- Это была не просто жертва. Я почувствовала, как меня наполняет могущество, я была едина с силой богов, - фессалийка говорила горячо. - Да, я знаю теперь, что сомнения мои решены. Мне не ведомо, кто победит, и отец этого мне не открыл, однако я знаю, что нас ждёт с тобой славная битва. Тебе и самой хорошо известно - важнее не то, кто победит, а то, что мы останемся доблестны до конца... Нет, я хочу тебя убить, но я чувствую, что в любом случае не проиграю, не посрамлю своего имени, и это делает сердце лёгким.
- Хорошо, что ты понимаешь, - кивнула Зена. - Сам отец предстал перед тобой в том храме? Ты говорила с ним?
- Я видела отца лишь несколько раз, в детстве... Впервые он пришёл, когда горел наш дом, он вывел меня из огня, сделал пламя нежалящим... Сейчас он не приходит ко мне, лишь изредка я словно могу слышать его голос.
- Мне это знакомо, - сказала воительница. - Если подумать, наши отцы братья меж собой.
- Родная кровь, - улыбнулась Каллисто. - Истинно, никого роднее нет у меня из смертных... и ты убила мою мать. Так или иначе, тебе придётся меня убить, если сможешь, ибо я тебя не пожалею.
Лишь тот, кто в круге мрачном, предвествуя свет солнца,
не веря в гибель злую, мне жертву приносил,
лишь он, пришедши в красном, сразит тебя железом,
но смерть не столь сурова, коль бог ведёт сквозь тьму.
Помнишь об этом? Да, да, пришло время узнать нашу судьбу, день, когда смысл всех этих тайных пророчеств станет ясен, уже близко.
- Согласна. Ну, а тебе отец ничего не предрекал?
- Было одно пророчество, я скажу его тебе. Моему учителю на Крите, человеку, что всегда был под покровительством Аполлона, однажды во сне услышались слова обо мне, словно само божество нашептало. Он передал этот стих мне.
В доме Геракла, приняв прощения слово,
ты завершишь скитания свои...
- Тёмные слова, и смысл их сейчас не ясен, однако для тебя есть надежда, ибо сказано о прощении, - вздохнув, произнесла Зена. Напряжения между ними уже не чувствовалось, и Габриэль видела, что настороженность, с которой воительница шла на встречу, оставила её, или же затаилась глубоко внутри.
- В земле кельтов сложно найти храм Геракла, поэтому я не слишком тревожусь за своё пророчество, - ответила фессалийка.
- Посмотрим, - кивнула воительница.
- Они все замерли в ожидании... Я, вот, подумала, что многие ждут нашей смерти.
- О чём ты?
- Люди, не эти дикари, но прежде всего эллины, те города, что остались позади, - сказала Каллисто. - Все они хотели бы, чтобы мы обе пали. Мы же отравляем им жизнь, не даём забыться в своём бессилии, не даём смириться с участью рабов, но тянем куда-то, заставляем сражаться. Наша родная земля больше не любит героев, они словно кровавые раны оставляют на теле её. Что мы оставили? Пожарища городов, надгробные камни, сирот и вдов... Я словно чувствую, как Эллада хочет сбросить нас с себя, ибо мы непосильная ноша для неё. Меня там ненавидят, но и тебе не стоит обольщаться. Пусть никто не скажет тебе в лицо, но за спиной они шепчутся, говорят: "зачем она приехала к нам, зачем заставляет нас вновь сражаться, ведь мы уже начали привыкать к рабству, и это не так уж и плохо". Наша природа иная, мы - львы в мире людей, и в этом ты куда ближе ко мне, чем к любому из своих соратников.
- Я поняла тебя.
- Можешь не соглашаться, ты и так знаешь, что я права.
- Что ж, мы выяснили всё необходимое, - встала воительница.
- Знай, что для меня схватка с тобой - лучшее, чего можно желать в этой жизни, - ответила Каллисто. - Я знаю точно, что ты - самый сильный мой враг из всех, кого я встречала, да и потом такого не будет.
- Ты будешь достойным противником, - кивнула дочь Ареса.
На обратном пути Зена не торопилась, и девушка ехала рядом, наблюдая, как тянутся тени по земле. Они перебрасывались словами, и Габриэль спрашивала:
- Ну, как она тебе? Вы поговорили как добрые подруги. Обменялись словами о взаимном уважении...
- Я следую воинской чести древних, поэтому самое важное здесь для меня одно - это будет славная битва, и, даже если я погибну, я буду ценить её как дар богов.
- Хорошо. Попробую тебя понять.
Вечером Зена сосредоточенно и без посторонней помощи к чему-то готовилась. Она взяла у кельтов масло и долго натиралась в шатре, потом неторопливо нанесла на лицо, руки и ноги тёмные узоры сажей, распустила и расчесала волосы. Заинтригованная девушка прокралась к ней, спросив заговорщическим тоном:
- Чем ты тут занята таким тайным?
- Предстоит серьёзная схватка, и я хочу исполнить перед ней старый ритуал, коему научилась у фракийцев. Они танцуют с оружием в честь Ареса, укрепляют дух свой и очищают сердце от всего лишнего, дабы свободными идти в бой. Я поняла сегодня, что должна это сделать.
- Ты перед всеми хочешь исполнить? - Габриэль оглядывала её обнажённое тело, мрачно сияющее в неверном освещении шатра.
- Так нужно. Это не просто танец, я хочу показать отцу, что готова, знаю, что ему это понравится. Кельтам, да и нашим воинам нужна вера, так пусть увидят это. Я думаю, это вселит в них если и не уверенность в победе, то хотя бы жажду битвы.
- Будешь танцевать в честь отца? Я хотела бы это увидеть, - прошептала девушка, отчаянно желая коснуться.
- Увидишь. Скажи им, чтобы собирались к большому костру, что сложили ранее. Я выйду скоро, а ты сядь поближе...
Ночь была ясной, и в остроте её силуэтов горел огонь, множество народу, несколько тысяч, окружали костёр, оставив вокруг него пространство шагов в двадцать в диаметре. Кельты понимали, что предстоит какой-то неведомый им ритуал, поэтому были возбуждены и озирались как дети, впрочем, эллины были заинтересованы не меньше. Габриэль сидела в первом ряду, устроившись прямо на траве, Александр, разместившийся рядом, принёс ей италийский виноград.
Зена появилась в круге внезапно, будто воплотившись из самой тьмы, она была обнажена, письмена татуировки горели на натёртом маслом теле, на лице была полосы раскраски, в руках - меч без ножен. Её вид вызвал удивлённый выдох всех собравшихся, она же медленно двинулась вокруг пламени, и отблески огня окутывали её так, словно дракон обвивал тело. Тряхнув распущенными волосами, доходившими до середины спины, дочь Ареса начала свою пляску.
Она не особенно любила показывать своё тело посторонним, и Габриэль это знала, но сейчас стыд словно оставил её, она была обнажена перед людьми и богами, перед самим роком. Возможно, так уже было раньше, девушка могла лишь гадать, бессильная заглянуть в непроницаемую тьму её прошлого. Она вышла, чтобы умереть и переродиться, чтобы стать самой собой, не отрекаясь ни от чего, но всё соединяя, чтобы кровь богов и людей в ней горела, не сжигая, по крайней мере, не сегодня. Рой мыслей в голове Габриэль мгновенно схлынул, как только воительница приблизилась, вид её заставил забыть обо всём и только следить неотрывно, движение гипнотизировало, меч вспыхивал в отблесках огня. Время, казалось, замедлило свой бег, и все они смогли выдохнуть, лишь когда она замерла на земле, вонзив клинок на треть. Жизнь словно покинула её на миг, будто меч нашёл свою цель, но потом она внезапно вскинулась и закричала задорно в честь Ареса, все подхватили, и ночь заметалась от гула и движения.
Уже в шатре, когда все разошлись, и они остались вдвоём, Габриэль села на край ложа, думая, что это может быть их последняя ночь. Зена опустилась рядом, приблизилась, жар её тела чувствовался на расстоянии. Девушка сказала:
- Не отвлекайся на меня, тебе завтра слишком важное предстоит.
Воительница даже не стала отвечать ей, просто повалив и прижав...
За внешним спокойствием людских масс скрывалось едва сдерживаемое напряжение, утро было в зените, и в раскинутых шатрах воительницы готовились к битве. Где-то на противоположной стороне долины, за тёмной тканью полога ополчалась Каллисто, и её ненависть чувствовалась Зеной словно далёкое дыхание, ибо они были связаны родственной кровью. Сама воительница готовилась с помощью Габриэль, проверяя всё снаряжение как никогда прежде. Кельтскую кольчугу она одела на двойной хитон, на пояс повесила кинжал в ножнах и шакру в чехле, за пояс же заткнула и перчатку, ещё один кинжал она привязала к ноге, меч на перевязи закинула за спину. Девушка подала ей круглый щит и копьё длиной футов в десять, которым можно было действовать в ближнем бою. Габриэль после вчерашнего разговора старалась больше не говорить о личном и выглядеть спокойной, ибо Зена не должна была отвлекаться от главного. Воительница попрыгала на месте, чтобы убедиться, что доспех сидит хорошо, кивнула, и молча они вышли на свет.
До священной рощи шли пешком, позади путниц многотысячной массой двигалось войско, уже на месте Александр, Ферамен и кельтские вожди должны были выстроить его для возможной битвы. Навстречу шла могучая фаланга свевов, и Каллисто шествовала впереди. День был прекрасен, небо тянулось голубым шатром, и в ярком солнечном свете панцири воительниц горели как ослепительные звёзды. Воинства остановились всего шагах в ста друг от друга, Зена и Каллисто сошлись ближе, их окружали представители варварской знати и командиры из эллинов.
- Храм в центре рощи, - сказал друид Битуис. - Идите прямо.
- Идём! - фессалийка кивнула и первой двинулась туда. Зена молча и решительно последовала за ней, она не стала ни с кем прощаться.
Габриэль больше не смотрела на мир вокруг, хищный блеск выстроившихся воинств её не занимал, не слышала она и людского гула. Всё её внимание, всё дыхание было в двух фигурах, что медленно вступали под сумрачный свод деревьев, и впереди их ждал чёрный как бездна провал входа в храм. Каллисто шла первой, чешуя её кольчуги потускнела, уже скрытая от солнечного света, волосы лежали змеями, она была уверена в себе и смотрела только вперёд. Зена не оборачивалась, ибо знала, что так нужно, меч качался за её спиной, щит она держала в руке, но всё же казалась любимой очень хрупкой и уязвимой сейчас. Девушка вцепилась в её фигуру взглядом, стараясь запомнить навсегда, она шептала слова заклинания, сбивалась на мольбы вернуться, и трудно ей было оставаться спокойной.
Зена оставила всё позади и думала лишь о том, что было перед ней. В тиши рощи появились очертания мрачного строения, храм был огорожен рвом и валом, на коем высился деревянный частокол, внутри же лежало пространство, отрезанное от мира внешнего. Над входом их встречали изображения отрубленных голов, мёртвые стражи внимательно взирали застывшими глазами на входящих. Храм с каменным основанием окружали деревянные идолы неведомых героиням богов, само строение было прямоугольным и не очень большим, в стенах его скрывались многочисленные ниши, где скалились человеческие черепа, трофеи былых сражений.
- Место хорошее, оно заставляет думать о смерти, - сказала Каллисто, оглядевшись. - Закрой ворота ограды.