- Василий, ты знаешь, что мельницу сожгли?
- Ууу, - сказал Василий в ответ. Он был в нервном шоке.
- Кто это сделал? - спросил Андрюша. - Лучше ответь сразу. Шуточки кончились. В деревне находится маньяк с ружьем.
Василий внимательно слушал, не перебивал, а потом вдруг ответил грубым словом и завыл снова. Больше Андрюше ничего добиться не удалось, но, когда он уходил домой, показалось, что вслед из погреба донесся смешок. Может быть, показалось.
А еще через час вернулся Эдуард Олегович, который на велосипеде укатил было в Красное, чтобы вызвать вертолет и милицию. Его встретили у околицы мальчишки и принесли за ним велосипед. Ему не повезло. Километрах в десяти от деревни, у моста со львами, он на повороте не удержался и упал в кювет. Переднее колесо отлетело - спицы наружу. Вот и тащил три часа обратно велосипед на себе.
- Понимаете, - сказал он, - велосипед не мой. Я не мог оставить его на дороге, где каждый может его похитить.
Эдуард Олегович был пропылен, волосы слиплись, косо приклеились к черепу. Он сидел у постели Вениамина, страшно расстроенный неудачей. Элле было жалко его.
- Вы поступили как настоящий медик.
- Я давал клятву Гиппократа. Другого морального пути у меня нету.
Эдуард Олегович поднялся, поманил Андрюшу на крыльцо. Там, понизив голос, сказал:
- Лично я, - усики его чуть шевелились под носом, как живые, - лично я не верю в местный фольклор. Но иногда начинаю сомневаться. Вороны говорят, медведи стреляют...
- О медведе не беспокойтесь, - горько сказал Андрюша. - Медведь погиб. Его застрелили.
- Как это случилось?
- Он мельницу защищал, а мы с дедом опоздали.
- Прискорбно. Они заметали следы. Преступники. Но кто они - вот главный вопрос. Завтра здесь будет милиция, и тогда Василий во всем сознается. Вы ведь тоже думаете, что он был не один?
- Думаю, - сказал Андрюша.
Над деревней опускался мирный вечер, коровы расходились по дворам, пастух оттянул кнутом, и хлопок показался Андрюше новым выстрелом. Солнце садилось в сизое с оранжевой оторочкой облако.
- Погода портится, - сказал Эдуард, проследив за взглядом Андрюши. Кстати, где ключи от погреба? Мой долг осмотреть его.
- У деда ключи, - сказал Андрюша. - Но я думаю, дед спит.
- Ну тогда я попозже, хотя меня не прельщает возможность вновь встретиться с этим бугаем.
Вернулись в дом. У Вени оказалась повышенная температура - тридцать семь и пять. Не очень большая, но все-таки... Эдуард решил сходить за аспирином, а Элла вызвалась его сопровождать - ей хотелось на свежий воздух. Облако, в которое село солнце, постепенно закрыло половину неба, поднялся ветер. Ангелина вдруг расплакалась и ушла из комнаты. Ей было жалко медведя.
- Здесь больше странностей, чем положено деревне, - заметил Вениамин. Весь день думаю об этом.
- Ноги гудят, - отозвался Андрюша. - Я слишком часто бегаю по лесу. По крайней мере двумя странностями с сегодняшнего дня меньше.
- Элла не зря говорит, что ты циник, - сказал Веня, морщась от боли. - Ты имеешь в виду мельницу и медведя?
- Да, прогресс цивилизации сильно бьет по сказкам. Сказку, как видно, можно эксплуатировать. В хороших ли, плохих целях, но эксплуатировать. Медведь стреляет из пушки, а из селедки делают осетровую икру. Главное, чтобы никто не удивлялся. Был бы дракон, сторожил бы колхозный амбар.
В комнате разливались голубые сумерки. Далеко-далеко раскатился гром, потом на мгновение комнату высветило зарницей.
- Свет зажечь? - спросил Андрюша.
- Не надо. А если это не сказка? - сказал Вениамин. - Если ей есть физическое объяснение?
- Что ты имеешь в виду? - спросил Андрюша.
Ему хотелось спать и не нравилось, как блестят глаза Вениамина. Ангелина звенела посудой - мыла ее на кухне.
- Марциальные воды, - сказал Вениамин. - Эти загадочные марциальные воды для императрицы.
- Которые были развенчаны коварным медиком Блюменквистом.
- Но если в восемнадцатом веке до Петербурга докатился слух, он должен был на чем-то основываться!
- Кто-то хотел выслужиться и сыграл на царицыном суеверии, - сказал Андрюша и задремал. Слова Вени достигали его сознания, но путались с дремой, с началом сна.
- А если этот источник существует? На верстовом столбе у пушки есть надпись: "До Царицына ключа 9 верст". Подумай, какие здесь бабочки, рыбы, ягоды, Гришка наконец! Разве бывают такие крупные вороны?
- И молоко, - откликнулась Ангелина из кухни, голос ее был далеким-далеким: Андрюша вновь бежал за грузовиком... - Есть ключ, приближался девичий голос. - В горах, в лесу. Никто туда не ходит: ход завалило, секунд-майор как сгинул, так и завалило. Откуда у нас в реке такая вода хорошая? Дед Артем говорит: санаторий надо ставить. Она же откуда-то течет? Живая вода, живая вода - в этом есть смысл?
Живая вода текла и текла перед глазами Андрея, сияя на солнце и переворачивая маленькие камушки.
- Елена туда ходила, - сказал кто-то, - майора водой поливала, а царице не досталось. Смешно, правда? Царские сатрапы остались с носом.
Андрюша так и заснул, облокотясь о стол, и спал, пока рука не ушла в сторону и голова не ткнулась носом в скатерть. Показалось, что секунд-майор ударил палкой по лбу его, а не Веню... В комнате горел свет. Эдуард Олегович с тревожным, смущенным лицом склонился над кроватью. В одной руке он держал чайную ложку с таблеткой аспирина, в другой - стакан воды.
- Выпей, - говорил он Вениамину, - это проверенное средство. Поможет обязательно.
- Ему бы укол сделать, - сказал со сна Андрей.
- Зачем? - Глаза Вениамина агрессивно горели. У него начинался жар. - Мне лучше.
Таблетку он все-таки проглотил.
- Я тоже устал за сегодняшний день, - сказал Эдуард. - Испытания, выпавшие на мою долю, когда я не жалея сил мчался в село Красное за помощью! Нет, я не набиваю себе цену...
- Мы так не думаем, - сказала Элла, глядя на него с сочувствием, которое раздражало Андрюшу. Он подошел к окну. Гром гремел чаще, а ветер уже наскакивал на дом так, словно хотел помериться силой со стенами. Андрюша прикрыл окно, и Веня сказал:
- Не надо, Андрюша, душно.
Элла положила ладонь на лоб Вене.
- Ну-ка, - сказала она, - давай еще разок поставим градусник.
Веня не сопротивлялся, глаза его горели, он что-то шептал.