— Гермиона, поверь мне! Все будет хорошо. Я сейчас отпущу руку и наложу на тебя заклятие. Ты не упадешь. Я вернусь через минуту. Поверь мне! Все будет хорошо.
У Гермионы замерло сердце. Она даже на миг забыла, что стоит на уровне третьего этажа. Во-первых, потому, что она никогда не слышала своего имени, произнесенного этими губами, которые сейчас напряженно сжались в ожидании ее реакции, а во-вторых, она никогда бы не могла подумать, что Драко Малфой способен на такие проникновенные слова и такой успокаивающий тон.
«Поверь мне». Два таких простых слова. За ними можно броситься в омут. Вот только…
Словно прочитав ее мысли, Малфой усмехнулся, правда, не злобно, как обычно, а даже весело.
— Хорошо. Я выбрал неверные слова. Давай так: поверь в то, что я хочу получить в Хогвартсе помощь, а твой труп, не способный подтвердить мои слова, резко уменьшает на это шансы. Так понятней? Я не позволю тебе упасть.
Гермиона в оцепенении отпустила его руку и сделала шаг назад. Лицо Малфоя тут же приняло деятельное выражение. Он достал палочку и прошептал заклинание. Гермиона почувствовала, что ее прижало к стене. Сейчас, захоти она куда-то деться с этого чертового карниза, вряд ли смогла бы.
«Я хочу получить в Хогвартсе помощь». Гермиона наблюдала, как Малфой подлетел к окну и тихо постучал в стекло.
Странно. Где же он был настоящий? Неужели ему совсем нельзя верить? Никаких чувств и эмоций. Только холодный расчет. Да, шесть лет наблюдений за ним говорили правду. Это не человек, а какой-то робот, причиняющий боль, который знает, что в какой момент сказать. Гад! Вот только сейчас он не угадал. Он решил, что ошибся в тактике, и сменил теплые и успокаивающие слова, которые били по сердцу, на холодную и расчетливую речь, достигающую разума.
«Вот тут ты ошибся, Драко Малфой! Потому что, хоть ты и играл, но я почти поверила тихим и простым словам. Ты ошибся. А я? Странно. Я готова была поверить. Почему ты вечно все портишь?»
Гермионе захотелось заплакать: все напряжение этого бесконечного вечера собралось в тугой комок в горле, глаза нестерпимо защипали. И было нехорошее подозрение, что виной всему не нервы, а расчетливые слова этого невыносимого человека. Гермиона закрыла глаза и услышала тихие голоса. Оказывается, Малфой уже влетел в открывшееся окно.
— Во сколько? — изумленно вопрошал голос Блез Забини.
— Без пятнадцати шесть, — твердо отвечал Малфой.
— Малфой, последний день каникул! Ты изверг!
— Без пятнадцати шесть ты призываешь метлу из сарая и летишь в мою комнату.
— А пешком никак? — недовольно пробурчала Блез.
— Да на здоровье, — начал раздражаться Малфой, — хочешь, хоть на руках иди. Вот только в комнату ты сможешь попасть лишь через окно. Оно открыто.
Блез вздохнула.
— Что нужно сделать?
— Рядом с камином — гобелен. За ним дверь. За дверью Нарцисса. Откроешь ее и выпустишь.
— С ума сойти! Как в страшных сказках. Ты заточил собственную мать? — изумилась девушка.
— Блез, я не шучу.
— А где будешь ты? — ее голос стал серьезен.
— У меня дела.
— Это девушка?
— Да, Блез, это все та же Гермиона Грейнджер, которая пряталась у меня в шкафу, — раздраженно проговорил Малфой и, судя по звуку, направился к окну.
— Драко… Береги себя. Я все сделаю. Не волнуйся.
— Спасибо.
— Спасибо тебе, что доверяешь.
— Кроме тебя мне здесь не к кому обратиться.
— Все равно — спасибо. Хочешь, я скажу, что ночевала у тебя, и ты все время был дома? Ну, если что…
— Спасибо. Ты — чудо.
Послышался звук легкого поцелуя, и Малфой вылетел из окна, которое тут же закрылось.
Юноша подлетел к Гермионе и снял с нее заклятие, потом протянул руку — помочь. Гермиона молча оперлась на теплую ладонь и села позади него. Если Малфоя и удивила покорность и молчаливость девушки, он никак этого не показал, а только проговорил:
— Держись крепче. Сейчас придется пролетать по территории очень быстро, к тому же петляя.
А Гермионе было все равно. Она закрыла глаза и прижалась лбом к его спине. Ей отчего-то стало обидно. Наверное, оттого, что рушилось ее представление о нем. Оказывается, он мог доверять…Блез. Оказывается, он умел просить о помощи. И все это не ее. Гермиона сама понимала всю глупость и нелогичность своих суждений. Он Враг. Ее это всегда устраивало. Или нет? Может, она перестаралась, наблюдая за ним? Ведь все эти шесть лет, каждый день, приходя в обеденный зал или на совместный урок, она первым делом отыскивала светловолосую голову среди множества студентов. Чтобы знать, что делает Враг. Или же не Враг? Гермиона окончательно запуталась. Она не хотела думать о нем, не хотела переживать из-за его слов. Но он сказал «поверь мне», и она поверила. Вдруг игрой были как раз последние его слова? А до этого он был искренним? Гермиона вздохнула и, наклонив голову, стукнулась лбом о спину юноши. Она так задумалась, что забыла, где находится.
— Эй! — тут же откликнулся Малфой. — Еще раз так сделаешь без предупреждения, и мы упадем.
Он выровнял метлу. Гермиона посмотрела вокруг. Они летели высоко. Ужасно высоко. Внизу мелькали деревья и кусты. Похоже, летели над каким-то лесом. Голова закружилась, и девушка подняла лицо. Небо было удивительно звездным. Любого подростка звездное небо настраивает на романтический лад.
— Малфой, посмотри, сколько звезд! — в восхищении выпалила девушка.
Он бросил быстрый взгляд на небо и тут же снова уставился перед собой.
— Естественно, в августе в ясную ночь полно звезд, — пожал плечами парень.
Да уж, ее спутника никак нельзя было обвинить в излишнем романтизме.
— Кстати, Грейнджер, не будешь ли ты столь любезна отцепиться от моих плеч. У меня уже руки затекли от твоей мертвой хватки. А это чревато потерей управления…
— Извини, — буркнула Гермиона и попыталась исполнить просьбу, но… — А за что же мне держаться?
Малфой раздраженно вздохнул, и Гермиона поспешила переместить руки ему на пояс. При этом она обратила внимание на то, что впереди что-то светится. С мрачным весельем Гермиона заметила, что Малфой сжимает в левой руке палочку, испускающую слабый свет, и это явно мешает ему управлять. Ее рассмешил тот факт, что он не додумался до такой простой вещи. Гермиона осторожно вытащила свою палочку:
— Люмос Салем! — проговорила она, направив палочку на древко метлы, которое тут же засветилось, как прожектор. Это действие заставило Малфоя шарахнуться от неожиданности, и Гермионе пришлось с воплем уцепиться за его талию, потому что метла резко рванула вниз. Несколько секунд Малфой молча боролся со взбесившейся метлой, силой тяжести и боковым ветром. Когда опасность миновала, он рявкнул:
— Грейнджер! Что ты сделала с моей метлой?
Щенячья радость по поводу того, что она в чем-то его обошла, сменилась осознанием глупости своего поступка и ожиданием незамедлительной кары.
— С ней ничего не стало, правда, — жалобно начала девушка, — это та же система, что и зажигание палочки.
Малфой, казалось, слегка успокоился. И уже тише проговорил: