пили не много, хотя, Даннотал объяснил, что это только из-за необходимости быть внимательными в походе, обычно же пьют много больше. Наконец, Амбиориг завёл разговор, и воительница смогла расспросить его о белой демонице.
- Многое предвещало нашему народу в этом поколении великие беды, - гельвет старался говорить более на латыни, лишь изредка прибегая к родному языку. - Было много знаков, но мы не хотели видеть, охваченные гордыней, мы желали совершить немалые деяния, оставить родные святилища ради новой земли. В большой войне, что случилась всего несколько лет назад, римляне во главе с Цезарем, их вождём, нанесли нам страшное поражение и истребили большую часть народа. Они загнали нас обратно в свои земли, где все наши города и деревни были уже сожжены. Говорят, от гельветов осталось чуть более ста тысяч, а ещё недавно мы были самым могучим народом из кельтов.
- До нас доходили смутные слухи о войне в Кельтике, что ведут римляне, но никаких подробностей мы не знали, - сказала Зена.
- Великие дела свершаются сейчас, ибо никогда ещё не было столько военных походов на нашей земле, всё горит до самого океана, - кельт обвёл рукой всё пространство, показывая, что нигде не укрыться от меча. - Теперь ещё и новая опасность пришла. Свевы всё чаще перебираются через реку и тревожат нас, а теперь ещё и их мрачный демон...
- Что ты знаешь о ней? - спросила воительница.
- Не думаю, что она из человеческого рода, хотя, ты и говоришь мне, что эта демоница из плоти и крови. Я не видел её, но люди, что несколько дней назад были на реке, рассказывали, будто она разъезжала по противоположному берегу в окружении свевов. Нам не известно, что ей нужно на этом берегу, и зачем вражеские разведчики рыскают по лесам.
- Я знаю, что ей нужно, - кивнула Зена. - Где-то в вашей земле есть святилище, посвящённое Аполлону, коего вы чтите под другим именем, принятым у вас. Скажи мне, где это место, где находится священный круг, и я укажу тебе, куда стремится демон.
- Есть большой холм близ горы на севере наших владений, на вершине его, в священной роще находится то, о чём ты говоришь. За каменной оградой помещается круг камней и центр в нём, это место очень дорого для нас, и, думаю, именно за то, что его покинули, желая переселиться, боги отвернулись от нас. Откуда ты знаешь о круге?
- Я видела его в вещем сновидении и знаю, что мой враг будет стараться принести жертву в этом круге, ибо полагает, что обретёт великую силу от этого.
- Негоже пускать демонов из страны смерти в наши святилища, - покачал головой кельт. - Мы лучше умрём, чем допустим это.
- Я тоже не хочу этого допускать, тем более, что с ней будет немалая армия свевов, которые разграбят всё вокруг.
К утру решение о совместном отпоре набегам Каллисто было принято, но это касалось лишь вождей двух общин, для единения же всех сил нужно было созвать собрание представителей всех родов, что требовало времени. Отряд отправился к одному из городов гельветов, Аккону, где можно было встать на постой и найти пищу для людей и лошадей. По дороге эллины узнали, что гельветы сами сожгли все свои города и деревни, когда решили переселяться, поэтому лишь немногое ещё удалось восстановить, узнали, какие бедствия обрушились на народ во время похода. Рассказали кельты и о том, что творится во всей Кельтике, а там Цезарь продолжал бороться с мятежными народами. Эта весна ожидалась очень тяжёлой для римлян, и Цезарь даже зимовал с войсками, не уехав, как обычно, в Италию, теперь же сражался с нервиями и треверами, к счастью, вдали от земель гельветов. После разгрома, гельветы явно опасались своих соседей, помня о том, что воинов осталось мало, воинственны были и реты, и винделики с бойями, но никого не было опаснее свевов.
В Акконе было много пустого пространства, хватило, чтобы обустроить целый военный лагерь внутри городских стен, что наскоро возвели из брёвен и земли, другую часть города занимали деревянные дома, близ него находились и несколько новых усадеб знати. Эллины посчитали за лучшее установить палатки и даже построить себе временные жилища, разместив их двумя полукруглыми улицами у стены, кельтских же домов было слишком мало, чтобы обеспечить нормальный постой для отряда. Гельветские аристократы собрали со всей округи своих рабов и зависимых людей, чтобы те разместили коней отряда и ухаживали за ними, а также доставляли всё необходимое воинам. Эллины скоро узнали, что даже разорённая страна гельветов скрывает немалые богатства, ибо их обеспечили добрым хлебом и свежим мясом, которое можно было запивать италийским вином.
Зена дала отряду несколько дней отдыха, пока кельты собирали сведения о действиях врага и рассылали гонцов по областям с призывами на всеобщее собрание. Сама воительница ежедневно выезжала на осмотр местности, выбираясь на сто-двести стадий от города, Габриэль же жадно узнавала новых людей и новый мир вокруг себя, бродя по городу с Персеем и молодым скордиском Виндом, который был для них переводчиком. Простой люд - ремесленники и рабы знати, забредшие на рынок земледельцы, удивлённо провожали их взглядом, дивясь не столько чужестранцам, ибо гости к ним прибывали довольно часто, сколько девушке, считая её наследницей знатного рода в неведомой им стране. Женщины и дети смотрели на них со вторых этажей домов или из-за заборов, и Габриэль находила, что многие из них похожи на эллинов, особенно, если их одеть в длинные хитоны, убрав чуждое для эллинского вкуса обилие украшений. Полноценный же разговор у них состоялся с людьми, облечёнными немалой властью, что весьма желали узнать о тех, кто наведался в их земли.
На одной из улиц к ним подошли двое, облачённые в клетчатые плащи и зелёные рубахи, один был лет пятидесяти, другой же - юноша, у обоих были длинные, ухоженные волосы и золотые браслеты на запястьях. За время, проведённое среди кельтов, Габриэль уже успела усвоить, что так выглядит местная знать. Кельты поначалу приветствовали эллинов через Винда, изъявив желание беседовать с ними, ибо наслышаны об их походе. Старшего из их собеседников звали Битуисом, хотя, как они быстро выяснили, он не был тем самым другом Даннотала, о коем тот рассказывал, младший же звался Литавикк. Битуис принадлежал к числу кельтских жрецов, о коих Габриэль немного читала ещё дома, впрочем, почти не веря в то, что сообщали о них собиратели всяких чудес, юноша же был его учеником и постигал таинства науки прорицания. Винд рассказал, что эти люди зовутся у кельтов друидами, они хранят магическое знание, познают волю богов, без коей ничто не свершается, впрочем, Битуис скоро сам взял слово, и, оказалось, что он сносно говорит на эллинском и латинском языках.
- Странное знамение вижу перед собой, - сказал друид, глядя на девушку, - однако, мне кажется, что оно будет благостным для нас. Ты так похожа на прославленных нами дев-воительниц, сама увидишь, что, при стечении народа на собрании, люди будут дивиться вам с Зеной и видеть в вас вестников из мира богов.
- Насчёт меня ты не прав, по поводу Зены же не ошибаешься, я тоже верю, что она отмечена божественной кровью, - ответила Габриэль, - впрочем, дома её так не почитают, ибо мало кто верит, что человек может быть причастен богам.
- Я встречал эллинов, что прибывали по торговым делам через Италию и земли лигуров, они показались мне людьми слабыми, суетными и интересующимися лишь обыденными вещами, вроде денег, - покачал головой кельт. - Поэтому я и дивлюсь, что из такого народа происходят эти могучие воительницы, Зена и та, светловолосая. Воистину, без богов здесь не обошлось.
- Я слышала, что вы верите в переселение души, которая меняет тела как оболочки, всегда оставаясь собой. Возможно, именно с этим связано их появление?
- Это серьёзная вещь, а не шутки. Знаю я, что и умнейшие из вашего народа осознали путешествие души, таким был Пифагор, древний мудрец. Это есть и в тебе, и в каждом, нужно только вспомнить, почувствовать, что ты не родилась из небытия, и не уйдёшь во тьму, но находишься на середине долгого пути. Возможно, те, к кому ты тянешься душою, есть привязанности твоей прошлой жизни, и люди, определённые судьбою для братства, никогда не расстаются. Я верю, что всё это так, и уж совершенно точно, что в могучих воительницах воплощены души богоподобных воинов древности, и скоро нам суждено узреть славную битву.
- Я не смеюсь, просто душа моя в смятении, и я не знаю, во что верить, - ответила девушка. - Однако твои слова мне близки, ибо я чувствую, будто помню Зену уже давно, куда раньше нашей первой встречи.
- Так бывает, - улыбнулся кельт.
К этому времени они уже приблизились к окраине города, где вал с деревянной стеной скрывал от глаз просторы внешнего мира, но маленькие ворота в башне были открыты, и рядом с ними сидели несколько мужчин. Битуис предложил прогуляться по окрестным холмам и посмотреть на деревья, охваченные огнём весны, Габриэль согласилась, сказав, что тоже любит деревья, более же всего ей памятен могучий дуб, что высится близ Аргоса, этим она заметно порадовала гельвета. Солнце обильно заливало лежавшие ниже холма массивы леса и мозаику полей, даже в этой суровой земле чувствовалось, что пришло светлое время, когда ясных дней будет больше, чем пасмурных. Друид рассказал гостям, что он думает о Зене и об их прибытии вообще.
- Я, как и все мои соплеменники, человек набожный, хотя и знаю, что многие люди других народов, вроде вас, эллинов, или римлян, поражены болезнью презрения ко всему божественному, поэтому я вижу в приходе тёмной воительницы движение многих сил. В последние дни знаки, что читал я в полёте птиц и узоре ветвей, говорили лишь об одном, шептали настойчиво, что нас ждёт битва, несущая славу для нашего племени. Вы уже знаете, что мы потерпели страшное поражение всего несколько лет назад, и кровь питала реки глубокими ручьями, тела же павших лежали как цепи тёмных холмов. Многие отчаялись, вернувшись, будто слава и доблесть среди гельветов угасли, поэтому я рад грядущей битве, не знаю, кто одолеет, но, в любом случае, это поможет людям вспомнить, кто они есть.
- Разжечь в людях доблесть для тебя важнее сохранения мира и покоя? Даже в столь тяжёлое для вас время? - спросила девушка.
- Суть жизни человека не в том, чтобы влачить дни свои, вечно опасаясь, что мир кто-то нарушит, и стремясь дождаться иссушающей старости. Я уже говорил, что это лишь вечное кружение, когда души движутся от рождений к смертям будто по реке или по нити натянутой, и нет никакого смысла пытаться задержать их движение. Воистину, славен тот, кто умеет без сомнений следовать своей судьбе, воспринимая смерть лишь как середину долгого пути, и для воинов, коими мы являемся, смерть в бою есть лучший из исходов, ибо она позволяет оставить за собою достойную и славную память. Нас мало осталось, но мы храбро сражались, и останемся собой, только если будем и впредь принимать бой как мужи.
- Зене понравится такая философия, - улыбнулась Габриэль, - она всегда мыслила схоже.
- Она другая, не как те эллины, что я видел. Она похожа на древних героев, о коих можно прочесть в ваших книгах.
- Откуда ты так много знаешь о нас? - спросила девушка. - Ты словно путешествовал по эллинским городам, читал наши книги.
- В ваших городах я никогда не бывал, но в Италию выезжать мне приходилось, да и языкам для нас, друидов, не зазорно обучаться, мы храним немало эллинских и римских книг, лишь собственное сокровенное знание мы никогда не записываем.
Они старались держаться поблизости от крепостных стен, стояли на краю густой рощи, в недрах которой было одно из святилищ гельветов, потом же сели под большим одиноким дубом, что стоял на гребне невысокого холма. Битуис сказал, что здесь любому будет спокойнее, ибо боги любят такие места. Девушка расспрашивала о друидах, но кельт не хотел раскрывать ей вещей священных, слишком мало её узнав, о другом же говорил охотнее, рассказав, что война принесла разлад всюду.
- Далеко не все из нас выступили против врага, и это породило раскол не только среди племён, но и среди друидов. На последнем собрании мы схватились за мечи и кинжалы, отстаивая интересы своих партий. Одни из нас, в числе коих были и гельветы, стояли за объединение перед лицом врага, другие же видели в этом опасность подчинения своих племён более сильным вождям, до третьих опустошительные пожары ещё не добрались, и они полагали, что так и будет. Нам удалось изгнать с собрания тех друидов, что открыто стали друзьями Цезаря и римлян, но мы не можем помешать им держать под римской властью их племена, вносить разлад и смуту во все наши земли. Как вы знаете, многие сейчас сражаются, но среди кельтских воинств нет и тени единства, и многие, кельты и свевы, бьются против нас.