Я поставила большой холст на подставку посреди своего кабинета и принялась за работу. Я впервые писала картину такого размера, но для осуществления задуманного это было обязательным условием. Сделав несколько первых мазков, я задумалась, что же мне предложить студентам в первый день занятий, чтобы заинтересовать.
Вскоре подошло время завтрака, и я спустилась в общий зал. Все преподаватели уже были на месте, не хватало только Дамблдора и Снейпа. Подойдя к столу, я услышала, как профессор МакГонагалл зовёт меня,
— Мисс Аттист, я думаю, здесь Вам будет удобно, — она показала на стул возле себя, я села. — Ваша сирень была весьма впечатляюща.
— Благодарю Вас.
В этот момент к столу подошёл Снейп. Если бы его взгляд был материален, меня бы уже отскребали от стула. Свободным оставалось только одно место слева от меня, но профессор явно занял его с неохотой. Я уставилась в свою тарелку. Это же насколько я была ему отвратительна, что он даже не желал сидеть со мной рядом.
Профессор МакГонагалл кашлянула.
— О, простите, — я повернулась к ней.
— Расскажите мне о Вашей картине, — попросила она.
— Что же Вам рассказать?
— Например, почему не весь куст цветёт?
— Потому что кто-то уничтожил его.
— А как случилось, что одна ветвь всё же расцвела?
— Ей удалось спастись.
— В вашей жизни тоже было так, мисс Аттист? — тихо спросила она.
Я заметила, что Снейп оставил завтрак и прислушался.
— Каждый художник в своих картинах отражает какую-то часть своей жизни, — уклончиво ответила я.
Она помолчала, позволяя мне приступить к трапезе, потом вновь спросила,
— Вам нравится наша школа, Элизабет? Директор сказал, Вы приехали неделю назад.
— Да, мне очень нравится здесь.
— И Вам не мешают наши безумные лестницы?
— Нет, профессор, они даже забавны.
— А в Бэльстеке тоже было так?
Я похолодела, я же никогда не была в Бэльстеке.
— Нет, — ответила я.
— Вы, наверное, скучаете по своей школе?
— Я довольно давно закончила её, но иногда — да.
— Расскажите мне о ней…
Я замешкалась, но меня спас Дамблдор, который в этот момент поднялся из-за стола. Я была настолько встревожена вопросами профессора МакГонагалл, что, размышляя над тем, как бы не наломать дров, пропустила его появление. Все разговоры за столом прекратились.
— Как все Вы, наверное, уже знаете, — сказал Дамблдор. — Вчера ночью на Чемпионате мира по квиддичу произошёл некий инцидент. После матча, в самый разгар веселья, устроенного болельщиками победившей команды, в палаточный городок проникли маги, одетые в униформу Упивающихся Смертью и устроили там погром.
Я закашлялась. Снейп бросил на меня быстрый подозрительный взгляд, но я сделала вид, что не заметила.
— Но настораживает даже не это, — сказал Дамблдор. — Настораживает то, что кто-то был настолько дерзок, что послал в небо знак, который вам всем также хорошо известен.
Преподаватели зашептались. Я убрала руки под стол, так как не смогла справиться с дрожью.
— Мы помним, что никто не позволял себе такого уже давно, поэтому вчерашнее происшествие нельзя считать обычной хулиганской выходкой. Я прошу вас проявить особую бдительность в этом году, тем более что нам предстоит провести у себя Турнир Трёх Волшебников.
В зале наступила полная тишина, потом раздались возгласы удивления, одобрения и радости и, казалось, все забыли, о чём директор говорил до того. Но мне было не до веселья. Турнир Трёх Волшебников конечно очень важное мероприятие, однако то, что произошло на Чемпионате мира куда важнее. Я предчувствовала, что знак — это только начало. Не в силах справиться с накатившим унынием, я извинилась и покинула общий зал.
Войдя к себе в кабинет, я сняла повязку, уже ставшую обязательным атрибутом и посмотрела на своё запястье.
«Может быть зря всё это», — подумалось мне.
В дверь постучали, я поспешно вернула повязку на место и открыла. На пороге стояла профессор МакГонагалл.
— Вы не против, если я войду, мисс Аттист?
— Конечно, проходите, — я пропустила её внутрь.
Она посмотрела на холст, установленный недавно.
— Будет что-то грандиозное да, Эни?
— Да не так чтобы, — засмеялась я и осеклась.
— Да, я узнала тебя, — сказала профессор. — Ты ведь была одной из моих учениц.
Я поняла, что врать и отпираться бесполезно.
— Простите, — сказала я упавшим голосом. — Садитесь.
Она села. Я налила ей чаю, подвинула кресло и села напротив.
— Профессор Дамблдор тогда сообщил нам, что ты погибла, Эни, — начала она.
— Значит, у него были на то свои причины, — тихо отозвалась я.
— Где же ты была?
— В разных местах…
— Почему вернулась?
— Дамблдор позвал.
— Это его идея?
— Да, он хотел, чтобы никто не узнал.
— Значит никто и не узнает, — сказала она и поднялась, собираясь уходить.
— Профессор МакГонагалл, — позвала я.
— Да?
— Я очень рада Вас видеть.
— И я очень рада, веточка, которая выжила.
— Всё не так…
Я хотела ещё кое-что объяснить, но она улыбнулась и вышла.