— Ты прекрасна, — окинув взглядом фигуру дочери, констатировал Маграт, затем отошел к окну и отвернулся. Къяра, не спеша, одевалась, Маграт молча ждал. В воздухе витало напряжение.
Одевшись, Къяра прервала молчание:
— Вполне возможно, кириты — это действительно лучший способ заставить меня стать тираном… Я не хочу становиться им твоим руководством… Твоя жестокость и беспощадность гнетут меня. Я могу их принять, как твоя подданная, но учиться им у тебя я не буду.
— Радость моя, кровавые мятежи уносят гораздо больше жизней, чем планомерные казни непокорных… — Маграт, отошел от окна. — Ты же знаешь, именно ради уменьшения общего количества жертв, я поддерживаю имидж беспощадного тирана и всю жизнь отказываю себе в проявлении любой слабости. Ты что думаешь, мне не хотелось бы быть хоть изредка великодушным и добросердечным? Хотелось… и достаточно часто, но я не позволяю себе.
— Это твой выбор, отец… не делай его за меня. Я хочу найти свой способ правления.
— Ты хочешь учиться на своих ошибках… что ж это твое право. Учись!
Они помолчали недолго, затем Владетель, кивнув в сторону увитой цветами кровати и мельтешащих зверюшек, спросил:
— Сама все уберешь, или мне потом позаботиться?
— Сама…
Къяра опустила глаза и, резко подняв вверх руки, хлопнула в ладоши. И тут же бабочки сложили крылья и, как сорванные ветром листья, безвольно упали на пол, цветы поникли и пожухли, а потом рассыпались пылью, зверюшки обмякли, осели на лапы, ткнулись носами в пол, а затем словно растворились в утреннем тумане, тихо наползающем изо всех щелей. Этот туман медленно окутал все вокруг, а затем умчался, влекомый резко налетевшим порывом ветра, и унес с собой все то, что еще недавно составляло жилище Къяры.
— Красиво, — констатировал Владетель, с интересом наблюдавший за происходящим.
— Я старалась… — Къяра тряхнула головой, и черные волосы, словно крылья волшебной птицы, упали на лицо, но не скрыли от проницательного взгляда Владетеля глаза Къяры полные тоски и слез.
— Неужели вся эта чепуха была столь дорога тебе? — Маграт был явно удивлен.
— Была… это ключевое слово, — Къяра отбросила волосы с лица, минутная слабость прошла, слезы стоявшие в глазах исчезли, она улыбалась.
— Ну что ж, если «была», то это неплохо. Только учти, что это только начало того, что тебе предстоит испытать. У меня для тебя еще имеется еще сюрприз. Так что приготовься, — недобрая усмешка тронула губы Владетеля.
— Может, расскажешь заранее? Или тебе нравится эффект неожиданности?
— Могу и заранее. Эффект неожиданности вовсе необязателен. Сейчас мы переместимся во дворец, и я тебе расскажу.
Маграт взял дочь за руку, и шагнул в раскрывшуюся перед ним мерцающую арку, и в тоже мгновение вихрь перемещений подхватил их, а через несколько секунд они вышли из арки в одной из галерей его дворца. Не отпуская руки Къяры, Владетель повел ее по лабиринтам лестниц в подвалы дворца.
— Так что же меня ждет в темницах твоего подземелья?
— Лиат. Там ждет тебя Лиат. Сегодня ночью его подготовили к обручению с тобой, — не останавливаясь, произнес Владетель.
— Что ты имеешь в виду?
— Радость моя, ты все увидишь сама… Ему лишь объяснили, что тебе необходимо повиноваться.
— Что ты с ним сделал?
От нахлынувшей злости у Къяры свело скулы, она побледнела, сжала зубы и выдернула свою руку из руки отца. Тот остановился, обернулся и, пристально посмотрев на нее, покачал головой.
— Эмоции свои надо уметь скрывать. Это помогает выигрывать, — проронил он и вновь зашагал вперед.
Некоторое время они шли молча. Затем Владетель рывком открыл одну из массивных дверей подземелья и кивком пригласил Къяру войти:
— Думаю, тебе будет полезно побыть с ним наедине.
Къяра шагнула внутрь, и отец захлопнул за ней дверь.
Лиат стоял на коленях в центре небольшой пыточной камеры, руки его, заведенные за спину, были заломлены и приподняты так, что пленник практически висел на них, и любое движение вызывало боль.
— Лиат, мальчик! — Къяра кинулась нему. — Я сейчас все исправлю, потерпи… я сейчас…
Она встала перед ним на колени и, наложив руки, с помощью магии попыталась освободить его от пут, стягивающих его руки. К ее огромному изумлению Лиат судорожно забился у нее под руками и страшно закричал.
Къяра немедленно прекратила свои попытки, Лиат тут же перестал кричать и с мольбой в голосе произнес:
— Госпожа, я буду послушен, не надо больше.
— Лиат, ты не понял, я хотела лишь помочь… — покачала головой Къяра.
Поведя рукой, в которой тут же появился нож, она перерезала ремни, стягивающие руки Лиата. И тот со стоном повалился на пол.
Растирая Лиату затекшие руки, Къяра под обрывками ремней нашла то, что дало объяснение столь необычной реакции юноши на ее магию. На руке его чуть повыше локтя виднелся след браслета Вирты. Раскаленный браслет надели мальчику на руку, заставив перед этим произнести заклятье, причем ориентированное именно на нее. Этот обряд сделал Лиата невосприимчивым к ее магии, которая теперь вызывала невыносимую боль и только… Она поняла, зачем отец это сделал. Теперь она не сможет с помощью магии защитить Лиата от гнева киритов, не убив нападающих… Это была дополнительная страховка.
Къяра грустно вздохнула, теперь с помощью магии она исправить ничего не могла.
Они некоторое время сидели на полу, лицом друг к другу, Къяра нежно обнимала и ласково поглаживала по спине двоюродного брата. А потом встала, приготовила отвар, восстанавливающий силы и заживляющий раны, и дала ему выпить.
— Благодарю, госпожа, — произнес Лиат, беря кружку из ее рук.
— Перестань так ко мне обращаться. Ты всегда звал меня просто Къярой, — она раздраженно повела плечом.
— Не могу, я обещал дяде, что буду так обращаться к тебе, по крайней мере, до обручения.
— Даже так? Ну и что ты ему еще наобещал под пытками?
— Что буду тебе верным супругом и принесу клятву перед алтарем, а больше ничего.
— Ладно, но после обручения, уж будь добр, зови по имени.
— Как скажешь, госпожа, — Лиат улыбнулся.
Когда Маграт распахнул дверь, Къяра сидела на полу, а Лиат спал, положив ей голову на колени.
— Нам пора? — спросила она.
Владетель кивнул. Къяра, тихо потрепала за плечо спящего Лиата, — Просыпайся, пора.
Лиат открыл глаза и, увидев стоящего в дверях Владетеля, тут же вскочил. Мертвенная бледность залила его щеки, он судорожно сглотнул и потупил глаза.