Бром провел их вокруг края возвышения к трону. Там гвардейцы расположились по обеим сторонам трона, а Катарина, сделав последние полшага, встала, стройная и гордая, перед троном, глядя на множество людей, собравшихся внизу.
Это множество выглядело образчиками всех слоев населения. Они заполнили Большой зал от лестницы тронного возвышения до тройных дверей в противоположном конце зала.
- 80
Впереди находились двенадцать великих вельмож, сидевших полукругом в деревянных креслах в четырех метрах от ступенек трона.
За ними стояли сорок-пятьдесят пожилых людей в коричневых и серых одеждах с бархатными воротниками и маленьких квадратных фетровых шляпах. На их обширные животы спадали серебрянные или золотые цепи. Бюргеры, подумал про себя Род, местные купцы, чиновники, мастера гильдий - буржуазия.
Позади них находились черные с капюшонами рясы духовенства, а за ними - серовато-коричневого цвета латанная одежда крестьянства, большая часть которого, Род не сомневался, была прислана с замковой кухни. Таким образом, на общем суде присутствовали представители всех классов и сословий.
Но в центре крестьян стояло четверо солдат в зелено-золотом цветах королевы - а между ними стояли двое крестьян один молодой, другой старый, оба выглядевшие перетрусившими и перепуганными почти на грани паники, вертевшие в мозолистых руках шляпы. У старикана была длинная седая борода, юнец же был чисто выбрит. Оба были в серовато-коричневых рубахах из грубой ткани, тот же самый материал обвязывал их ноги, служа им брюками. Рядом с ними стоял священник, выглядевший почти столь же не в своей тарелке, как и они.
Все глаза смотрели на королеву. Катарина очень хорошо это сознавала: она выпрямилась еще сильнее, чтобы казаться еще хоть ненамного повыше и сохраняла свою позу пока в зале не воцарилась мертвая тишина. Затем она медленно села, и Бром уселся по-турецки у ее ног. Тупые концы пик глухо стукнули о камень, когда Род и трое других гвардейцев стали "вольно", оставив пики под углом в двадцать градусов.
По залу прогремел голос Брома.
- Кто в сей день предстанет перед королевой?
Вперед шагнул герольд с пергаментным свитком и зачитал список из двадцати петиций. Первой была петиция вельмож, последней - петиция дюреровских крестьян.
Наступил миг потрясенного молчания, затем старый герцог Логайр с ревом вскочил на ноги.
- Показания! Вы так сильно нуждаетесь в показаниях, что ставите эту деревенщину впереди своих высочайших вельмож?
- Милорд, - окрысилась Катарина, - вы забываете свое положение при дворе.
- Нет, это вы забываете! Это вы забываете уважение к традициям и все законы, с детства усвоенные вами от вашего отца!
Старый лорд вытянулся во весь рост, пылая гневом.
- Никогда, - прогремел он, - старый король не обесчестил бы так своих вассалов!
- Открой глаза, старик! - голос Катарины был холоден и надменен. Я бы хотела, чтобы мой отец был все еще жив, но он умер, и теперь царствую я!
- Царствуешь! - губы Логайра скривились в кислой усмешке. - То не царствование, но тирания!
Потрясенный зал умолк. Затем все нарастая, по рядам присутствующих пополз шепот: "Измена! Изменаизменаизменаизмена!"
Первым заговорил Бром О'Берин.
- Теперь, милорд Логайр, теперь ты должен пасть на колени и попросить прощения у своей госпожи, или же ты навек будешь осужден как изменник трону и государству!
- 81
Лицо Логайра окаменело, он вытянулся, выпрямился и, задрав подбородок, хотел начать говорить, но Катарина опередила его, сказав тугим дрожащим голосом:
- Никакого прощения не будет не спрошено, ни дано. Ты, милорд Логайр, принимая во внимание оскорбления, нанесенные нашей королевской крови, отныне изгоняешься из нашего Двора и Присутствия, чтобы никогда более к нам не приближался.
Медленно взгляд старого герцога встретился с глазами королевы.
- Как же так, дитя? - пробормотал он, и Род неожиданно заметил в уголках глаз старика слезы. - Дитя, неужели ты обойдешься с отцом также, как обошлась с сыном?
Лицо Катарины стало мертвенно бледным. Она полуподнялась.
- Поспеши покинуть место сие, милорд Логайр! - голос Брома дрожал от ярости. - Поспеши покинуть место сие, или же я спущу на тебя собак!
Взгляд Логайра медленно опустился на Брома.
- Спустишь собак? Да, ибо ты - самый верный пес нашей королевы! он снова поднял глаза на Катарину. - Ах, леди-леди! Я надеялся умилостивить тебя борзым щенком, прежде чем умру.
Катарина снова села, гордо вытянувшись.
- У меня есть мастиф, милорд, и пусть мои враги берегутся!
Старик медленно кивнул, его полные горя глаза не могли оторваться от ее лица.
- Значит, ты будешь называть меня врагом...
Катарина чуть выше вскинула подбородок.
Он круто повернулся и направился через весь зал к выходу. Толпа расступилась перед ним, открыв широкий проход. Гвардейцы по обеим сторонам от большой центральной двери вытянулись по стойке "смирно" и распахнули порталы.
Герцог резко остановился на пороге и обернулся посмотреть над толпой на Катарину. Его тяжелый старый голос в последний раз наполним зал. И голос его был каким-то мягким, почти добрым.
- И все же прими сие от меня, королева, кою я некогда называл своей племянницей - тебе нечего страшиться армий Логайра, пока я жив.
Секунду он постоял на пороге, не двигаясь, выдерживая взгляд Катарины. Затем резко повернулся, взметнув полы плаща, и исчез.
Целых три вдоха в зале царило молчание, затем все поднялись, как один, одиннадцать оставшихся Великих Лордов и двинулись гуськом по проходу к Большой центральной двери, следуя за Логайром в изгнание.
* * *
- Так как же она решила дело двух крестьян? - спросил Векс.
Род ехал на роботе-коне по склону, за замком, "для выездки", во всяком случае, так он сказал конюху. На самом же деле ему был необходим совет Векса относительно того, ЧТО БЫ ВСЕ ЭТО ЗНАЧИЛО.
- О, - ответил он, - она поддержала решение приходского священника: подобающим наказанием для паренька был брак. Старику это не слишком понравилось, но Катарина держала туза в рукаве: парень должен будет содержать своего тестя на СТАРОСТИ ЛЕТ. При этом старик ухмыльнулся, а парень вышел с таким видом, словно он был не совсем уверен, в том, что он, в конце концов, победил.
- Превосходное решение, - пробурчал Векс. - Наверное, юной леди следует поискать карьеры в юриспруденции.
- В чем угодно, лишь бы это держало ее подальше от политики... Славные, воистину, на этой планете закаты.
- 82
Они ехали в сторону заходящего солнца, алый шар разрисовал небо в красновато-коричневый и золотой цвета от горизонта и почти до зенита.