Казалось, мир просто замер.
02.02.2011
Глава 11. Хрупкий мир.
Минута. Хрупкий миг добра
Так скоротечен и так дорог.
Мгновенье, полное тепла,
Воспоминаний сладких ворох.
Он разобьется, как хрусталь,
Оставив душу без спасенья.
Но каждый раз, собравшись вдаль,
Ты будешь помнить то мгновенье.
Казалось, мир просто замер, сузившись до размера этой комнаты.
С того момента, когда тяжелый альбом в старинном кожаном переплете влетел сквозь раскрытое окно в руки Нарциссы, обстановка в комнате изменилась. Нарцисса поудобней устроилась на краю огромной кровати, расположившись напротив окна, Драко же сел на пол, прислонившись спиной к ногам матери и откинув голову ей на колени. Нарцисса произнесла какое-то заклинание, и альбом завис в воздухе напротив них так, чтобы обоим было хорошо видно.
Протянув руки, Нарцисса запустила их в волосы сына и начала задумчиво перебирать прядки, похожие на шелк. Комната погрузилась в молчание. Альбом ждал команды к действию, но о нем на время забыли.
Память унесла Нарциссу на двадцать лет назад. В один из тех редких дней, когда она оказалась в доме Сириуса.
Такая же по размеру комната. Только у Драко царил идеальный порядок, в той же комнате все стояло вверх дном. Ее хозяин не любил домовых эльфов, предпочитая сам заниматься уборкой своих владений. Ясно, что входило в понятие уборки пятнадцатилетнего волшебника. Вещи под ногами не валяются — и ладно. Они сидели так же: Нарцисса на краю кровати, а Сириус на полу, прислонившись спиной к ее ногам. Что же он тогда показывал? Колдографии? Вряд ли, их бы Нарцисса запомнила. Наверно, очередную книжку про его глупый квиддич. Этого увлечения Сириуса Нарцисса не понимала. Сама она боялась высоты, и кроме как на уроках по полетам к метле не подходила. Точно! Это была книга о сборной Англии, вышедшая к чемпионату мира. Нарцисса не помнила из нее ни одного слова, ни одной колдографии: только свои тонкие пальцы, запутавшиеся в иссиня-черных волосах.
— Я сейчас замурлычу, как довольный кот, — вернул ее к действительности голос сына. Оказывается, все это время, пока она задумчиво перебирала его волосы, Драко наслаждался небывалой лаской, откинув голову ей на колени и закрыв глаза. Увидев его довольную физиономию, Нарцисса рассмеялась.
— Ты не очень-то похож на кроткого, способного замурлыкать, котика. Мне ты больше напоминаешь тигра, готового зарычать в любой момент.
— Ну, продолжишь наводить беспорядок на моей голове, и я тебя удивлю: или усну, или точно замурлычу.
— Скорее первое, — с улыбкой сказала Нарцисса, прекращая игру с его волосами. — Давай смотреть колдографии.
Сын со скорбным вздохом приговоренного к казни открыл глаза.
Дальше следовали полчаса сумбура и веселья:
— Нет! Этот кулек не может быть мной. Ужас!
— Еще как может.
— Я похож на обезьянку! Это подлог! Я не мог быть таким страшненьким.
— Драко, прекрати! Все дети такие в один месяц от роду.
— Только не говори, что эта девчонка — тоже я, — Драко протянул руку, чтобы вынуть колдографию.
— Никакая не девчонка! — возмутилась мать.
— Посмотри внимательно и скажи, где ты видела на мальчиках такие дурацкие чепчики?
Нарцисса со смехом схватила его за плечи и дернула назад. Он попытался приподняться, но она стала перехватывать его руки. Нет, Гермиона ни за что не сказала бы, что это мать и сын, тем более представители семейства Малфоев. Просто два шалящих подростка, очень похожих друг на друга.
— Это Мариса? — отвлекся сын на следующий снимок и автоматически завел правую руку Нарциссы, которую сжимал в порыве борьбы, к своему левому плечу.
— Да, ей здесь семнадцать или восемнадцать. Мы ездили на море с тобой, — Нарцисса оставила свою правую руку на плече сына, обняв его спереди за шею. Драко не стал убирать свою руку с ее руки. Мать наклонилась и оперлась подбородком о макушку сына. Гермиона с жалостью видела, что эта обретенная близость очень нова и так хрупка.
— Тебе здесь три года. Смотри, какой ты довольный. Мариса потащила тебя кататься на парашюте. Мерлин… Я чуть от страха тогда не умерла. Вы превратились в маленькую точку, а ты так весело хохотал… А здесь видишь? Это тем же вечером на пикнике.
— Эй! Почему она меня так трясет! Я же не кукла. Мне это не нравится.
— Драко, посмотри на свое лицо. Тебе это очень нравилось.
— Я совсем не помню эту поездку, — негромко проговорил Малфой. — Я даже не знал, что мы вместе были на море.
— Тот раз был единственным.
Голос матери заставил Драко пошевелиться. Он снял с себя ее руки, отодвинулся и, развернувшись, присел на корточки у ног матери. Он просто смотрел на нее. Нарцисса молча смотрела в ответ. Гермионе казалось — они разговаривали глазами. Потом Драко опустил взгляд к ногам матери и провел кончиками пальцев по ее коленке.
— Я всегда хотел спросить, откуда у тебя этот шрам? Он должен был остаться после раны, которую плохо залечили, — задумчиво проговорил сын. — Просто мне всегда казалось, что твое детство прошло в эдаком коконе, и у тебя не было возможности бегать, прыгать, сбивать коленки… Или это было при Люциусе?
В голосе сына появилось напряжение. Нарцисса улыбнулась.
— Нет, это было до Люциуса. Просто в моем детстве был день, когда я вырвалась из этого кокона. Очень счастливый день. Последний счастливый…
— День, когда ты так жутко расквасила коленку, ты называешь счастливым? Какими же были остальные…
Нарцисса рассмеялась.
— Черт! Никак не хочет клеиться…
— Сириус, с него нужно снять защитную пленку. Дай я сама.
— Тихо! Это все потому, что ты мешаешь!
— А-а-а. Выходит, твой Поттер всегда спокойненько лежит без сознания, пока ты оказываешь ему первую помощь? Я для твоей практики слишком простой случай?
Темноволосый юноша поднимает голову. Его лоб нахмурен, взгляд сосредоточен:
— Поттер есть Поттер. А ты — это ты. Я, может, волнуюсь.