- Вы обещали, - по-детски упрямо настаивал Николай Аникеевич.
- Еще раз спрашиваю: а нужно ли это действительно вам? Ведь расстанемся мы сейчас, и вы, хочется надеяться, унесете в сердце и пижамку, и пушок мой на голове, и "друга разлюбезного", и все мои превращения, и буду я вам отовсюду подмигивать, как Бор-Бор, но только веселее. Чудиться буду везде, подобно тому, как увидели вы мой рукав из-под трикотажной кофточки вашей милейшей Майки Прусс...
- Значит, вы все-таки в ней сидели?
Покатился лукавый смешок:
- Нет, конечно.
- Но я же видел...
- В этом-то и фокус... Об этом и разговор. Не я и не Майка Прусс вам помогли. Сами вы себе помогли.
- Ничего не понимаю.
- И прекрасно, друг разлюбезный. Поверьте, иногда и незнание - сила.
- Да, но...
- Обождите. Это на одной чашке весов. На другой - определенность, которую вы требуете, совсем как ваша внучка: "Ты же обещал". Тайна или чертеж. Понимаете?
- Да.
- Вот и отлично. Держите, - и протянул пластиковый пакет с олимпийской эмблемой.
- А что это?
- Десять универсальных блоков. Учитывая вашу профессию, я их все наладил для часов. Любой, как вы видите, конструкции. Снимете барабан и поставите блок. Или просто выньте пружину и весь блок вставьте в барабан.
- А если кто-нибудь все-таки захочет вскрыть блок?
- Во-первых, не захочет, - улыбнулся Виктор Александрович. - Вы, кажется, сами видели, как это получается. А если и открыли бы, ничего не нашли.
- Как так?
- Секрет фирмы, - снова усмехнулся. - Ничего подробнее сообщить вам не могу. Нечто подобное появится на Земле только в начале двадцать второго века, и правила...
- Да, да, - нетерпеливо сказал Николай Аникеевич, - слышал я уже про правила. - Значит, как я понимаю, я должен каким-то способом подсунуть эти блоки разным людям?
Виктор Александрович пожал плечами:
- В целом совершенно верно. Но "подсунуть" - вряд ли уместное словечко. Две-три недели максимум - и вы должны объяснить человеку, что именно вы ему предлагаете. Причем заметьте, это время с человеком связаны только вы, а машины в Центре ничего не регистрируют. Регистрация начинается только с момента, когда новый владелец блока дает добровольное согласие на обладание им. Вот, собственно, и все.
- Я хотел спросить... - начал было Николай Аникеевич.
- Пожалуйста...
- Вот сочинение. Это... и экзамен... Как это понимать?
- Ну, Николай Аникеевич, - усмехнулся старичок Вахрушев, - я был о вас более высокого мнения. Извольте, если хотите, я вам, конечно, растолкую их смысл, так сказать, применимо к вашей прекрасной и одинокой роли, но как бы потом вы не казнили себя. Есть ведь вещи, до которых лучше докапываться самому...
- Может быть...
- Ну и прекрасно. Да, кстати, чуть не забыл. Само собой разумеется, вы становитесь практически бессмертны.
- Что-о?
- А что вы так удивились? Этот Николай Аникеевич завершит, разумеется, естественный свой цикл, но ваше информационное поле, душа, если угодно, останется. И как именно мы реализуем грядущую метаморфозу - это уже наше дело. Не обидим, хозяин, как сказал вчера моему Ивану Сергеевичу слесарь-сантехник. Можно было бы, конечно, оставить вам нынешнюю вашу оболочку, но согласитесь, что через двадцать-тридцать лет вы начали бы вызывать нездоровый интерес. - Виктор Александрович улыбнулся. - А через пятьдесят? Сто лет? Старейший житель. "Скажите, вы делали зарядку? А может, это от болгарской простокваши?" И так далее.
- Это что же, награда? - спросил Николай Аникеевич.
- Награда, вы говорите? Бессмертие награда? - Виктор Александрович пожал худенькими плечиками под вельветовой пижамкой. - Это довольно спорный вопрос...
- Я еще хотел бы спросить вас...
- Пожалуйста, Николай Аникеевич.
- Вот вы было уже совсем со мной попрощались, а потом: да, кстати, чуть не забыл. И мне по голове бессмертием. Это что, специально вы так?
Старичок потер ручки и засмеялся:
- Наверное, не без этого, если подумать. Все мы немножко артисты. Но поверьте, я еще действительно не привык к земному понятию смерти. Преабсурднейшая, между прочим, вещь. Ну-с, счастливо вам оставаться, друг мой разлюбезнейший...
И уже совсем неожиданно, как Витенька, поднял руку, сказал "чао" и исчез за дверью.
* * *
Через неделю поздно вечером вдруг зазвонил телефон. Заснувшая только что Вера ошалело вскочила неясным со сна голосом пробормотала:
- Что? Кто это?
- Спи, спи, Веруш, не волнуйся. Это, наверное, мне.
Одну ногу успел всунуть в тапку, а другую - нет, и так и проковылял по холодному полу к телефону.
- Дядь Коля, - послышался голос Витеньки. - Голос был дик. - Дядь Коля, часы, которые вы мне продали... Они... Они...
- Знаю, знаю, друг мой разлюбезный, - засмеялся Николай Аникеевич, - увидимся - объясню.
Друг разлюбезный... Улыбаясь, Николай Аникеевич шел в темноте к кровати. По комнате поплыл бой хрустального колокольчика. О, уже полночь... сказочный час... Общеизвестно, что... И ведь действительно известно.