- В Афинах вы не были ещё? - осведомился маг.
- Нет, но хотим туда отправиться.
- Великий город. Мне довелось там однажды изгонять злобного демона из большого, старого дома, всю ночь просидел, но и благодарность получил немалую. На одной из афинских площадей люди рукоплескали мне.
- Да брось, дорогой, - усмехнулся хозяин. - Все знают, что никаких демонов нет, а люди платят тебе лишь из-за глупых суеверий. Я не виню тебя, ибо и философы не гнушались получать деньги от человеческой глупости.
- Я слышал, что ты поэтесса, - вновь обратился к Габриэль маг, игнорируя замечание друга. - Это правда?
- Да, я пишу стихи, - улыбнулась девушка, проклиная в душе Фаона, который придумывает про неё всякие глупости. - Это просто невинное развлечение.
- Не надо скромничать, - оживился хозяин. - Ты обязательно будешь известна. В старые времена Фокида была славна местной поэтессой Бойо, и теперь ты здесь...
- Я люблю фокидскую землю, - развела руками Габриэль, - и могу только гордиться таким сравнением, хотя это и не моя родина.
- Ты всё не о том говоришь, Гиппий, - поморщился Фаон, - я хочу о серьёзных вещах порассуждать. Этот вечер разбередил мои мысли, память о прошлом... Знаешь, я много думал о том, что было... Меланфо. О моей жизни, о войне, что мы вели, о власти римлян.
Он в последний момент вспомнил, что Зену нельзя называть своим именем, она увидела это и недовольно мотнула головой, понимая, что старый соратник уже плохо контролирует себя. Остальные гости удивились тому, что он начал обращаться к дальней родственнице, с которой, вроде бы, не был близко знаком.
- Раньше я верил, что дело наше верное, и с Римом нужно бороться, сам прилагал немало усилий, рисковал жизнью, - продолжал говорить хозяин, - однако размышления наводят меня на горькие выводы. Все вы и сами видели, что делается с нашим народом - он исчезает на глазах, словно водоём пересыхает в летнее время, и скоро уже на месте бурной реки останется одно сухое русло. Что стало с теми городами, которые сопротивлялись римлянам? Их судьба незавидна. Пирей разрушен, Афины затоплены кровью, Коринф стёрт с лица земли, Фивы обезлюдели, ахейские города лишились стен. Никто не достиг значительного успеха, но все заплатили огромную цену.
Вы знаете, что Элатея, наш родной город, не присоединился к царю Митридату больше тридцати лет назад, когда он владел многими городами здесь, фокейцы остались в стороне от битвы и за это были наделены римлянами свободой. Можно сказать, что они предатели, и свобода эта призрачна, но нельзя не видеть очевидного. Элатея цела, и граждане её живы, тогда как многие афиняне, и беотийцы, и коринфяне, и другие сошли во тьму. Я не могу осуждать их за то, что они отказались от сопротивления.
Два чувства раздирают меня - негодование к римским варварам жжёт мою душу, но есть и понимание того, что нельзя идти против времени. Те, кто изучал историю, знают, что для народов и царств есть свой рассвет, но есть и закат, и мы погружаемся в глубокую ночь. Это не значит, впрочем, что весь мир гибнет, нет, у него свой путь...
- Воистину, ты познал самую суть этой жизни, - вставил Гиппий. - Сегодня все мы можем быть свидетелями твоей мудрости.
- Да, помолчи ты, я не с тобой говорю, - отмахнулся тот. - Ты человек мелочный, я же говорю о тех, кто имеет сердце льва и упорство, что сильнее даже смерти. Я сам шёл за такими, шёл за Зеной, и до сих пор восхищаюсь её решимостью. Однако я хотел бы сказать ей, что теперь усомнился. Я хотел бы сказать ей, что мы шли против самой судьбы, против истории. Веление времени очевидно - Рим становится новым космополисом, что, возможно, будет владеть миром. Философы говорили о едином государстве, и, вот, мы стоим на его пороге, однако наше место в нём оказывается не столь почётным.
- Что делать эллинам в таком случае? - внезапно спросила Зена, уже долгое время смотревшая на своего бывшего воина.
- Кто знает? Растворимся в этом новом мире, исчезнем без следа...
- Это не оправдание, - сказала воительница. - Не важно, предрешено ли наше поражение или нет, нужно сражаться в любом случае. Никому не дано знать, что ждёт наш народ - смерть или сон, за которым будет новый день. Если есть даже малейший шанс, то нужно сражаться. Даже если его нет - всё же нужно сражаться.
- Да, я понимаю тебя, Меланфо, - кивнул Фаон. - Так сказала бы и Зена. Возможно, я не соглашусь с тобой, но я не перестану восхищаться решимостью таких людей. Даже если мы все падём и исчезнем со страниц истории, борьба этих людей будет оправданием для всех нас.
- Может, хватит уже мрачных разговоров? - Габриэль громко поставила чашу на столик. - Мы же пьём вино и должны обращаться к приятным темам для беседы.
- Ты права, конечно. Мы слишком засиделись, - развёл руками хозяин. - Голова уже подводит меня, и мысли путаются. Давайте же будем расходиться...
Уже в комнате на втором этаже, когда путницы остались одни, Зена была мрачна сев на кровать, в отличии от изрядно нетрезвой девушки, она выглядела так, словно и не пила ничего. Габриэль повалилась навзничь сказав:
- Что ты темнее самого Тартара, будто и вина не пробовала? Я, вот, набралась прилично.
- Я много не пила, - ответила воительница. - Сегодняшний вечер меня беспокоит. Фаон хороший человек, он не желает нам зла, но слишком несдержан. Он едва не выдал меня сегодня, и это было опасно.
- Ты сама ввязалась с ним в разговор.
- Не смогла удержаться. Надеюсь, что это не повредит нам.
- Ладно. Ты как хочешь, а я собираюсь спать, - сказала Габриэль. - Возможно, вино не позволит моим мрачным видениям вновь мучить меня, и мёртвая Каллисто сегодня не придёт терзать мою душу...
- О чём это ты? - насторожилась Зена. - Ну-ка рассказывай, что скрываешь.
- Проклятье, что же я так несдержанна... Я не хотела тебя тревожить...
- Уже поздно об этом сожалеть. Говори всё.
- Хорошо, будь по-твоему. Всё началось, когда я посетила это святилище в земле кельтов...
Глава 5. Охотничьи уловки.
Габриэль шла впереди, в полной мере наслаждаясь редкой теперь прогулкой, и её сандалии почти бесшумно ступали по раскалённым камням мостовой. Лето было в разгаре, и жар поднимался снизу, от дорог и домов, зависая в воздухе маревом, а солнце горело как щит богов. Однако даже в такую погоду они были рады оказаться на улице, скучая от безделья, и необходимость навестить лошадей в конюшне была хорошим поводом размять ноги.
- Не спеши так, - сказала Зена, что шла позади. - Помни, что ты приличная женщина, и тебе не престало бегать.
- Я и не бегу, просто хочу кровь разогнать. Мне, как и моему Борею, нужно бы в чистое поле, да на травку, - ответила девушка.
- Возможно, скоро это и случится. Нам нужно будет подумать о новом месте, ибо нельзя долго задерживаться где-либо.
- Было бы хорошо.
- Видения не проходят? - спросила воительница.
- Нет, это теперь всё время со мной, - сразу помрачнела Габриэль. - Я не хотела тебе говорить, ибо знала, что помочь мне ты не сможешь.
- Это можно остановить, - Зена нагнала её и взяла сзади за плащ. - Знал бы этот дурак Гиппий, что демоны на самом деле существуют, но от них не избавишься с помощью глупых книг. Я знаю одно. Только с помощью богов и благих героев можно добиться тут успеха.
- Что ты имеешь ввиду?
- Всё это началось в святилище, и в святилище же нужно искать помощи. В наших землях есть немало храмов и мест, посвящённых богам. Коли боги обрекли тебя на это, то лишь они и могут подсказать путь к избавлению. По крайней мере, отец всегда помогал мне, когда я просила.
- Но ты - дочь бога, я же - просто смертная, - горько усмехнулась девушка. - Однако я тоже думала об этом.
- Я могу обещать, что не оставлю усилий, пока тебе не станет легче.
Они были уже недалеко от дома и шли по довольно широкой улице, обрамлённой приятными домами, чьи белые стены были раскрашены красными растительными узорами, когда Зена заметила что-то неладное. Один молодой человек слишком уж долго двигался поблизости от них - сначала позади, а потом чуть впереди. Он был в одном хитоне и походил на раба, ибо смуглое лицо его выдавало человека восточного, сирийца или фригийца, быстрые глаза часто останавливались на путницах, передвигался же он с некоторой опаской. Воительница сразу не стала ничего говорить, но внимательно краем глаза следила за ним, ловила движения, и лишь за воротами дома сказала любимой:
- За нами наблюдали. Ты заметила?