Это был последний раз, что он разговаривал с ней.
Теперь Салливан похитил его напарницу, и будет находиться в нефтяном городке до наступления темноты, чтобы потом перейти границу и исчезнуть. Если к тому времени Филин не подойдёт, он прикончит девчонку и отложит дело на следующий раз, справедливо посчитав что если его противник не сообразил где его искать, можно будет расправиться с ним и в следующий раз. Оставалось всего ничего — появиться в городе-призраке, одолеть наёмников, забрать свою напарницу. И убить Салливана.
Вот и хорошо. Приняв чёткое решение, Филин почувствовал себя занчительно лучше. Жёсткая необходимость действия отлично вытесняла сомнения и неуверенность, способные в противном случае отравить его существование. Спускаясь по ступенькам он пришёл к выводу что не будет брать с собой дополнительное снаряжение. Защитный жилет не спасёт от автоматов — если его зацепят, то прикончат в любом случае, — в то-же время стесняя движения. А подвижность будет его главным козырем. Не должно быть никаких затяжных боёв, никаких разговоров через стволы деревьев и головы заложниц. Все эти вещи существуют в воображении воспитаных на кино гангстеров. Филин получил другую подготовку. Его учили убивать быстро и безжалостно, и делать это ещё быстрее и жёстче если в уравнении присутствуют заложники. У противника будет численное и огневое превосходство, Салливан наверняка расположит людей так, чтобы поставить нападающего в максимально невыгодное положение. Здоровая логика, диктуемая желанием выжить и победить. Это значит что его людей придётся убить практически моментально, не дав остальным опомниться. Автомат для этого не подойдёт. Гранаты тоже можно исключить. Боевые зацепят Рики, которую будут держать рядом, предвидя такую возможность, а нелетальные решения оставят противнику какую-то возможность отреагировать. Этого не должно произойти. Филин усмехнулся — как обычно, полагаться придётся на собственные руки и верный "кольт". Бывали случаи и похуже.
Выйдя на серый свет солнца, он двинулся к машине. Заметивший его чумазый мальчишка лет семи бросился на встречу. Худые исцарапаные ноги успели сделать три шага, а рука гавайца, потянувшаяся к кобуре как только глаз засёк резкое движение, уже расслабилась.
Использование детей в качестве дешёвого средства доставки взрывчатки до цели получило в последнее время широкое распространение, в особенности у миролюбивых мусульман. Филин успел насмотреться на результаты доверчивости солдат, посчитавших ребёнка, приближающегося к дорожному заслону, заранее не опасным. И хотя массово доминирующая религия в Домарасе — вера во всемогущество силы и денег, город всё-таки расположен в мусульманском государстве. Подозревать что несущаяся на тебя собака может тебя укусить, уже испытав подобное в прошлом — единственно разумное поведение. Возможно что с чисто логической точки зрения сейчас ни для кого не было смысла убивать Филина вот таким образом — жаждущие его смерти хотят устроить всё своими руками, ожидая его в нефтяном городе. Но те кто живут чистой логикой, не живут долго. Естественный отбор избавляется от мыслителей, размышляющих о природе события, вместо того чтобы дейвием это событие прервать.
Получив новость о похищении напарницы, тупо ударившую его в голову, гаваец переключился в другой режим действия. Тёмная невесомость боевой пустоты касалась его плеча, находясь на расстоянии дыхания, обволакивая, с нетерпением ождая когда он вступит в неё. Любая вещь, будь то движение, звук, запах, колебание воздуха — могла подтолкнуть Филина в ту сторону, за которой мысль, в её привычном понимании, отключается, уступая место до крови под ногтями вбитым рефлексам и тёмным инстинктам охотника. Потом мысль включалась снова, чтобы созерцать обломки существ, вставших у него на пути, и привычно избавить нервную систему от переживаний. Этому его учили тоже, и ничуть не менее тщательно.
На полуголом мальчишке не оказалось пояса, коробки, свёртка или ещё чего-либо подозрительного. Пальцы прервали своё движение к рукоятке "кольта", проследовав вместо этого в карман штанов. Филин остановился и посмотрел на подбегающего ребёнка. Смуглый, тощий, вёрткий как ящерица и такой-же живучий. Дети очень быстро адаптируются к практически любым условиям, и несмотря на то, что Домарас делает всё чтобы их убить, они продолжают существовать и расти здесь. Чтобы через несколько лет начать делать всё возможное, не давая выжить следующим.
Уличный зверёк протянул руку вперёд. На разжатой ладошке лежала молочно-белая фишка ма-джонга. Взяв вещицу, приятно отполированную несчётным количеством прикосновений, Филин посмотрел на символ и хмыкнул. Потом перевёл взгляд на малчишку. Чёрные бусинки глаз выжидающе смотрели на огромного мужчину. Гаваец приглашающе качнул головой и последовал за ребёнком. Идти оказалось совсем недалеко. За серым грязным углом дома, сидя прямо на тротуаре, Байши показывал окружившей его кучке ребятишек простенькие фокусы. Дети сосредоточенно следили за движениями ловких рук, разражаясь восторженным смехом когда леденец показывался из-за уха одного из них. Въевшийся в кожу вместе с грязью страх отпустил их, сейчас это была компания ребятишек, счастливых мелочью, как только дети умеют это делать. Проводник Филина подёргал китайца за рукав, что-то шепнув на ухо. Байши поднял глаза и встретился взглядом с мощным мужчиной, тёмной горой нависшим над компанией. Тяжело поднялся на ноги, улыбнулся ребятне.
— Ну, бегите играть, мне нужно поговорить с моим другом. Эй, у меня есть для вас что-то, одну минутку…
С театральной задумчивостью покопавшись в карманах, смотритель Домараса достал руку и широким жестом рассыпал по тротуару монетки в перемешку с яркими леденцами. Потом подошёл к Филину.
Гаваец кинул фишку владельцу.
— Западный ветер. Мило.
Тот поймал её, спрятав в складках одежды, проинёс одно-единственное слово: — Пройдёмся, — и заложив руки в широких рукавах цветастого одеяния за спину, медленно двинулся по улице.
Почувствовав что гаваец не сдвинулся с места, Байши не поворачиваясь произнёс:
— До ночи у тебя есть время, спешить некуда. Они не покинут городок часов до четырёх, вертолёт ждёт их в полдень. Ты ведь планируешь подойти после полуночи?
Вздрогнув, Филин догнал китайца и зашагал рядом, подстроившись под медленный темп Байши. Обойдя возящихся на тротуаре детей, они пошли вниз по улице. Первым не выдержал гаваец:
— Я слушаю.
— Их четверо. Тебе нужны люди?
Филин оскалился.
— Ты сегодня в хорошем настроении? Ходишь по улице и радуешь прохожих по мелочам? Леденцы детям, подмога убийцам…
Байши погладил усы и улыбнулся.
— А, я понимаю. Тебе нужна причина.
— А ты-бы не стал её искать на моём месте? Я знаю что у тебя есть какая-то заинтересованность в моей напарнице. Я слышал что до того как мы сошлись, она сделала для тебя пару работ. Теперь хозяин её квартиры… Он ведь не случайно опекает её как наседка? До поры до времени я молчал, мы у тебя в долгу, как не крути. Но если ты уже решил поговорить напрямую, то объяснись.
Байши молчал, подставив лицо закатному солнышку и умиротворённо улыбаясь. Пауза затягивалась, но Филин молчал, понимая что сейчас инициатива не в его руках. Наконец китаец задумчиво произнёс:
— Ты когда-нибудь держал в руках хорошее оружие, Филин?
Что за вопрос? Конечно держал. Сейчас на правом бедре у него великолепный обра… Могучий мужчина почти явственно услышал скрип тормозов, когда внезапное осознание раскрыло ему настоящий смысл услышанных только-что слов.
— Я не говорю о таком оружии, друг мой, — Байши не открывал глаз, словно нутром чувствуя реакцию гавайца, читая его мысли. — Я говорю о вещи, одно прикосновение к которой приводит тебя в тихий восторг. О оружии, с любовью созданном великими мастерами, вложившими в него знания и опыт всей своей жизни. Мысль о использовании такого оружия вдохновляет тебя как чаша хорошего вина. Наблюдать такое оружие в действии — живая поэзия.
Китаец остановился, вынудив Филина сделать то-же самое, и посмотрел ему в глаза.
— Что-бы ты сделал, попади такая вещь к тебе в руки?
Филин помолчал, тщательно выбирая слова, чувствуя их вес.
— Я берёг-бы это оружие как сокровище, держал в хорошем состоянии, не давая простаивать без дела, и искал противника, достойного быть убитым так, чтобы его смерть стала легендой.
Байши выслушал ответ, секунду помолчал, словно смакуя слова, и потом громко расхохотался.
— Воин-поэт! Настоящая редкость в наше время! — он поклонился Филину и кивком пригласил продолжить путь. — Отличный ответ, просто замечательный!
Они снова двинулись по улице, Байши свернул в сторону района где располагался его магазин.
— Тогда ты наверное понимаешь что такое оружие не останется без дела. Если не ты, кто-нибудь другой пустит эту красоту в ход. Чем лучше оружие — тем больше желающих обладать им. Это судьба оружия, у него нет другого смысла существования. Ковырять грядки в огороде застывшим в металле дыханием смерти — оскорбление мирозданию. Такое оружие должно быть использовано по назначению. Человеку остаётся только решить: самому использовать его, либо дать использовать его против себя.
Филин похолодел внутри, но следующего вопроса избежать было невозможно.
— Есть ещё и третье решение, самое простое.
Байши улыбнулся.
— Ты говоришь о уничтожении сокровища. Это плохой ответ, не достойный. Ответ вора, не воина. Я не хочу этого делать. Если у меня не останется абсолютно никакого выбора, я решусь на это, но пока есть возможность избежать такого исхода, я приложу все усилия чтобы сохранить оружие невредимым. Мне будет больно уничтожать такой шедевр.
Шаги замолкли. Не вынимая рук из карманов штанов, Филин повернулся лицом к собеседнику и презрительно усмехнулся.
— Ты хочешь чтобы я поверил, будто ты любуешься Рики как сувениром? Как красивой игрушкой?
— Возможно я старею, кто знает? С годами начинаешь смотреть на вещи по другому, — Байши задумчиво пожал плечами, — Но мы говорим не о том, во что ты веришь. Сейчас важно — что ты сделаешь. Оружие — это не сувенир и не игрушка. И оно не может оставаться без…
— Ты заебал уже со своими метафорами! — неожиданно для себя резко прервал китайца Филин. Боевая пустота недовольно отступила — она не соседствует с гневом. — Говори толком, чёрт тебя подери!
— И оно не может оставаться без владельца, — как ни в чём не бывало продолжал Байши. — Будешь-ли ты этим владельцем? Или мне подыскать другого?
Вспомнилась квартира Спартера, стена с бежевыми обоями к которой он прислонился, и подрагивающий голос черноволосой девчонки, вскрывающей собственные раны: "Наконец-то никто не имел меня, как вещь. Всё было в моих руках…". Ты думаешь что убийство спасает тебя, глупая девочка?
— Значит она всегда будет пренадлежать кому-то?
— Я ценю красоту, но умею не слепнуть при этом. Непозволительно оставлять оружие без присмотра. Ведь тогда действительно можно порезаться.
Филин молчал, покачиваясь с носков на пятки. Достал сигарету, потом разорвал её пальцами и скрошил на землю. Хладнокровный разум острым скальпелем удалил гнев, пустота вернулась, заняв своё положенное место. Наконец он медленно произнёс:
— Сегодня я буду в нефтяном городе.