- Но это завтра наступит после дождичка в четверг, неужели ты этого не видишь? Слишком много болезней в этой стране, порождающих всегда новое зло, с которым надо бороться, и слово королевы должно быть неоспоримым законом, чтобы направлять армию только против зла.
Он медленно отвел руку, его глаза горели.
- И поэтому он никогда не наступит, тот день, когда ты, наконец, сделаешь их свободными, в твоей стране никто не будет иметь свободы, кроме тебя, королевы.
Он сцепил руки за спиной и принялся расхаживать по комнате.
- Ее есть столько-то, чтобы разгуляться, знаешь ли, этой свободы. Если один человек имеет ее больше, другой должен иметь ее меньше, ибо если один командует - другой подчиняется.
Он держал руку перед ней, медленно сжимая ее в кулак.
- Вот так, мало-помалу, ты похитишь ее, до тех пор, пока не станут все повиноваться твоей малейшей прихоти. Ты будешь обладать полной свободой, чтобы делать все, что ты пожелаешь, но свободна будешь ты одна. Ничто из этой свободы не перепадет твоему народу. Вся она окажется собрана в руках королевы Катарины Плантагенет.
Его рука разжалась и слегка стиснула ей горло. Она уставилась на него и сглотнула, прижимаясь к спинке своего кресла.
- Но человек не может жить без, по крайней мере, малости свободы, - мягко произес он. - Они должны иметь ее или умереть.
Его рука медленно сжалась.
- Они поднимутся против тебя, объединенные одним общим врагом в твоем лице. А потом они снова выжмут из тебя свои свободы, медленно, медленно.
Катарина рванула его руку, борясь за дыхание. Бром О'Берин прыгнул освободить ее, но Род выпустил Катарину раньше.
- Они повесят тебя на воротах твоего замка, - прошептал он. - И знать начнет править вместо тебя, и тогда все твои великие начинания будут погублены. И в этом ты можешь не сомневаться - ибо такова была участь всех тиранов.
Королева вскинула голову, в глазах ее была боль. Она набирала воздух, чтобы заговорить, мотая головой во все более твердом отрицании.
- Нет, не я, - наконеч сумела выдавить она из себя. - Не это, нет! Никогда не тиран!
- Всегда тиран, - мягко поправил Род. - С самого рождения. Всегда тиран. Для тех, кто тебя окружает, хотя тебе никогда такое даже в голову придти не могло до сего дня.
Он отвернулся, сцепив руки за спиной.
- Но теперь ты знаешь, и так же знаешь, что тебе некого винить в начавшемся мятеже, кром самой сбя. Все время ты их толкала и толкала, все сильнее и сильнее, своих вельмож - для блага народа, по твоим словам, - он оглянулся через плечо. - Но разве он так же не дает тебе
- 156
возможность увидеть тех, которые смеют сказать тебе "нет"? Увидеть тех, кто является мужчиной?
Ее лицо исказило презрение.
- Мужчины! - это слово прозвучало словно неприличное ругательство. - В Грамрае нет больше никаких мужчин, только мальчики, довольные своей участью игрушек женщины!
Род криво улыбнулся.
- О, еще есть мужчины. Мужчины на юге, мужчины в Доме Хлодвига или, по крайней мере, один там есть. Мужчины, моя королева, но мужчины благородные, любящие свою королеву и ненавидящие наносить ей удар.
Ее веки опустились, презрение, играющее на ее лице, медленно перешло в улыбку.
- Ты сейчас лишь подтвердил то, что я только что говорила, в Грамрае мужчин нет!
- Они есть, - спокойно ответил Род. - Они идут в поход на север, чтобы доказать это.
Она уставилась на него, затем медленно осела в кресле.
- Ну, так они идут в поход на север, а я встречу их на Бреденской равнине. И все же среди них нет ни одного, которого я бы назвала мужчиной. Они скоты, все до одного.
- О, ты ответишь, - Род отпустил ей притворную улыбку. - И что же ты будешь использовать против них в качестве армии? И кто ею будет командовать?
- Командовать буду я! - надменно ответила королева. - Я и Бром О'Берин. И будет там пятьсот гвардейцев королевы и семьсот воинов королевы, а также трижды двунадесять рыцарей из моих владений.
- Шестьдесят рыцарей! - Род напряг свои губы, не давая им растянуться по углам. - Этого не хватит даже для того, чтобы поразвлечь южных рыцарей одной полной атакой. Шестьдесят рыцарей из скольких сотен в твоем королевстве? А все остальные сейчас выступили против тебя! Кроме них еще и двенадцать тысяч пехотинцев против твоих двенадцати сотен!
Ее руки в спазме сжали подлокотники кресла, чтобы скрыть дрожь, страх лишил ее лицо цвета.
- Мы победим во имя чести Плантагенетов и Грамрая, или погибнем благородно!
- Я пока еще, - натянуто заметил Род. - никогда не видывал благородной смерти в битве. Там они все попросту малость беспорядочные.
- Тихо! - оборвала его Катарина, затем она закрыла глаза и опустила голову, костяшки пальцев, лежащих на подлокотниках кресла, побледнели.
Королева поднялась, снова гордая и спокойная, и Род не мог не восхититься на миг ее мужеством.
Она села за стол, придвинула к себе пергамент и перо, с минуту почиркала, затем сложила пергамент и протянула его Роду.
- Отнесите это моему дяде, герцогу Логайру, - велела она. - Это приказ, чтобы он появился здесь, передо мною, и охранная грамота, ибо я думаю, что скоро мне понадобятся рядом со мной все верные мне люди.
Род взял пергамент и медленно скомкал его в кулаке. Не сводя глаз с Катарины, он швырнул в огонь пылающего камина скомканные листы.
- Ты напишешь письмо герцогу и я отнесу его, - произнес он антарктическим голосом. - Но в нем ты будешь просить его оказать тебе любезность аудиенцией.
Ее спина резко выпрямилась, а подбородок задрался кверху. Род поспешно утеплил голос, улыбнувшись:
- 157
- Бросьте, бросьте, не надо, моя королева! Вы уже имеете свою свободу, неужто вы не можете немного потратиться на нее вежливостью?
Глаза его потемнели, а улыбка растаяла.
- Или вы останетесь охвачены грехом гордыни и позволите своей свободе стать разрешением? - он подошел поближе, возвышаясь над ней. Народ будет расплачиваться за вашу гордость, моя королева? Или вы?
С миг она прожигала его ответным взглядом, но что-то внутри нее томно требовало внимания. Она опустила взгляд и с минуту сидела тихо, затем снова повернулась к столу и написала.
Затем она сложила письмо, запечатала и протянула Роду. Он взял его, поклонился немного ниже, чем требовал этикет, щелкнул каблуками и повернулся к двери.
Он уловил уголком глаза быстрое движение по плинтусу. Повернулся и увидел мышь, шмыгнувшую под гобелен, где она и осталась замерев.