Фессалийка снова вела своих воинов на фалангу, и вновь они не могли сокрушить её, хотя и нанесли ранения уже многим, однако теперь брешь между кельтами и правым краем фаланги стала значительной, и демоница не могла этого не использовать. Габриэль приближалась к ней неспешно, уже положив стрелу на лук, но тут её заметил Диомед, что находился, не замеченный девушкой, значительно правее Каллисто, на самом краю правого фланга свевов. Он спустился с коня, вынув из горита, что носил на скифский манер, своё оружие. Бурного потока сражения, что окружал их, они более не замечали, ибо каждый прошёл свою школу охотника, научившись видеть добычу и преследовать её неотступно. Девушка спрыгнула с коня, и парфянский лук её заскрипел, напрягая тугие плечи, она была позади линии противника, Каллисто двигалась под направленным на неё жалом, возможно, что-то чувствовала, зверю подобно, но не могла оставить своего дела. Волосы фессалийки поднимались с каждым ударом, и в такт им дышала Габриэль, выбирая момент для того, чтобы замереть и высвободить всё напряжение, но на неё саму уже поднялось своё жало. Диомед выстрелил с большого расстояния, желая предупредить противницу, он метил в грудь, однако стрела чуть отклонилась и вонзилась девушке под правую ключицу.
Габриэль инстинктивно опустилась на одно колено, плеть смерти словно хлестнула её по спине, но Зена, да и другие союзники, были далеко, поэтому она стиснула зубы, решив, что эта схватка суждена ей одной, что бы ни было. Она сломала древко, зарычав от боли, однако волны нахлынувшей ярости заглушали огонь в плече, заставляя действовать и утолять свою месть, ибо она уже заметила, кто её ранил, поэтому через мгновение она вновь натянула лук. Диомед быстро приближался, считая, что уже вывел противницу из схватки, поэтому взметнувшийся силуэт поразил его, и Габриэль вогнала стрелу ему в правую часть груди, услышав медный гул панциря. Юноша отскочил в сторону, но остался на ногах, ибо хорошие доспехи не позволили наконечнику пройти слишком глубоко, он выстрелил в ответ, не целясь, заставив девушку отбежать. Между ними пронеслась цепь всадников, и за этой преградой они бросились искать лучшую позицию для выстрела. Габриэль как-то инстинктивно почувствовала, что Диомед будет смещаться ближе к Каллисто, поэтому сама двинулась влево, желая сократить расстояние между ними, вокруг было немало хороших целей, но она не обращала на них внимания, желая лишь одного.
Фессалийка уже направила своих конников в разрыв между фалангой и кельтами, но сама была пешей и стояла, словно незыблемая скала среди бушующего моря людского, к ней спешил Диомед, но и Габриэль бежала параллельно ему, уже держа стрелу наложенной. В просвете меж рядов юноша увидел её и выстрелил, крича одновременно Каллисто об опасности, стрела мелькнула как тень у виска девушки и скрылась в бурном потоке. Лучница выпрямилась, натянув тетиву до упора и ожидая мига, когда движущееся марево вновь откроет ей врага, хотя бы на один вздох. В мгновенном просвете они встретились взглядом, Диомед был похож на древнего героя со своими длинными волосами и прекрасной яростью на лице, но вид Габриэль его поразил, ибо только сейчас он вдруг понял, что в образе этой девушки сама смерть стоит перед ним. Она была грозна в тот миг, являя тень губящей Артемиды, даже издалека он устрашился голубой стали её глаз и неотвратимости в каждом движении, когда она чуть изогнула гибкое тело и спустила стрелу. Юноша успел повернуться боком, и остриё вонзилось ему в левое бедро, уйдя так глубоко, что оперение коснулось ткани его хитона, мгновенная тяжесть начала заполнять тело, но он собрал последние силы и бросился к Каллисто, крича ей, чтобы обернулась, его голос тонул в нараставшем гуле.
Габриэль увидела фессалийку прямо перед собой, и её внезапно обожгла мысль, что она может одним удачным выстрелом покончить всю эту войну и освободить любимую от тяжкого бремени. Ради этого можно было забыть на короткое время и о Диомеде, тем более, что смерть уже обвила его как змей необоримый, и ему было не спастись. Она обратилась на Каллисто, думая, что ставит общее дело выше личного желания, хотя, где-то в глубине души теплилось и желание отнять у Диомеда ту, что он любит. Девушка пробежала ещё несколько шагов вперёд, выхватывая из колчана за спиной тяжёлую стрелу для прошивания доспехов на кnbsp;ороткой дистанции, фессалийка была всего футах в шестидесяти от неё, и мысленно, помня свои уроки, она уже упёрлась взглядом ей между лопаток, словно видя за панцирем, хитоном и плотью содрогающееся сердце. Она натянула тетиву, боковым зрением замечая, что Диомед уже близко, стремительно прицелилась, но юноша всё же успел закрыть демоницу собой, не смотря на это, она спустила стрелу. Каллисто обернулась и успела ещё увидеть, как мощнейшим ударом Диомед был прошит насквозь, сразу же повалившись спиной на неё, она лишь сделала шаг в сторону, дав ему свободно упасть, Габриэль же стремительно тянула новую стрелу. Девушка быстро выстрелила, но для фессалийки это уже не стало неожиданным, она выставила щит вперёд, и он, пробитый насквозь, удержал жало в себе. Несколько свевов закрыли демоницу своими щитами, она же горела яростью и подняла копьё, следуя взглядом за силуэтом девушки, расстояние меж ними было небольшим, и копьё понеслось с точностью снаряда из катапульты. Габриэль, как только увидела, что стрелять более нельзя, сразу бросилась в сторону, она спиной почувствовала промелькнувшую смерть, и поняла, что словно какое-то божество отвело от неё это жало, копьё же вонзилось в землю и долго ещё содрогалось, не в силах выместить всё горе его пославшей.
Остановить отступление кельтов было уже невозможно, часть из них бросилась вверх по холму, ища спасения за укреплениями, другие же были отрезаны конной массой свевов и все могли погибнуть. Собрав всю оставшуюся ярость, Зена обратила в бегство легковооружённых врагов и повела своих всадников им на помощь, справа, укрепляя в ней надежду, держался непоколебимый эллинский дракон, что сжался в прямоугольник, не оставляя противнику возможности ударить в незащищённый бок. Громкий крик среди эллинов, передававших друг другу новость, что Габриэль уложила Диомеда, одного из вражеских командиров, воодушевил людей и заставил свевов на миг остановиться. Воительнnbsp;- Ты умрешь сегодня!
ица послала Сеговака организовать те отряды кельтов, что забрались выше всех на холм, дабы выставить заслон рядом с эллинами и дать остальным спастись. Сама она настигла с конными изрядно уставших уже всадников свевов и начала теснить их от бегущих кельтов, те же не решались на столкновение и заворачивали левее. Каллисто не оставляла битвы, крича своим продолжать натиск на врага, но её уже мало кто слушал, ибо пешие свевы были охвачены своей буйной природой и позабыли о преследовании, стаскивая доспехи с поверженных или отрезая головы, страшась потерять хотя бы один столь важный трофей.
Гельветы отходили широкой волной, для нескольких десятков из них путь на холм оказался закрыт, и они бежали через равнину, желая достичь рощи, спасти их для Зены было уже невозможно, оставалось довольствоваться тем, что остальные не несли больших потерь. Воительница зашла на фланг эллинскому отряду, прикрывая его от врагов, и велела воинам отходить, крича:
- Александр, командуй медленное отступление! Не размыкайте щитов, пусть крайние ряды отражают противника!
В этот момент начали прибывать и организованные Сеговаком кельты, что запаслись новыми дротиками и камнями, град этих снарядов значительно замедлил движение свевов. Варвары утратили большую долю своей ярости и предприняли лишь пару накатов на эллинские ряды, однако эти действия не были успешны, конница свевов кинулась добивать отрезанных гельветов, предпочитая лёгкую добычу, а не карабканье по крутым склонам. Зена всё время держалась близко к врагу и вглядывалась в поле битвы, желая увидеть Габриэль, которая ещё не присоединилась к своему воинству. Наконец, она заметила девушку, что бежала пешей, каким-то чудом проскользнув за спинами врагов, посланные всадники безопасно доставили её к своим, и она почти сразу слегла от потери крови, заставив любимую разрываться между желанием врачевать её и командованием сражением.
Воительница всё же оставалась с воинами, пока все не отступили к укреплению на вершине холма, там были лишь небольшой вал и частокол в некоторых местах, но, учитывая крутость подъёма, можно было уверенно держаться на этой позиции. Кельты и эллины создали там стену из щитов, усталые, они стояли на одном колене или сидели, но и свевы не желали идти на приступ, держась на расстоянии, недоступном для стрелы или камня. В это время Зена смогла отвлечься от воинства и склониться над любимой, мелкие раны на ногах и правой руке были не опасны, однако под ключицу наконечник сломанной стрелы ушёл достаточно глубоко. Воительница действовала быстро, освободив девушку от доспехов и хитона, продавливание острия сквозь всё плечо только ухудшило бы рану, поэтому наконечник пришлось вырезать, и она взялась за свой острый кинжал, велев принести ей воду и вино. Габриэль вцепилась зубами в кожаный наплечник, что Зена вложила ей в рот, но всё же сдавленно кричала, когда соратница рассекла плоть, постепенно подвигая наконечник за черенок. Скоро окровавленный металл был извлечён, девушка дышала тяжело и была мокрой от выступившего пота, воительница же, за годы, что провела среди сарматов, узнавшая многое о ядах, сразу взяла наконечник в рот, желая узнать, нет ли привкуса яда. Стрела не была отравлена, и Зена смогла, с лёгким сердцем, перевязать любимую, та довольно быстро успокоилась, выпила вина и спросила:
- Ну как там дела идут? Почему ты отвлекаешься на меня, для этого дела у нас в отряде есть врачи?
- У всех них сейчас есть работа, - ответила воительница, - у нас много раненых. Поле битвы осталось не за нами, но мы удержимся.
От взгляда Зены не укрылось, что в лице Габриэль, помимо боли и усталости, запечатлелось и какое-то облегчение, словно великая тяжесть свалилась с плеч, и это помогало ей переносить страдания. Дочь Ареса спросила:
- Ты, действительно, сделала это? Я слышала, что именно Диомед был виновником того, что ты вонзила своё копьё в Тегее.
- Да, его больше нет... - шепнула девушка. - Можно вынуть копьё из земли.
- Боги справедливы, и всем воздаётся по справедливости, - кивнула Зена. - Ты вырвала копьё из своего сердца, теперь тебе станет легче. Ну всё, всё... Лежи, я позову кого-нибудь к тебе, мне надо возвращаться к битве.
За стеной из щитов Габриэль чувствовала себя в умиротворении, лёжа, укрытая плащом, и тихо плача, ибо не легко было вершить судьбу, но по ту сторону стены действо войны не остановилось, лишь затаившись на время. Воительница оглядывала врага, призвав к себе Александра, Ономакрита и Сеговака, вместе они совещались, что делать далее. Свевы остановились у подножия холма, раздевая убитых врагов, казалось, они сами не знали, стоит ли затевать осаду или же двинуться дальше.
- Они явно опасаются, это нам на руку, - сказала Зена, не находя Каллисто в первых рядах. - Они не знают, придут ли к нам другие отряды на помощь.
- Будем ждать? - спросил Александр.
- Скоро Аккон и Сур должны вернуться с тысячей воинов, а это может обернуть ситуацию в нашу пользу. Коли кельты снизу решатся сразу атаковать врага, мы пойдём с холма им навстречу, и лишь чудо позволит свевам устоять...
Такое противостояние продолжалось чуть менее часа, всадники свевов забирались на окрестные холмы для наблюдения, и Каллисто первой получила сведения о приближении большого кельтского отряда. В лагере сразу многие гельветы и эллины заметили, что войско свевов пришло в движение, скоро увидели и прибывающих кельтов, однако, вопреки надеждам Зены, вожди не двинули своих людей в атаку, предпочтя занять длинный и поросший лесом холм. Фессалийка выставила для охраны лагеря лишь небольшой арьергард и всадников, поведя остальных прочь с равнины, в сторону обширного лесного массива, Аккон и Сур, похоже, были устрашены увиденным и готовились лишь обороняться на своём холме. Свевы быстро уходили, им пришлось бросить большую часть добычи, и лишь добытые головы они старались сохранить при себе, среди них выделялась лишь крытая телега с телами наиболее знатных погибших. Скоро и остававшийся арьергард оставил осаду и бросился нагонять своих, кельты начали спускаться за ними с холма, но легковооружённые варвары неслись со всех ног, сопровождаемые всадниками, и довольно быстро всякое преследование было оставлено.
Зена быстро отдала все необходимые указания, велев оставить лишь немногих для погребения тел, послать в деревни за телегами для раненых и выводить войско из лагеря, сама она с конными отправилась встречать прибывших кельтов. Они же начали бодро спускаться с холма, демонстрируя свой боевой настрой, когда дело уже закончилось, предводители ехали верхом чуть впереди. Воительница двинулась прямо на них, за ней поспешали Сеговак со знатными гельветами, что не желали расправы над своими, но вокруг неё сплотились и эллины из отряда, чувствуя возможный конфликт и негодуя на кельтов, обрёкших их на унизительное поражение. В последний момент Сеговак встал между Зеной и кельтами, но та одним движением направила Аргуса чуть в сторону, соскочила с него и подбежала к рыжему Аккону, рванув его за пояс с коня.
- Ты нарушил приказ! Назначаю смерть тебе наказанием! - сказала она громко. - Взять второго, он разделит вину!
Эллины схватили Сура и прижали к земле, Сеговак вновь пытался увещевать воительницу, кельты же из прибывшего отряда были весьма возмущены таким захватом своих предводителей. Видя это, Аккон решил не смиряться со своей участью и закричал, обращаясь более к своим:
- Я ни в чём не виноват! Гельветы - люди свободные, они не должны никому подчиняться под страхом смерти! Я воин и готов биться за свою честь!
Последние слова он добавил на латинском языке, поэтому воительница смогла его понять.
- Хочешь биться?! - ответила, оглядевшаяся коротко вокруг Зена. - Вперёд! Я вызываю тебя на бой, ибо ты позоришь свой род! Ты предал меня как поганая собака! Бейся!
Она оттолкнула его и швырнула меч ему в ноги, сама мгновенно выхватив свой клинок, кельту ничего не оставалось, только схватить оружие и изготовиться к бою. Поединки гельветы весьма уважали и даже такие, вспыхивавшие совершенно внезапно, считали вполне законными и справедливыми, поэтому возражения от войска не последовало. Аккон всецело поддался ярости, справедливо лишь в ней видя спасение для себя, он занёс длинный меч над головой для удара, поддерживая рукоять и левой рукой, дочь Ареса почти сразу напала, легко раскачивая тело. Разом все кельты увидели её торжество, восхитились, как она очевидно превзошла врага в скорости, ответив на его рассекающий воздух удар своим выпадом в живот, и все они не смогли удержаться, по природе своей, от возгласа, когда она придавила к земле раненого противника и очертила в воздухе черту его жизни.
- Тащите его к войску, там будет казнь. Второго ведите на мой суд, - сказала она коротко, даже не глядя на отряд кельтов. - Сеговак, присоедини этих людей к войску.
Эллины окружили небольшой холм, где Зена стояла над двумя гельветами, рядом с ней были и кельтские вожди с командирами из эллинов, за линией тяжеловооружённых колыхалось взволнованное море воинов, что ожидали решения. Сеговак более не решался вмешиваться, воительница же говорила ровным голосом, зная, что слова её потом разнесут по рядам, и все их узнают:
- За ослушание приказа военачальника я приговариваю Аккона к смерти, - она повела обнажённым мечом. - Отныне так будет с каждым, кто не блюдёт законов войска. Ты, Сур, также не исполнил мою волю и заслуживаешь меча. Впрочем, я могу вернуть тебе жизнь, если дашь клятву верности, поклянёшься сражаться до смерти, никогда не сомневаясь.
Гельвету перевели, он посовещался о чём-то с Сеговаком, попросил, чтобы ему подсказали, какие слова надо будет произнести на латыни, ибо язык эллинов был слишком для него сложен. Сеговак тихо шептал, он же повторял за ним.
- Я согласен, моя жизнь отныне принадлежит тебе, - ответил Сур, и многие видели, что он сказал так не из страха смерти, но из-за того, что восхитился грозной воительницей, поверив, будто её принёс ураган из края богов. Он встал, Аккона же, ещё живого, хотя и потерявшего много крови, один из эллинов пронзил мечом, чем вызвал волну возгласов среди кельтов.
Так Зена решила это дело, некоторые опасались конфликта с гельветскими воинами из-за подобного нарушения традиционных прав знати, но она пошла на риск, и стало понятно, что кельты готовы многое ей позволить, считая посланницей божества. Вернувшиеся воины принесли запас продовольствия на пару дней и вести, что ещё около пятисот свевов встретились им к югу, они пробирались лесом в том же направлении, что и основное войско. Очевидно, это были те, кто оставил предводительницу ради грабительского рейда, но догонять их теперь было уже поздно. Зена направила войско следом за фессалийкой, оставив раненых и убитых на попечение местной общины, погибших же эллинов велели сохранить до времени, когда можно будет спокойно произвести погребальный ритуал. Поначалу среди людей царило мрачное настроение, но уже к вечеру конные посланники из города сообщили, что крупный отряд кельтов задерживает врага недалеко от реки. Уже в темноте они достигли места битвы, Каллисто не стала штурмовать сильную позицию кельтов и увела своих ночевать на высокий и заросший лесом холм, там теперь мигали огоньки костров.
На коротком совещании воительница выслушала мнения гельветов о том, где лучше принять новый бой, и все сошлись, что стоит пересечь реку и не давать врагу идти далее к святилищу. Наконец, после немалых трудов, кельты и эллины смогли повалиться на землю и отдаться сну, все слишком устали, чтобы разбивать лагерь. Спала и Габриэль, рана которой успокоилась после тряски в телеге, лишь Зена с узким кругом соратников сидела близ костра, предчувствие великих испытаний владело ими...
Глава 9. Битва у брода.
Ночь порождала покой, ибо рядом едва слышно двигалась река, и деревья шелестели над ней, небо оставалось чистым, перемигиваясь глазами богов, и ветер с юга едва чувствовался. В этой тиши бился как сердце мира костёр, и люди вокруг него были похожи на тени, прошедший день должен был вселить в них мрачное чувство, однако ещё более на них влиял вид сидевшей рядом дочери божества, а она вовсе не выглядела сломленной. Зена источала прежнюю свою уверенность, будто знала нечто, недоступное остальным, это могло быть связано с чем-то конкретным, что она готовила врагу, но скорее шло от общей её веры в свою судьбу. Рядом были немногие - Александр сосредоточенно протягивал точило по клинку изрядно уставшего меча, он был в одной набедренной повязке, ибо ранее смазывал свои, оказавшиеся поверхностными, ранения мазью, Сеговак выглядел решительным, неотрывно глядя в огонь, Ономакрит не показывал чувств, попивая вино из бурдюка, Ферамен же так устал, что уже закрыл глаза и дремал, оседая на щит.
- Не суди мой народ, - сказал кельт, чувствуя, что именно боеспособность гельветов тревожит эллинов более всего. - Я видел, что твои люди были как горы и держались перед натиском, мои же не устояли, но это изменится.
- Им тяжело стоять против свевов, словно они считают этих варваров более способными к битве. Что будет завтра? Скажи.
- Я знаю свой народ, они чувствуют то же, что и я. Говорю тебе сейчас, и пусть все боги слышат как есть, что завтра лишь два будет у меня пути - в лагерь врага победителем или в обитель мёртвых. Любой из кельтов скажет тебе схоже. Мы вступили в битву неподготовленными, посчитали, что будет легко отбить небольшой набег, поэтому люди были поражены неожиданной яростью свевов, но теперь всё изменится. Наша слава оказалась под сомнением, но никто из нас не забыл доблести предков, и завтра мы будем её восстанавливать. Ты увидишь, как многие отдадут свои жизни в руки богов, люди из города сказали, что утром прибудут друиды, они разожгут в воинах страсть к смерти. Ты тоже можешь помочь в этом, ибо многие считают тебя причастной к миру богов, да и сам я верю в это.
- Это будет тяжёлая война, чем бы всё ни кончилось, и завтра, возможно, грядёт её пик. Именно к этому я сейчас готовлю себя, можно сказать, даже предчувствую это, кожу словно колет тысячей иголок. Чувствую, что мне предстоит одна из самых яростных битв в жизни, придётся отдать всю себя до конца, может, даже больше, - внешне Зена не выказывала эмоций, спокойно смотря в огонь и положив бронзовые от отсветов руки на колени. - Такие моменты редко бывают в жизни, когда все нити сходятся в один узел. Вам тоже предстоит это пережить, поэтому говорю - готовьтесь. Больше всего сейчас нужно, чтобы и все остальные прониклись схожим чувством, эллины и кельты, только тогда у нас будет шанс.
- Это божественное предчувствие тебя пронизает, - ответил Сеговак, что имел дело с друидами и знал кое-что о высшем мире. - Я рад этому, ибо подобные вещи свидетельствуют о помощи небожителей, и почти всегда передаются и окружающим. Это хороший знак, бесславие нас не ждёт.
- Отлично, я понял, что кельты будут яростно биться, - вступил в беседу Александр, - но хотелось бы знать, что мы конкретно будем делать в сражении.
- Они пойдут через ближний брод утром. Пути лучше не найдёшь, ибо этот брод, как сказали местные, самый широкий, и вода здесь всего по колено и меньше, поэтому можно выстроить мощную колонну. Мы встретим их у брода и будем биться, всадники в таком деле окажутся менее важны, вся тяжесть ляжет на пеших, и все мы будем среди них, однако и враг не сможет использовать сильную свою конницу. Никаких уловок я не ожидаю, ибо свевы слишком неуправляемы, чтобы пытаться с ними совершать обходные манёвры, да и Каллисто уверена в себе и жаждет славы в открытом бою.
- Это мне нравится, - кивнул юноша. - В такой схватке можно освободить душу от всяких томительных мыслей, не думать ни о чём, просто делать своё дело, тогда и смерть не тяготит.
- Я лишь за Габриэль тревожусь. Она ранена, но избежать битвы не пожелает.