— Да, мне было очень приятно. Мне было очень приятно, когда ты говорил о любви. Мне всегда было приятно видеть тебя. Но сначала, если честно, я подумала, что это обыкновенное влечение. Поэтому старалась оттолкнуть. Позже решила — нет, не так. Стала ждать тебя, сама не понимая, почему. Видеть тебя у работы, у дома вошло в привычку. Когда тебя подолгу не бывало, я начинала беспокоиться — не болен ли? Тем более, за рулем… Ведь всякое может быть. Взволнованная, проклиная себя, я со страхом набирала твой номер. И если подходил к телефону не ты, а кто-то другой, я вешала трубку и переживала ещё больше. У меня ведь нет машины. А то сама выследила бы и успокоилась. Да так, чтоб ты никогда ни о чем не догадался. Как-то тебя не было целых четырнадцать дней и мне показалось, что я потеряла что-то очень дорогое, невосполнимое. Думала, получу разрыв сердца…
— Я ездил в командировку, — перебил он.
— Знаю. Ты ведь звонил. Междугородние звонки длинные, частые…
— А почему не поднимала трубку?
— Не знаю, — искренне ответила ОНА, — не знаю. Со мною что-то случилось. Я изменилась, стала другая. Самое ужасное — никому ничего не могу рассказать. Но вот приятельница на работе… Я ей все рассказала… Не могла иначе. Тем более, она тебя несколько раз видела. Я ей и про часы рассказала.
— А она не расскажет о нас ещё кому-нибудь? В будущем, когда вы перестанете общаться?
— Вряд ли. Она очень порядочная.
— У моей идеальной женщины не могут быть отрицательные подруги.
— Я не идеальная, — потупила ОНА взор. — Я обыкновенная.
Он пылко повернулся к НЕЙ.
— Я люблю тебя. Любую. Идеальную и обыкновенную. Помимо твоей красоты, я люблю тебя как человека. Я вычислил ход твоих мыслей, я предусматриваю твое поведение, твои жесты, твои ответы и вопросы. И мне все нравится. В тебе мне нравится все, даже твои недостатки.
— Мне надо домой, уже поздно.
— Когда я тебя увижу?
ОНА вперила в него пронзительный взгляд.
— Зачем? Чтоб повторить сегодняшнее? Потом ещё и еще? К чему это?
— Я должен тебя видеть, — жестко, с металлом произнес он.
ОНА резко подалась вперед и исчезла в зеркальце. Он повернулся к любимой.
— Значит, так, — решительно начала ОНА. — Мы можем встретиться ещё один раз… но это будет последняя встреча. Я обещаю тебе придти, куда скажешь и когда скажешь. Но после, предупреждаю, ты должен обо мне забыть. Так же, как и я. Потому что все может плохо закончиться.
— Для кого?
— Для нас обоих. Но, прежде всего, для меня.
Наступила длительная пауза. Легкие облака, которые он разгонял мощными крыльями чувств, стали вдруг внезапно тяжелеть. Розовый туман начал рассеиваться.
— Я не хочу такой встречи, — не колеблясь, ответил он, — пусть лучше все останется так, как есть.
— Так не останется, — возбужденно отвечала женщина. — Так не останется. Сегодня, в таком случае, уже последний день. Я готова провалиться сквозь землю. Я ещё чувствую твои поцелуи… Что я скажу дома? Ты за меня хоть немного думаешь? Почему я должна думать за нас обоих? А ты ещё и вопросы задаешь. Круглый идиот может задавать подобные вопросы. Неужели ты все ещё ничего не понял? Стала бы я садиться в машину, если безразлична? Все надо закончить и немедленно. Дальше пропасть.
— Мы расстаемся в любом случае?
— Нет. У тебя есть выбор.
Задрожавшей рукой он схватил пачку сигарет, извлек одну, но в следующее мгновение остервенело швырнул её.
— Мы расстаемся, потому что любим друг друга? Ты в своем уме?
— Нельзя иначе, — тише ответила женщина.
Молчание затянулось надолго, затем, несколько успокоившись, он отвернулся.
— Одно свидание может сблизить. Но может и оттолкнуть. Все понимаю.
— Меня не оттолкнет ничего. Именно поэтому встреча будет последней.
Он снова повернулся к НЕЙ. Женщина сидела ровно, опустив глаза, и то и дело щелкала замочком своей сумки.
— Меня убьют дома. Давай поедем.
— Можно я тебя поцелую? В последний раз…
Очаровательные глаза тотчас взметнулись на него. Они были влажные.
— Обещаешь?
— Да.
Он потянулся к женщине.
Тишина звенела в салоне автомобиля. Затем он закрыл капот и заметил, что правое переднее колесо спущено полностью. Постояв немного, решил ехать так. Будь, что будет.
— Что это стучит? — спросила ОНА, когда отъехали.
— Колесо. Дважды за год ремонтировал, а оно все равно пропускает.
— Значит, плохо ремонтировал.
— Одна покрышка, ничего. У меня у самого все четыре уже спущены.
Женщина не ответила. Наблюдая в окно, казалось, ничего и никого вокруг не замечала. Всю дорогу промолчал и он.
У ЕЕ дома машина остановилась. Женщина вышла, но водитель так и не повернулся.
— Помни меня, — негромко бросила ОНА и, сильно хлопнув дверцей, торопливо стала удаляться.
Когда ОНА скрылась с поля зрения, он достал носовой платок. Улыбка, с которой проводил ЕЕ, так и осталась играть на его губах. Он лихорадочно закурил, несколько раз жадно затянулся. Все, подумал он. Уже все. Осчастливленный сегодня, сегодня же впал в траур. Уж лучше бы не было счастья, если за него приходится платить слишком дорогой ценой. Постояв ещё некоторое время, он вспомнил о колесе. Мастерская по ремонту располагалась метрах в ста, ста пятидесяти. Он развернулся, подъехал и, пока вулканизаторщик возился с резиной, тоскливо посмотрел на ЕЕ окна.
За последний год эти окна, этот балкончик приобрели для него особенный смысл. Он уже привык видеть раздвинутые занавески днем, в проеме которых ОНА, возившаяся на кухне, бывала видна. Ни разу не побывав в таком экспериментально отстроенном доме, он давно и безошибочно вычислил расположение комнат. Их, как ОНА сама как-то говорила, было две. Выйдя из кухни, слева столовая с двумя окнами. Одно из них, что рядом с крытым балконом, зашторено наглухо. Вероятнее всего, его заслонял шкаф или какой-нибудь предмет из мебели. Второе окно было уже за углом, с портьерами салатового цвета. Чуть дальше — последнее окно, окно спальни, с ковром на стене. Прежде, приезжая сюда в различное время суток, он, по обыкновению, стоял перед балконом и ждал ЕЕ появления на кухне. Отсюда, из мастерской, видны были только два окна, на которые он сейчас смотрел с глубокой болью. Что-то оборвалось в нем с ЕЕ сегодняшним уходом. Краски окружающей жизни неожиданно почему-то поблекли и обесцветились. Привычный шум улицы, её оживленность, как на экране телевизора, сбавили звук. Он молча наблюдал за мастером, потом расплатился и медленно, не соображая ни о чем, поехал домой. На душе было тяжело и пусто. Угнетала обида неизвестно к кому и к чему. Время, казалось, остановилось тоже. Он видел циферблат автомобильных часов, но не замечал времени. Дождавшись зеленого света светофора, он включил первую передачу, затем, разогнавшись, перешел сразу на третью. Машина задергалась, замедлила ход, остановилась. Справа в подвальчике большого дома располагался маленький уютный ресторан. Он несколько минут ещё раздумывал, потом решительно вылез, запер машину и спустился в небольшой пустой зал. Уселся за столиком в углу и поднял глаза на стремительно подскочившую официантку.
— Добро пожаловать, — затараторила та, — что будете есть? У нас сегодня…