Дорожка подвела к самой воде. Здесь, в узкой горловине, ручей бурлил горным потоком, и переходить пришлось по скользкому бревну. Затем тропинка ушла в сторону от ручья, вверх, в светлую и прозрачную березовую рощу. Андрюша перебегал от ствола к стволу, солнце неожиданно выскочило из-за горизонта, разорвав облака, его лучи ворвались в рощу, прорезав ее насквозь.
Эдуард и Василий остановились перед громадным серым валуном. Фельдшер наклонился и пошел вокруг камня. Василий закурил, потом зашагал дальше. Эдуард догнал его.
Когда Андрюша достиг того же места, он увидел на валуне слова "Царицынъ ключъ", выбитые глубоко, резко.
У камня дорожка кончалась, и Андрюша понял, почему Эдуард бродил вокруг он искал следы.
Эдуард с Василием почти скрылись за деревьями. Высокая мокрая трава доставала до коленей, и Андрюша шел по узкой тропинке, протоптанной недавно. Тропинка вновь привела к ручью, к тому же, что впадал в тростниковое озеро. За ручьем к берегу, отороченному полосой камней и песка, подходили строем мрачные ели. Там и скрылись Эдуард с Василием.
Черный еловый лес не хотел пропускать, словно сторожил заколдованную страну. Стволы стояли тесно, сухие ветки, тонкие, колючие, хлесткие, с оттяжкой били по рукам и по лицу, и уже через несколько шагов Андрюше показалось, что он заблудился навсегда и безнадежно. Он остановился и услышал, как впереди трещат сучьями, продираются вперед, ругаются преступники. Вскоре он не только догнал их, но чуть не налетел на Василия. Шофер бился, дергался на небольшой прогалине, и Андрюша не сразу сообразил, что же произошло. Потом понял - Василий угодил во владения лесного паука, затянувшего седой, сверкающей каплями дождя сетью-занавесом ход между елями. Василий плясал, дергался, матерился, выдирая руки из клейких цепей. Паук размером с блюдце сидел на краю паутины и ждал, когда же его жертва успокоится.
- Эдик! - кричал Василий. - Кончай гоготать! Он же ядовитый!
Эдик не гоготал, просто от страха у него изо рта вырывались странные кудахтающие звуки.
- Я, - выговорил он наконец, - я пауков боюсь.
- Режь! - закричал Василий. - Режь, говорю!
Эдуард поднял зонт, как шпагу, сделал несмелый выпад.
- Коли! - вопил Василий. - Он же меня гипнотизирует!
Паук и в самом деле рассматривал свою жертву. Может быть, ему давно не попадались люди.
Эдуард, зажмурившись, принялся молотить зонтом по паутине, и в конце концов она покачнулась, нити обвисли.
- Да ты меня-то не бей! - кричал Василий.
Паук, поняв, что завтрак упущен, исчез за темным стволом. Василий начал отрывать от себя прилипшие нити, а Эдуард сказал:
- Пошли дальше, а то упустим.
- Ты первый иди, - сказал Василий. - Не знаю, сколько их тут понавешено.
Поспорив, они пошли рядом, плечо к плечу. Фельдшер не выпускал из рук зонта, размахивал им, обламывал сучья.
Андрюша двинулся следом. Нагнулся, проходя под рваным занавесом паутины, миновав его, оглянулся. Паук выполз на ветку и начал чинить сеть. Он взглянул вслед Андрюше, и тому показалось, что паук подмигнул ему, чего, конечно, быть не могло.
Темный еловый лес внезапно поредел, и Андрюша вновь увидел Эдуарда и Василия. Они стояли у сгнившего некогда полосатого шлагбаума, упавшего на камни неширокой, мощенной булыжником дороги возле покосившейся маленькой будки, покрашенной в черную с белым елочку. Дорога начиналась от елей внезапно, будто выскочила из-под земли. А на холмике у самой дороги на солнышке сидели рядом дед Артем и Ангелина. Перед ними был расстелен на траве белый платок, лежало полбуханки хлеба, несколько яиц и огурец. Поодаль на суку, нависшем над дорогой, сидел ворон. Из клюва торчал кусок хлеба.
Андрюша присел за кустом и пожалел, что ему не пришло в голову взять с собой съестного.
Видно, та же мысль посетила и Эдуарда.
- Проголодался я, - тихо сказал он Василию. - А у меня дома еще банка икры осталась... Выкинуть надо бы, а жаль, я в отпуск хотел съездить к бывшей теще в Ялту. Взял бы с собой.
- Дай поесть, - сказал Василий. - Я в подвале сидел.
- Потерпи, - прошептал Эдуард, - прошу, потерпи.
- И выпить бы. Надоело. Всю жизнь терплю. Всех убью!
- Возьмем клад, будет полная свобода.
- А вдруг денег мало? - спросил Василий, и у него громко заурчало в животе. Он сердито стукнул по животу кулаком, ворон Гришка заглотнул хлеб и взлетел с ветви.
- Ты куда? - спросил дед Артем.
- Сейчас, - ответил ворон и полетел назад, осматривая дорогу. Василий с Эдуардом нырнули в кусты, замерли. Андрей сжался. Ворон сделал круг над кустами и вернулся обратно.
- Там есть кто? - спросил дед.
Ворон щелкнул клювом, Ангелина кинула ему кусок хлеба.
- Идти бы надо, - сказала она, - солнце уже поднялось. Парит.
- Сейчас, - сказал дед. - Он насытится и полетит.
- Только ты, дедушка, снаружи подожди. Может, и в самом деле надо, чтобы я одна пошла?
- Подожду, подожду, хоть и не верю я в это.
- А чего пошел тогда?
- Тебя одну оставлять не хотел. А вдруг Васька тут ходит?
Ворон поднялся и медленно полетел вперед. Артем и Ангелина собрали остатки еды в платок, дед сунул узелок в заплечный мешок.
- Не доели, - сказал Василий с ненавистью, - зажрались...
Преступники крались по кустам, а дед с Гелей шли неравномерно: то быстро, если ворон припускал вперед, то медленно, если он поднимался выше и кружил, припоминая дорогу. Иногда до Андрюши доносились обрывки их разговора.
- Это его дорога, - сказал дед Артем. - Ее мой отец видел...
- А почему не достроил? - спросила Ангелина.
- Может, указание получил, что не приедет императрица, а может, деньги кончились...
Перебивая слова деда, до Андрюши донесся злой шепот Василия:
- Слышишь, кончились деньги! А мне за что в тюрьму садиться?
- Врет все дед, - успокоил его Эдуард. - Потому и не достроил майор, что деньги спрятал. Дураку ясно.
Дорога пошла вверх между крутыми каменистыми холмами, снова вышла к ручью, он стал теперь узким, тек круто, звенел хрусталем по камням. В бочажке лениво кружились хариусы метровой длины. Андрюше пришлось выйти на дорогу, потому что она шла вокруг большой скалы: слева отвесный склон, справа обрыв.