Наверное, у моего отца, кем бы он там ни был, проблемы с женщинами отсутствовали. Как и у меня, -- Сэндклиф хмыкнул. -- Если, конечно, не считать, что меня угораздило втрескаться в единственную любовь моего лучшего друга.
-- Да ладно тебе, Сэнди, втроем веселее, разве нет? -- спросила Кэтрин, потягиваясь на теплом нежном песочке.
-- Веселее, не спорю, -- откликнулся он. -- И, по большому счету, надежнее. Меньше вероятности, Кэт, что тебя потянет на сторону. Также как и нас.
Девушка рассмеялась.
-- Что же было дальше? -- спросила она.
-- Дальше у матери появился очередной поклонник, рыбак, но не из нашей деревни. И у них все быстро так закрутилось. Она опять забеременела, он собрался на ней жениться. Мать была счастлива, не ходила, а будто на крыльях летала. И все бы хорошо, только мужик этот меня с первого взгляда невзлюбил. Впрочем, я его тоже. И Эли он постоянно шпынял, хотя ей тогда только три тогда исполнилось. Она, кстати, почти никогда не капризничала, под ногами у взрослых не путалась. Не знаю уж, как он потом со своим дитем обращался, может и лучше, а если нет...
Сэндклиф замолчал и грустно покачал головой.
-- Я уже собрался из дому ноги делать. Думал: забрать с собой сестру или нет. Уж очень она мала была, если б хоть на пару лет постарше. Мать ничего не замечала, или мне так казалось.
Как-то вечером, когда мы остались дома втроем (мужик этот в море ушел на ночной лов), в дверь постучали. Вошел Хаген, ничуть за прошедшие годы не изменившийся. Мать опешила, но не растерялась. Приготовилась оправдываться или нападать на него, или и то и другое вместе. Он посмотрел на нее и сказал:
-- Совет да любовь тебе! У нас бы все равно ничего не вышло. Ему сына носишь... Ну, да это тоже не твоя вина, -- он помолчал, мы все тоже ничего не говорили. -- Отдай мне дочку. Здесь ей жизни не будет. Твой муж о чужих детях заботиться не способен.
Мать посмотрела на него как-то затравленно, потом на Эли взглянула, а та к матери подошла и к коленям прижалась. Видно, родной отец у нее симпатии не вызывал. Затем мать бросила на меня какой-то странный взгляд. Хаген за ним проследил, но ничего не сказал.
-- Я отдам тебе девочку, -- проговорила она с неохотой, -- но только если ты заберешь Сэнди и будешь заботиться о нем, как о ее брате.
-- Хитра баба! -- усмехнулся мужчина. -- Ловко придумала! Хочешь и рыбку съесть и на трон воссесть!
-- Я бы никогда Сэнди не отдала, тем более, ты не его отец, -- разозлилась мать. -- Но здесь ему будет хуже. Ты, по крайней мере, его пальцем не трогал, пока с нами жил. Хотя я видела прекрасно и сейчас вижу: не по сердцу он тебе!
-- Он только бабам по сердцу, -- процедил Хаген. -- Так было и так будет. И это же его погубит.
-- Кончай каркать, ворон! -- мать уже чуть не плакала. -- Отвечай, возьмешь или нет?
-- Мам, я сам к нему не хочу, -- не выдержал я. -- Все равно уйти собирался, только Эли не хотел одну оставлять, но раз ее родной отец заберет...
-- Ты так привязан к сестре? -- удивился Хаген.
-- Они все время вместе, -- вмешалась мать. -- И она в нем души не чает.
-- Вот в этом-то я не сомневаюсь, -- хмыкнул мужчина. -- Отвечай, мальчишка!
-- Я люблю Эли, -- буркнул я. -- Если б не это, сейчас бы с вами тут не болтал.
Хаген захохотал.
-- Этого я на твоей ладони не заметил! -- проговорил он, отсмеявшись. -- Ладно, уговорила, -- бросил он матери. -- Забираю обоих.
Она заплакала. Хаген подошел к ней, погладил по голове и сказал:
-- Не беспокойся о них. У меня им будет лучше, чем здесь. А тебе -- спокойнее, с мужем и другим ребенком. Поменьше показывай печаль о старших детях, тогда все сложится неплохо.
Потом он повернулся ко мне:
-- Прощайся.
Одновременно со сказанным вслух в голове у меня прозвучала фраза, произнесенная голосом Хагена: "Больше ты с матерью не увидишься." Я тогда и не рассчитывал на встречи с ней в будущем, при ее-то муже, поэтому воспринял все спокойно. Мы обнялись на прощание, она меня поцеловала, ничего не сказала, видно, боялась снова расплакаться. Я взял Эли за руку, и мы вышли вслед за Хагеном. Он повел нас на берег моря, примерно на то место, где мать его нашла, остановился и попытался взять сестру на руки. Она разревелась и вцепилась в меня. Хаген стал еще угрюмей.
-- Ладно, -- сказал. -- Держи ее ты, только очень крепко. Ни в коем случае не выпускай, или она погибнет. А я возьму тебя за плечи. Может, сожму слишком сильно, но ты не вырывайся, иначе упадете оба. Понял?
Я сказал, что понял. Он сжал мне плечи чуть ли не до хруста, и вдруг нас будто какой-то силой рвануло вверх и понесло куда-то, очень быстро. Не успел я испугаться, как мы уже стояли в огромном зале с каменным узорчатым полом, серыми колоннами вдоль стен и высоким стрельчатым потолком. Я раньше никогда такого не видел. Еще там были огромные окна, но стояла ночь, и за ними ничего не просматривалось. В зале горело несколько светильников: чаша на высокой ножке, а в ней полыхает бледное пламя, прекрасно все освещающее. Ни тебе свечей, ни факелов. Мне после этого перемещения стало сильно не по себе, желудок как подскочил к горлу, так там и застрял. А Эли вывернулась у меня из рук, запрыгала вокруг и заканючила:
-- Еще, Сэнди, еще!
Хаген усмехнулся и потрепал ее по голове.
-- Мое семя, -- с гордостью произнес он. -- А в тебе, парень, ни капли магии, как я посмотрю. Да и откуда бы? Впрочем, ты тоже не бездарен... в своем роде.
-- Где мы? -- наконец смог выдавить я. -- И как сюда попали?
-- В моем замке. Попали очень просто. Переместились с помощью волшебства.
Тут я не выдержал и сел прямо на пол. Хаген захохотал, и его смех гулко отдавался под каменными сводами.
-- А вы кто? -- спросил я.
Он тут же помрачнел.
-- Скажу тебе, кто я, мальчишка. Но предупреждаю: если позволишь себе хоть смешок, хоть ухмылку, хоть гримасу, боюсь, я не сдержусь, и тебе придется ОЧЕНЬ плохо. И чтоб дочери моей не смел никогда рассказывать эти ваши гнусные стишки и прибаутки!
Я, честно скажу, струхнул, он это заметил и несколько успокоился.
-- Я колдун с ОркнЕйских скал, -- заявил он безо всякого выражения.
-- Колдун с Оркнейских скал? -- переспросила Кэтрин удивленно. -- Это тот самый? -- и она продекламировала стишок, который в Алтоне знал каждый ребенок:
Про колдуна с Оркнейских скал
Глухой лишь только не слыхал.
Он жен имел прекрасных тьму,
Но все наставили ему
Рога ветвистые, потом
С любовником покинув дом.
Женился восемьдесят раз,